Григорий Полянкер - Наш добрый друг
Безусловно, Михась накормил бы ее вкуснее и сытнее, будь он при деле. Но ничего не попишешь – начались тяжелые бои. Не до термосов теперь, не до кухни…
Впереди траншеи, насколько хватал глаз, – широкое поле, изрытое снарядами и бомбами. Оно почернело от пыли и дыма. На каждом шагу торчали черные, закопченные неподвижные танки и бронетранспортеры. Некоторые из них еще пылали, низвергая огромные фонтаны копоти, искр. Все вокруг отравлено дымом, и трудно дышать.
Вокруг подбитых тлеющих машин – множество мертвых солдат в зеленых куртках, с непокрытыми головами и засученными рукавами – те самые автоматчики, которые еще недавно, бодро шагая в психическую атаку, дико орали, грозясь потопить нас в крови; они тогда навевали ужас, а нашли бесславную смерть, так и не дойдя до нашей траншеи. Вот они лежат в разных позах, и ветер шевелит их волосы. Они кажутся живыми, будто легли немного отдохнуть перед новым броском…
И, глядя на поле боя, влево и вправо, глядя на зеленую, истоптанную коваными сапожищами, гусеницами танков, почерневшую от пороха и дыма балку, мы ощущали гордость и щемящую радость оттого, что никакая сила не смогла отбросить нас от этого родного клочка земли. Мы не отступили ни на шаг, враг тут напоролся на железную стену и нашел свой удел.
Глядя на поле битвы, думая о страшных потерях, которые враг понес за это короткое время, нам казалось, что он не скоро придет в себя, не скоро сможет собраться со свежими силами, чтобы снова броситься на нас.
Третий день боя тоже начался бурно. Опять выползли из-за укрытия вражеские танки, а за ними двинулись автоматчики, правда, не так уже уверенно, как прежде, но все же шли нагло и напористо.
Хотя наши силы, как было сказано, заметно иссякли и мы были измучены до предела, теперь* чувствовали себя увереннее, чем до этого. Ведь уже изучили детально повадки фрицев, разобрали их «почерк» и не так, как раньше, пугались этих грохочущих чудовищ. Каждому казалось, что они уже не очень страшны. Каждый из нас научился бить их, они были уязвимы точно так же, как сопровождающие их автоматчики.
Проходя мимо разбитых, сожженных своих машин, вражеские танкисты убавляли шаг, маневрировали, ныряли в канавы, укрывались от огня наших пушек, которые стояли за траншеей и рядом с нами на прямой наводке.
Но что это там у опушки? Опять хлынула орава солдат с автоматами наперевес? Они бежали за какой-то необычной машиной – тяжелой, приземистой, совсем не похожей на те, что мы подбивали и поджигали.
Это был совсем не такой танк, как те, которые торчали, изуродованные нашими снарядами и гранатами, на поле боя.
Когда стальное чудовище приблизилось и рассеялся дым от снарядов, мы увидели его во всей красе… Танк был выкрашен в желтый цвет с черными полосами, напоминавшими тигра. Но, в отличие от живого тигра, этот рычал неистово, извергая тучи дыма и вздымая густые облака пыли. И ревел он по-особому, навевая страх.
Хлынул на нас ливень пулеметного огня, и время от времени машина плевалась огромными снарядами.
– Гляньте, какой зверь ползет к нам! – испуганно крикнул Профессор. – Откуда он взялся?
– Небось секретное оружие Гитлера… Кажется, оно…
– Сила, – негромко промолвил старшина, прицеливаясь из противотанкового ружья в стальную махину и дожидаясь, чтобы она подошла поближе.
– Приготовить противотанковые гранаты! Весь огонь по «тигру», – протяжно крикнул Самохин и сам взял в руки связку гранат, выбрал удобную позицию для броска.
Шика Маргулис толкнул локтем Васо Доладзе, который рассеянным взглядом в тревоге наблюдал за необычной машиной.
– Знаешь, кацо, это, пожалуй, страшнее настоящих зверей, что я в цирке наблюдал. Смотри, пушки наши ахнули по машине, а снаряды ее не берут. Отскакивают.
Танк находился еще на почтительном расстоянии от нашей траншеи, когда ударили поддерживающие нас полко-. вые пушки. Снаряды ложились перед машиной, вздымая облака пыли, разрывая землю, а полосатое чудище продолжало приближаться к нам. Несколько снарядов угодили в лоб башни, но отскочили, как горох от стены.
Холод пробрал нас, когда мы увидели, что «тигр» движется прямо на траншею, а снаряды его не берут. С каждой минутой мы все отчетливее видели это стальное чудовище, его необычно крепкие и широкие гусеницы, толстый панцирь, могучую силу и невольно посматривали на прижавшегося к брустверу Самохина, ожидая, что он скажет, какой даст приказ.
Но какой же мог быть приказ? Все тот же: стоять на месте, готовиться встретить танк, подбить, уничтожить любой ценой…
Волнение все больше овладевало нами, следя за тем, как беспомощны перед этим страшилищем наши пушки, снаряды. Что это за махина движется прямо на нас? Почему его не берут снаряды? Наш старшина уже трижды выстрелил по машине из противотанкового ружья, а результат тот же. Лицо Михася покрылось холодным потом.
Что же это будет? Неужели придется отступить, оставить нашу траншею? Но этого никто не сделает. Это же верная смерть! Мы попадем под страшные гусеницы, они раздавят нас. Как-никак, наша маленькая крепость не раз нас выручала, оберегала от многих напастей, от страшного огня, от снарядов и бомб.
Глаза наши встретились с тревожно-возбужденным взглядом Самохина. Он ничего не сказал. Гул «тигра» нарастал с угрожающей силой и все заглушал вокруг.
За машиной, пригибаясь низко к земле, бежали автоматчики. Они понимали, что этого стального зверя никакая сила не сможет остановить и их победа близка – в нескольких десятках прыжков.
Вдруг прорвался сквозь гул моторов голос Самохина:
– Чего приуныли, ребятки? Срезать проклятых гадов! – кивнул он в сторону автоматчиков, бегущих к траншее и стрелявших на ходу.
Шика Маргулис и Профессор прильнули к пулемету, стали ожесточенно строчить. Вслед за ними открыли огонь и другие пулеметчики, автоматчики. Сразу куда-то исчезли в дыму, пыли немцы, которые только что, как угорелые, неслись сюда. Только некоторым удалось избежать смерти.
Теперь уже «тигр» один полз к нам, изрыгая огонь из своих пулеметов. Один-одинешенек он шел, ускоряя ход, прямо на нашу траншею.
Мы притаились, держа в руках гранаты, ожидая, чтобы чудовище подползло поближе.
Самохин крикнул бронебойщикам, чтобы опять попробовали ударить из бронебоек. Но пули все так же отскакивали от брони.
Мы приготовились гуртом швырнуть гранаты под гусеницы «тигра», но не успели оглянуться, как он достиг траншеи. Из-под его могучих гусениц посыпался на нас песок, затрещали подпорки, стали отскакивать дубовые доски стенок. В глазах потемнело.
– Ложись! – успел крикнуть Самохин, вытянувшись на дне траншеи, и мы все пригнулись, оказались полузасыпанными в нашей маленькой крепости, которая не выдержала тяжести этой громадины.
С ужасающим грохотом «тигр» перемахнул через нас, и мы очутились внизу, присыпанные песком, землей, разбитыми досками, бревнами, и казалось – отсюда никто из нас уже никогда не выберется. Танк, пройдя несколько метров вперед, стал разворачиваться, чтобы «проутюжить» нашу траншею, но в это время расправил плечи старшина Михась, схватил связку гранат и, изловчившись, изо всей силы швырнул ее под гусеницы. Раздался громовой взрыв, и танк скрыла непроницаемая туча пыли и дыма. Он остановился, но в это время Михась высвободил из-под завала свое противотанковое ружье и стал стрелять по машине. Отряхивая землю, вытирая кулаком ослепшие от пыли глаза, выполз из-под развалин Шика Маргулис, достал гранаты, начал бросать в пыльное облако. В эту минуту вырвались из земляного плена Васо Доладзе, Филькин и другие уцелевшие наши товарищи. Не взирая на смертельную опасность, витавшую рядом, стали швырять в машину гранаты, бутылки одну за другой.
А несколько секунд назад, оказавшись живьем в могиле, мы уже мысленно прощались с белым светом. Дикая досада донимала нас. Как это мы пропустили это чудовище? Почему сразу не забросали гуртом его гранатами, не остановили? Правда, снаряды отскакивали от его брони, рассыпались, не причиняя ему вреда, но, может быть, если бы мы все вместе пустили в ход нашу «карманную артиллерию», все же остановили бы этого проклятого «тигра»…
Боль и досада угнетали нас. Какая дикость! Ведь у нас чудное оружие, есть чем драться с врагом, ребята все полны решимости не пропустить врага. И вот пропустили… Столько страшных атак выстояли, отбили, столько танков подожгли. А вот этот «тигр» прошел над нами, разворотил нашу крепость.
Самохин воспрянул духом, каска свалилась у него с головы, и ветер раздувал его волосы. Весь в пыли, измазанный с ног до головы, он поднялся во весь рост, держа в руках две тяжелые гранаты, махнул нам, чтобы все пошли за ним, сделал несколько шагов в сторону остановившегося в пыли и дыму «тигра». Точно по команде мы швырнули в эту черную смерть гранаты, упав в ту же секунду на теплую землю и прижавшись к ней, как к единой нашей спасительнице. В это время послышался невероятной силы взрыв. «Тигр» запылал, извергая тучи черного дыма.
