Георгий Брянцев - Это было в Праге
— Не делайте преждевременных выводов, — ответил ему Нерич. — Не важно, в какой должности вы там останетесь. Важно сохранить ваших людей.
Начальник гаража докладывал явно не ко времени. Нерич был не в себе: утром в больнице раздался телефонный звонок и его пригласили зайти в Корпус национальной безопасности.
Глава восемнадцатая
Пока Нерич добрался до Корпуса национальной безопасности, он пережил столько, что этих переживаний могло бы хватить на несколько лет. Что только не приходило ему в голову! Дознались, что он не тот человек, за которого себя выдает; проследили за ним и установили, что он встречался с Прэном или с начальником гаража; заподозрили его в причастности к убийству Пшибека. Да мало ли что могло случиться! Каждый неосторожный шаг, непродуманный звонок, малейший слушок о прошлом, непредусмотренная встреча с кем-либо из земляков, подслушанная беседа — все, буквально все могло породить подозрение и послужить причиной вызова. И хорошо, если это только вызов. Хорошо, если он, войдя в Корпус, благополучно из него выйдет. А если…
Все эти догадки вызывали такой упадок духа в Нериче, такой страх, что он почувствовал дурноту.
Пропуск на его имя был уже заготовлен. Нерич, теряя последние остатки мужества, предъявил его часовому у входа.
На пропуске был проставлен номер комнаты, но Нерич даже не взглянул на листок. Он обратился с вопросом к первому же сотруднику, который попался ему на глаза.
— Я не знаю, куда мне нужно пройти, — сказал он растерянно.
Сотрудник взял из его рук пропуск, взглянул на него и указал комнату.
— Сюда. В пропуске указан номер.
«Совсем раскис, идиот!» — выругал себя Нерич и постучал в дверь.
И страшно поразился, увидев перед собой Антонина Сливу. Неприязнь, зародившаяся у него к Сливе девять лет назад, при первом знакомстве, возрастала по мере новых встреч и вылилась в неукротимую злобу. Сейчас эта злоба вспыхнула с новой силой и заслонила собою все.
«Негодяй! Сводит счеты из-за бабы, — мелькнула горячая мысль. — Неужели он думает добиться чего-нибудь этим?»
Вызов Нерича и Антонину не доставил ничего приятного. Он еще раз вернулся к этому в разговоре с Лукашем и просил освободить его от допроса Нерича. При этом он высказался откровенно. Между ним и Неричем стоит Божена. Это немаловажное обстоятельство, как ему кажется, может набросить тень пристрастия на расследование дела. Но Лукаш держался иного мнения. «Ты коммунист, — сказал он, — и обязан быть объективным. Передавать расследование другому работнику я не буду. Не вижу в этом целесообразности».
И Антонин старался быть объективным, хоть и не мог принудить себя, глядя на Нерича, не думать о Божене.
Он официально и подчеркнуто сухо пригласил Нерича сесть и сразу, без вводных слов, поставил вопрос:
— Вы знаете о судьбе рабочего Пшибека?
Неричу стоило немало труда собраться с силами и как можно спокойнее ответить:
— Да, слышал. За городом обнаружен его труп.
— Пшибек был у вас на врачебном приеме?
— Несколько раз.
— На что он жаловался?
— Он страдал острым полиартритом.
— А что послужило основанием отправить его в городскую клинику?
Нерич убрал руку со стола. Он почувствовал, что она дрожит.
— Дело вот в чем, — начал он, тщательно отбирая слова и боясь сказать лишнее. — Однажды на приеме Пшибек рассказал мне о сильной травме в области лобной пазухи, полученной им на фронте. В течение нескольких часов после ранения он находился в бессознательном состоянии, из правого уха началось кровотечение, а потом появились рвота, головокружение, сильные головные боли. Когда он поступил на излечение в госпиталь, у него обнаружили трещину на нижней стенке правого слухового прохода и понижение остроты слуха. После продолжительного лечения боли исчезли, но спустя долгое время, когда он уже работал на заводе, опять возобновились. Я произвел невралгическое исследование, установил стойкое понижение кожной чувствительности всей правой стороны тела, но никаких патологических изменений не нашел. Но Пшибек продолжал жаловаться на ухудшение своего состояния. Тогда, согласуясь с его желаниями, я и направил его на консультацию к видному специалисту и больше уже больного не видел…
— Кто же мог взять его из больницы? — спросил Слива.
— Не представляю себе.
— Вы его знали по Югославии?
— Нет. Мы действовали в разных районах.
— А с его женой не были знакомы?
— Нет. Я ее совсем не знаю и никогда не видел.
С чувством полного облегчения Нерич вышел от Сливы. Подозрения, что Слива вызвал его в связи с Боженой, отпали. Но уж лучше бы действительно она послужила причиной вызова. Тот факт, что расследованием убийства Пшибеша занялся Корпус национальной безопасности, а не судебные органы, встревожил Нерича: значит, убийству придан политический характер.
«Надо немедленно предупредить Прэна», — решил Нерич, быстро проходя по вестибюлю. Но у выходных дверей он остановился как вкопанный: навстречу ему шла Лоретта — та самая Лоретта, с которой он познакомился в тридцать девятом году в Будапеште.
Она сильно изменилась, но осталась все такой же привлекательной, как и восемь лет назад.
Лоретта тоже узнала Нерича. Она приветливо улыбнулась ему и подала обе руки.
— Вот так встреча! — проговорила она. — Какой ветер занес вас сюда?
Нерич подумал, что ответы на прямо поставленные вопросы рискованны. Кто знает, какою стала Лоретта за годы долгой разлуки.
— Вы меня сразу узнали? — спросил он.
— С первого взгляда. Вы почти не изменились.
В голову Нерича закралась мысль: уж не работает ли Лоретта в Корпусе национальной безопасности? Он спросил ее прямо:
— Вы служите тут?
— У меня большое горе, только поэтому я здесь.
— Горе? — переспросил Нерич.
Лоретта отрицательно покачала головой и горько вздохнула.
Да, горе. Она уже совсем не та, какою была раньше. Совсем, совсем не та. В годы войны она сражалась в рядах югославской Народно-освободительной армии, стала коммунисткой. Полюбила прекрасного человека, вышла за него замуж. И вот на этих днях потеряла его. Он тоже был коммунистом. Они жили дружно, оба работали в Праге: он — на заводе, она — на пассажирском аэродроме. Несчастье свалилось неожиданно. Мужа нашли убитым за чертой города. Сейчас идет расследование, но трудно надеяться, что оно прояснит что-нибудь. Ее уже несколько раз вызывали в Корпус национальной безопасности. Но что она может сказать? Чем она может помочь?
Нерич, слушая быстрый рассказ своей старой знакомой, ощутил сухость во рту. Чувство облегчения снова сменилось тревогой.
— Фамилия вашего мужа? — неуверенно спросил он.
— Его фамилия, так же как и моя, Пшибек, а зовусь я теперь своим настоящим именем — Софией.
Нерича даже пошатнуло от неожиданности. Такого нелепого стечения обстоятельств никак нельзя было предвидеть. Пшибек — муж Лоретты!
— Я лечил Пшибека и не знал, что он ваш муж… Ведь я заводской врач.
Лоретта всплеснула руками. Какое странное совпадение!
И тут внезапная мысль обожгла Нерича: ведь он только что ответил Сливе, что никогда не знал жены Пшибека. Эти слова занесены в протокол. Такая непредвиденная мелочь может испортить все дело. Как же поступить? Вернуться назад? Сказать, что произошло недоразумение? Попросить внести поправку в протокол?
— А обо мне следователь не спрашивал вас? — спросил он Лоретту-Софию.
— Спрашивал на первом допросе. Он интересовался, не знала ли я раньше врача завода, но фамилии вашей не назвал. И я, конечно, ответила, что не знаю.
Нерич обрадовался.
— А я только что показал, что не знаю вас как жену Пшибека. Я же и в самом деле этого не знал! Как теперь нам быть?
Лоретта улыбнулась.
— Я думаю, поправляться не стоит, — посоветовала она. — Еще бог знает что подумают.
Нерич охотно согласился с ней. Он не мог предполагать, что так быстро будет найден выход из щекотливого положения.
— А вы, я вижу, тоже переменили вашу довоенную профессию? — спросила Лоретта.
— Да, бесповоротно. Я теперь просто врач и повседневным трудом зарабатываю себе кусок хлеба. В ближайшие дни женюсь на чешке. Мы друг друга знаем уже много лет…
Поговорив еще несколько минут, Нерич стал прощаться. Лоретта дала ему адрес своей квартиры, и они уговорились встретиться в ближайшие дни.
Нерич торопился к Прэну, свидание с которым было заранее условлено. Встреча с Лореттой встревожила его. Она была единственным человеком, который знал его довоенное прошлое. Только то, что Лоретта отказалась от прежней профессии, немного успокаивало его.
Около Национального музея на Вацлавской площади Нерич сел в машину Прэна.
