Евгений Анников - Гильзы на скалах
С экранов телевизора лились потоки грязи на простых солдат и офицеров, честно выполняющих свой долг. Крайними в этой ситуации становились они. Не те, кто развязал эту войну, не бездарные полководцы, а простые люди, невольно ставшие заложниками ситуации.
Сергей уже не мог видеть лицо правозащитника Ковалева, благодаря которому погибли сотни солдат. Не мог смотреть на свиную рожу, расплывшейся от сала, Новодворской, которая перед камерами позировала в обнимку с портретом Дудаева. На крысиную мордочку Б. Березовского, бывшего членом совета безопасности РФ, но который сотрудничал с режимом Дудаева, бессовестно сливая боевикам информацию. Эти, и другие подобные им, выблядки Иуды занимались откровенным предательством. Было единственное желание вздернуть их на виселицу. Но они и телевизионщики, пытаясь запугать россиян, зверствами войны, достигли как раз обратного. Сергей начинал закипать от скопившейся в нем ненависти к зверствам бандитов и предательства руководства. Он становился еще большим патриотом, чем был раньше. Его раны еще не зажили, а он уже знал, что после госпиталя снова поедет в Чечню. В эти трудные дни, Сергею хотелось быть на линии огня, вместе со своими братьями по крови. Он знал, что не сможет предать их, и отсидеться дома.
И в этом Сергей был не одинок. Многие, лежавшие с ним в госпитале, придерживались такого же мнения. Даже тексты солдатских песен, до этого изливавшие горе и тоску под впечатлением новогодних боев, стали более жесткими и злыми. Все чаще в палатах стали звучать песни Т. Мацураева, воспевавшего доблесть чеченцев, слушая его, бойцы усмехались, и копили злобу для новых боев.
В репертуаре Сергея, вместо романсов, появились новые песни, которые он пел все чаще и чаще, поднимая настроение и веселя раненых.
Бамут мы взяли, взяли Грозный,
Самашки, город Гудермес
Самашки, город Гудермес,
И Ваш Шамиль в очко залез!
Джигиты мол, степные волки.
Про это любите Вы петь,
Про это любите Вы петь.
Волков всегда имел медведь!
Морпех Каверин выписался. Уезжая, он подарил Сереге свою гитару и сборник своих стихов. Вскоре, после него, выписался и Вдовин. Крепко обнявшись на прощание, Сергей и Алексей обменялись адресами и договорились встретится, либо на войне, либо после ее окончания. В последний месяц, своего пребывания в госпитале, Сергей, набрав в госпитальной библиотеке литературу по Кавказу, начал изучать историю российско-чеченских отношений. Он заново перечитывал Л.Толстого, А. Пушкина, М.Лермонтова и других русских классиков, писавших о Кавказе и горцах. Достав русско-чеченский разговорник, учил язык. Лежавшие с ним раненые удивлялись, немного посмеивались и спрашивали, зачем ему чеченский.
— С врагом надо говорить на его языке, — отвечал им Сергей.
В середине Августа 1995 года, Сергей, пройдя все медкомиссии, наконец-то выписался. Девчонки медсестры подарили ему скромный подарок — небольшой «бум-бокс», последнее чудо заморской техники. Надев новенькую камуфляжную форму с наградами, Сергей покинул стены госпиталя. В окно, со слезами на глазах, смотрела Даша. Начинался новый круг его жизни.
Глава 6
За Людмилой в институт заехал отец. Черный блестящий «Мерседес» вез их домой. Подъехав к подъезду дома на Кутузовском, рядом с Поклонной горой, машина остановилась. Водитель вышел и открыл дверь отцу и Людмиле. Они вышли. Громко играющая, музыка резанула слух. Резкий, гортанный голос, чеканя слова, пел.
С тех пор мы никому в угоду,
Достоинством не поступались.
Веками смерть или свободу.
Себе в борьбе мы добывали!
Исполнитель пел с таким враждебным чувством, что Людмила почувствовала страх и поежилась. На секунду они с отцом остановились, под воздействием песни. Слова, были пропитаны ненавистью к России и русским, но слышать их здесь, в центре Москвы было непривычно уху. Людмила огляделась. На лавочке, перед подъездом, сидел парень в военной форме. Рядом стоял маленький магнитофон, из которого и лились слова песни. В руках парень держал книгу. Рядом с ним, лежала приличная стопка книг, гитара, бутылка виски «Джони Уокер» — завершала картину. На груди военного блестели награды. Нелепость ситуации заключалась в том, что на корешках книг, стояли фамилии, известнейших, русских классиков, что не очень вязалось с полупустой бутылкой виски и песней, которую слышала Людмила.
Пусть даже каменные горы,
Расплавятся в огне сражений!
Но никакие в мире орды,
Нас не поставят на колени!
Отец первый пошел к двери подъезда, а Людмила, опешившая, от увиденного, неожиданно для себя обратилась к военному с вопросом:
— Что Вы читаете?
— Хаджи Мурат. Толстого, — парень оторвал свой взгляд от книги, и посмотрел на Людмилу. С бледного лица, словно сошедшего с бабушкиных икон, на Людмилу смотрели умные, бездонные, немного грустные глаза, небесно голубого цвета.
Сергей подошел к своему подъезду, набрал на домофоне номер квартиры. Никто не подходил, родители отсутствовали. Сергей потоптавшись у дверей, развернулся и подумав пошел к замеченному неподалеку винному магазину. Зайдя и немного побродив по залу, чем вызвал внимание охранника. Взял в подарок отцу бутылку виски «Джони Уокер», называемого чеченцами «Ваня пешеход». Вернувшись к подъезду, сел на лавочку, включил магнитофон с кассетой Мацураева и начал читать. Спустя минуту, к нему подошел, бомжеватого вида дядя, и трясущимися руками показывая на виски, начал просить опохмелится. Сергей понял, что так просто дядя не отстанет. Почесав от досады затылок, крутанул пробку на бутылке. Как по мановению волшебной палочки в руках бомжа возник пластиковый стаканчик. Сергей налил ему до краев, дядя залпом осушил стакан, крякнул и хотел, было начать задушевный разговор, но Сергей его перебил и сказал, чтобы тот, шел своей дорогой дальше. Мужик подумал, погрозил Сергею пальцем и, развернувшись, пошел вдоль дома, что-то бурча себе под нос. Сергей снова погрузился в книгу. Минут через тридцать услышал, как подъехала машина, хлопнула дверца. Послышались мужские шаги и цокот женских каблучков. Внезапно цокот прекратился, и еще через минуту Сергей услышал мягкий голос девушки: «Что Вы читаете?»
«Хаджи Мурат. Толстого»- ответил Сергей и поднял глаза. Перед ним стояла красивая, темноволосая девушка. Белая блузка и черная юбка чуть выше колен, элегантно подчеркивали стройность ее фигуры. На ногах блестели черным лаком туфли на шпильке. Красивые черные глаза, обрамленные большими и пушистыми ресницами, смотрели на него с некоторым недоумением. «Бывает же такая красота. Боже, я сейчас влюблюсь», — не отрывая от девушки восхищенных глаз, подумал Сергей. И встал, предварительно нажав клавишу «Стоп» на магнитофоне. Девушка тоже смотрела в глаза Сергею.
— Сергей. Анненков Сергей, — представился, взявший себя в руки Серега.
— Что? — переспросила девушка.
— Меня зовут Сергей.
— Ой, простите, Людмила. Ковалева.
Людмила снизу вверх смотрела на вставшего и представившегося парня. Она понимала, что выглядит глупо, но голубизна его глаз просто заворожила ее. Тут вмешался отец и вывел ее из ступора.
— Простите, как Вы сказали Анненков? Вы не сын…
— Анненкова Николая Владимировича. Да. Старший, — поспешил перебить его Сергей.
— Извините Сергей. Забыл представится. Ковалев Олег Михайлович. Советник в аппарате президента России. Хорошо знаю Вашего отца. И немного в курсе Вашей истории. Значит Вы сейчас оттуда? — и Олег Михайлович кивнул на награды.
— Не совсем. Провалялся в госпитале. Сегодня только выписали, — уверенно отвечал Сергей.
— Понятно. Почему, Вы, не идете домой? И что это за пропаганду, Вы, слушаете, читая Толстого? — поинтересовался Олег Михайлович.
— Дома нет никого. А это, — Сергей кивнул на книги и магнитофон — пытаюсь понять психологию тех, с кем воюем. Раз уж в нашем руководстве никто этим не занимается. Врага нужно знать со всех сторон, — Сергей перешел на немного резкий тон. Олег Михайлович понял, в чем дело. Подумав, продолжил.
— Давайте поднимемся к нам. Поговорим. Людмила, ты не будешь против, если молодой человек, выпьет с нами кофе или чай? — обратился он к дочери.
— Нет, папа. С удовольствием. Пойдемте Сергей, — и Людмила кивнула головой в сторону двери.
Сергей не стал отказываться, тем более ему очень захотелось, еще немного, побыть рядом с девушкой. Забрав свои книги, магнитофон и гитару, Сергей вошел в подъезд, вслед за Ковалевыми. Виски остались на лавочке. Из-за кустов вышел, подходивший к Сергею, дядя, огляделся и, схватив бутылку дрожащими руками, отвинтил пробку и прикончил остатки спиртного. Затем, весело напевая, снова скрылся в кустарнике.
