Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Кронин Арчибальд Джозеф
На следующей неделе, в среду днем, Дэниел проворно наводил порядок в студии, упаковывал свое фотографическое оборудование в коричневые чехлы, оживленно напевая что-то без слов себе под нос.
Впереди его ждал один из «больших дней». Предстояло фотографировать в академии классы начальной школы: дети ряд за рядом на скамейках на залитой солнцем пыльной игровой площадке с чисто вымытыми лицами, тревожными, широко раскрытыми глазами.
Бо́льшая часть деловой активности Дэниела приходилась на эти ежегодные групповые съемки. Он снимал в большинстве школ Ливенфорда, а помимо того, в обществе взаимной помощи «Чудаки», у масонов, в боулинг-клубе и множестве других, давным-давно учрежденных организаций, находящихся под эгидой городского совета.
Если где-то в Ливенфорде на каминной доске вы увидите фото внушительного сборища джентльменов в цилиндрах и леди с зонтиками в руках — скажем, на церемонии открытия водопроводной станции в Гаршейке или на вручении призов на ежегодной Выставке цветов, — можете быть уверены: где-то в уголке обрамления отыщется аккуратная небольшая надпись: «Дэниел Ниммо. Фотограф. Студия. Уэллхолл, Ливенфорд».
Уж поверьте, прибыли от этой работы было немного, но Дэниел искренне радовался ей, особенно когда представлялась возможность побыть на свежем воздухе среди детей. Там он был в своей стихии, счастливый и суетливый, всегдашний церемониймейстер с запасом безобидных шуточек, их он стеснялся пускать в ход среди взрослых, зато детей от них всегда необъяснимо разбирал смех. Такие маленькие триумфы во многом компенсировали ему взыскательную тоску портретных съемок в студии.
Дэниел уже заканчивал, когда легкое постукивание по стеклу входной двери заставило его круто обернуться. За дверью стояла Грейси, ее глаза весело сверкали, улыбающееся личико прижималось к стеклу. В следующее мгновение она уже была в студии.
— Не думала, что застану вас. Всю дорогу спешила. — Дышала она часто, одну руку прижимая к стройному боку, другой опираясь дяде на плечо.
— Дядя Дэн, я на сегодня свободна. Вы не могли бы… не обналичите мне этот маленький чек?
Он, несколько опешив, глянул на нее, заметив, как она разоделась: нарядный костюм, небольшая черная шляпка и вуаль. Потом бросил взгляд на чек, выписанный на очень скромную сумму 20 шиллингов.
— Ты куда-то собралась? — медленно спросил Дэниел.
Она рассмеялась дразнящим, заразительным смехом и, наклонившись, потянулась понюхать розу у него в петлице.
— Какой любопытный человечек! И какая миленькая розочка! Отличная у вас привычка каждый день носить что-нибудь из вашего садика. — Она замялась, потом торопливо сказала: — А вы не догадываетесь, куда я собралась, дядя Дэн?
Не столько от самих слов, сколько от тона, каким Грейси произнесла их, лоб Дэниела разгладился, взгляд потеплел. Шесть дней назад он отправил длинное письмо с объяснениями и расспросами Александру Лангу на ферму Метвен близ Перта. Пока еще ответа не было. Что могло быть естественнее, чем то, что Грейси захотела, не дожидаясь ответа, съездить в Перт и своими глазами убедиться, что готовит ей там судьба?
Так, во всяком случае, представлял себе ситуацию Дэниел, с готовностью шаря пальцами в правом кармане жилета. У него никогда не бывало при себе больше нескольких шиллингов, звякавших в кармане вместе с ключами, зато от Рождества до Рождества, чтобы сохранить достоинство, коли случай выпадет, он носил единственный соверен в никелированном футляре на цепочке часов. И вот, застенчиво улыбаясь, он извлек золотую монету и вручил племяннице.
— Спасибо, дядя Дэн, — прощебетала Грейси. — У меня вся мелочь вышла. А мне понадобится немного, чтобы билет на поезд купить.
Дядя еще и ответить не успел, а ее уже словно ветром унесло, и, глядя вслед ей, шагавшей по улице, он лишь сочувственно улыбался. А что еще оставалось? Дэниел постоял с минуту, все еще взбудораженный тем, что ей ныне предстояло, потом, вновь неслышно напевая, нагнулся и принялся поправлять лямки на своем ранце.
Грейси поспешила вниз по Хай-стрит, легко ступая по сухому тротуару, пока не подошла к железнодорожному вокзалу. Тут она купила билет, а потом, перейдя на нужную платформу, села в свободное купе поезда на Маркинч.
Вскоре поезд с лязгом тронулся и, миновав длинный туннель, остановился на станции Далреоч, в бедняцком районе Ливенфорда. Станцию эту редко использовали горожане, ныне на ней не было ничего, кроме множества пустых фляг из-под молока, предназначенных к отправке на побережье озера, да одинокого пассажира, который, торопливо миновав вереницу окон, быстро вошел в купе, где сидела Грейси.
— Что ж, — заметила Грейси, когда поезд вновь тронулся, — у нас довольно удачно получилось.
Дэвид Мюррей почти неохотно посмотрел на нее со своего места напротив, потом непроизвольно глянул в окно, будто опасался, что их могут увидеть. Был он бледен, беспокоен и вел себя, пожалуй, слегка вызывающе. На нем был темно-серый костюм и синий галстук, повязанный до того небрежно, что Грейси подалась вперед и, мило изображая упрек, принялась поправлять его.
— Тцц! Какой же он у нас неаккуратный, этот паренек, а его еще считают в Ливенфорде блистательным молодым юристом. К тому ж и дуется. Ты не рад разве, что на сегодня от работы освободился?
Он ответил, будто отмахиваясь:
— Да рад я, ты знаешь, что рад. Только, Грейси, будь осторожна, прошу тебя.
— С чего бы это осторожничать-то? — Она откинулась на спинку сиденья, ласково дразня его взглядом. — И каким же пугливым кавалером ты успел стать!
Он куснул ус нервно, угрюмо.
— Грейси, ты же знаешь, каковы люди! Особенно в Ливенфорде. Глупо и рискованно для нас отправиться в эту поездку.
Она не отвечала, а смотрела в окно на неяркий зеленый пейзаж, неспешно проплывающий мимо. Наконец быстро сказала:
— Я до того сильно люблю озеро, что захотелось увидеть его, каким мы видели его вместе в былые дни.
— Те дни миновали, Грейси.
Повисла пауза. Она все еще смотрела в сторону, свет из окна четко обрисовывал ее нежный профиль.
— Так ты поэтому не отвечал на письма, которые я писала тебе из Индии?
На этот раз его ответ спрятался в молчании.
Слабо улыбаясь, она повернулась к нему:
— А теперь, Дэви, есть Изабель. Я в себя не сразу пришла, когда тетя Кейт рассказала про твою помолвку. Глупенькая, я всегда думала о тебе как об одиноком и… верном.
— А ты, Грейси, была верной?
Она, казалось, не слышала вопроса, а продолжала тем же легким тоном:
— Помню Изабель в школе. В коричневом бархатном платье, в котором она напоминала чернослив.
— Грейси, ты всегда была не очень-то расположена к другим девочкам.
— Да, — спокойно согласилась она. — Мне больше по душе с мальчишками было. Как бы то ни было, уверена, ты будешь счастлив. Нисбет, бывало, говаривал, что лучшие жены получаются из неказистых домоседок.
— Это он по опыту?
Заливисто прозвучал ее веселый, заразительный смех.
— Это уже больше похоже на Дэвида Мюррея, какого я знала когда-то.
Пересилить себя ему не удалось, он улыбнулся наконец своей чуткой, беспокойной улыбкой.
Почему-то он никогда не мог устоять перед Грейси. Он ведь понимал, как неправильно, что он здесь с ней, что это дурацкий поступок. Когда в контору принесли ее записку с предложением отправиться в эту поездку, он, насупившись, порвал ее. Ему об Изабель надо думать, о своей вдовствующей матери, которая в самых стесненных обстоятельствах пошла на героические жертвы, дабы отправить его в колледж за дипломом юриста. И потом… есть же еще и карьера: ныне он самым благоприятным образом связан с отцом Изабель и по новой схеме кредитования газового завода, и по тендерам на городскую дамбу, и еще по десятку прибыльных дел. Все он понимал, а вот поди ж ты — он здесь, пустился-таки в опасную поездку под самым носом у города, всегда готового подозревать и строго осуждать.
Только они уже были в Маркинче, и времени на дальнейшие рассуждения не осталось. Вместе сошли с поезда и сели на поджидавший у пирса крошечный колесный пароходик. Почти сразу же звякнул сигнал отправления, концы были отданы, и желтые лопасти колеса взбили молочную пену на зеленой воде. Пароходик выбрался из маленькой гавани, потом, поворачивая, задрожал всем корпусом и направился в озеро. Оно было спокойно, день ясный, а поскольку было лишь самое начало сезона, пароходик оказался почти в их полном распоряжении.
