Сергей Пивень - Засада. Спецназ 1941 года
— И что за цель была у группенфюрера?..
— Выявить наших людей в гестапо. Благо мы успели ее спасти…
— Женщина?..
— Да, она работала в гестапо машинисткой. Именно она печатала мнимый приказ Золенберга о его поездке в Сивичи.
— Она в безопасности?..
— Сейчас уже да. Правда, для этого пришлось немного изменить ее внешность, чтобы вывезти из города, но теперь уже все позади. Мы переправили ее в партизанский отряд, базирующийся южнее Белостока.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?.. Мне помнится, ты говорил о людях, которые работают у немцев и могут лично убить группенфюрера?..
Ковальский взял в руки ком земли и зло отбросил его в сторону.
— Могли… Теперь это нереально.
— Почему?..
— После твоей засады у Сивичей Золенберг приказал уволить из учреждений города весь местный персонал, включая даже чисто технических сотрудников. Наши люди были в их числе. К тому же в городе усилена охрана, изменен пропускной режим, начало комендантского часа передвинуто на два часа раньше. Мы вынуждены на время прекратить радиопередачи, поскольку по городу непрерывно ездят машины-пеленгаторы. Все подполье легло на дно… Это был приказ руководителя организации.
Черняк нахмурил брови и призадумался. Теперь уже было очевидным, что задание по уничтожению группенфюрера ими провалено. К тому же стало совершенно ясным и то, что теперь убить Золенберга им будет куда сложнее, чем до сего дня. Враг насторожился, затаился и стал более осмотрительным.
— Выход должен быть, Ежи… Мы просто обязаны найти его. Иначе грош нам всем цена. Из-за нас могут, да что там могут, не могут, а точно погибнут десятки тысяч людей!..
Ковальский похлопал капитана по плечу.
— Ты прав, конечно, прав… Может погибнуть много людей. Вот потому-то я и здесь. Я тоже не хочу, чтобы это случилось…
Черняк уже понял, что Ежи что-то задумал. Иначе рисковать собой он бы не стал.
— Есть маленькая ниточка… — продолжил Ковальский. — Мы должны ухватиться за нее… Карта у тебя с собой?..
— С собой… — медленно ответил капитан, пытаясь предугадать ход мыслей подпольщика.
— Доставай. Будем смотреть…
Черняк вытащил из-за пазухи уже изрядно потрепанную карту, развернул ее и осторожно положил на землю. Потом достал фонарик и направил луч света на бумагу. Ковальский склонился над картой, что-то выискивая. Спустя полминуты наконец он ткнул пальцем в найденное им место.
— Вот… Деревня Сухибор.
Капитану не нужно было глядеть на бумагу — за время, последовавшее после заброски в тыл к немцам, карту района своих действий он изучил досконально.
— Да, знаю… Сухибор и что?..
Ковальский оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на капитана:
— Выключи фонарик.
Черняк нажал кнопку, луч света тут же погас. Полагая, что фонарик еще может пригодиться, капитан не стал убирать его, а положил на землю рядом с картой.
— Давай, Ежи, не тяни… Говори, что задумал…
— Не задумал. Просто есть информация, над которой нам обоим нужно серьезно поразмыслить.
— Слушаю тебя…
— Информация, в общем, такая… В гараже службы безопасности Белостока до последнего времени работал наш человек. Три дня назад он был оттуда отчислен. Попал как раз в число тех, кого Золенберг приказал уволить после твоей засады у Сивичей. Немцы-то работников выгнали, однако новых набрать еще не успели. А машины требуют постоянного ухода. Так вот, вчера домой к нашему человеку, который до своего увольнения работал в гараже автослесарем, приехал один из шоферов — немцев, привез для ремонта какую-то деталь. Немец довольно хорошо говорит по-польски и во время ремонта довольно сносно вел беседу с нашим человеком. В ходе этого разговора немец мимоходом сказал, что ему все труднее работать, потому что его стали мучить боли в ногах. На вопрос нашего человека о том, почему он не лечится, немец упомянул, что лейтенант Зипп, которого он возит, шуткой пообещал ему, что через несколько дней ему представится возможность намазать свои ноги целебной грязью…
Ковальский замолчал. Черняк ждал продолжения, но Ежи, ничего не говоря, принялся ковырять веточкой землю возле своего правого ботинка.
— И это все?.. Что же тут необычного?..
— На первый взгляд ничего, — ответил Ковальский, отбросив веточку в сторону, — но только до того момента, пока не узнаешь, что лейтенант Зипп — это адъютант Золенберга, а целебная грязь в нашем округе находится только в одном месте — в озере Чернояр возле деревни Сухибор…
— Погоди… погоди… — Капитан стал растягивать слова, высказывая свои мысли вслух: — Ты хочешь сказать, что этот шофер возит Зиппа… а Зипп, как адъютант, всегда ездит только вместе с Золенбергом… и если этот адъютант пообещал шоферу возможность лечения грязью… а эта грязь лишь возле Сухибора, то Золенберг лично будет в этой деревне?..
Ковальский согласно кивнул головой.
— Получается, что так…
Черняк поднялся с земли, стал вертеть в руках фонарик, обдумывая полученные сведения. Быстро прикинул: сведений о планах группенфюрера получить теперь неоткуда, сроки поджимают, люди в зоне операции находятся под угрозой уничтожения. Придется рискнуть…
— Как, говоришь, произнес Зипп: «…через несколько дней…»?
— Да, именно так. Я сам уточнял у своего человека. Тот дословно передал мне свой разговор с немецким шофером. Немец так и сказал — Зипп произнес буквально следующее: «Через несколько дней, Пауль, тебе представится возможность лично намазать свои больные ноги целебной грязью…»
— «Несколько дней» может означать и день, и два, и неделю?.. — Капитан вновь присел на корточки, включил фонарик и осветил карту. — Да, несмотря на наше неудачное покушение, Золенберг может рискнуть. Сухибор находится всего в пяти километрах от Белостока, стоит на озере Чернояр… Судя по карте, дорога на Сухибор всего одна. Дорога грунтовая, сворачивает с шоссе, идет полями, вплотную к лесу нигде не примыкает. Организовать засаду будет очень сложно.
— Разве у нас есть другой вариант? — вставил Ковальский.
— В том-то и дело, что нет… Придется что-то придумать. Кстати, что выявило наружное наблюдение за Золенбергом?
— Группенфюрер по-прежнему находится в здании городской службы безопасности. Наш наблюдатель доложил мне, что вчера утром во двор здания заехало шесть грузовиков с солдатами. Больше они оттуда не выезжали.
— Охрана?
— По-видимому, да. Они же могут быть и исполнителями по уничтожению населения в небольших селах. Сухибор как раз к таким и относится.
— Сколько было солдат в грузовиках? Что сказал ваш человек?
— Точно он не знает, но пояснил, что в каждой машине может быть примерно по двадцать человек.
— Значит, взвод. Если шесть грузовиков, то получается, что с Золенбергом будет как минимум сто двадцать человек, но может быть и больше. Рота солдат. Для моей группы это довольно много. А если учесть, что мы не будем иметь преимущество внезапности, потому что дорога на Сухибор идет не через лес, то…
Черняк не договорил — из леса раздался легкий свист. Это был сигнал его бойцов о возможной опасности. Капитан и Ковальский умолкли. Через несколько секунд тишину ночного леса нарушило отдаленное грохотание проехавшего по железной дороге состава.
Ковальский посмотрел на часы. Время приближалось к пяти утра.
— Через полчаса подъедет мотодрезина. Так что будем делать, Лесовик?
Ежи впервые назвал Черняка тем псевдонимом, под которым тот фигурировал в радиопередачах. Капитан слегка усмехнулся. Он уже привык к своим позывным, хотя до сих пор не понимал, почему Центр «наградил» его именно таким прозвищем. Но догадывался, что всему виной была та местность, где его группе приходилось действовать. Дремучий лес, глухомань — место обитания как раз для лесовика — персонажа народных преданий, сказаний и легенд. В народном представлении лесовик — это хозяин леса. Возможно, думал Черняк, расчет был именно на психологию — пусть люди думают, что хозяином в лесу являются вовсе не немцы, а бойцы Красной армии, представляющие советскую власть, которая не сломлена, не уничтожена, а просто ненадолго отступила, ушла на время, но обязательно вернется.
— Ты правильно сказал, Ежи, у нас нет другого выбора. Придется организовывать засаду на Золенберга по дороге в Сухибор. Детали я продумаю сам.
— Что потребуется от городского подполья? — спросил Ковальский.
— Продолжайте делать свою работу. Возле столба-указателя двадцать третьего километра я оставлю своего человека с рацией. Так что если для моей группы появится новая информация, сбрасывайте папиросную пачку на прежнем месте.
Ковальский поднялся с земли, размял затекшие ноги. Потом посмотрел на капитана, протянул ему руку и сказал:
