Владимир Сабик-Вогулов - В побежденной Германии
— Раз эти люди более двух десятков лет терпели сталинскую кровавую каторгу, то зачем нам создавать для них лучшие условия. Ведь Сталин-выдрессировал нам этих рабов и, если мы их будем бить и уничтожать еще больше, чем это делал Сталин, — они будут для нас великолепными и нетребовательными роботами. А что их много подохнет, — неважно. Эта низшая раса имеет исключительную способность к быстрому размножению что для нас, господ мира, тоже неинтересно.
Так люди из одной каторги попали еще в худшую.
От Волги до западных границ России мы очищали от врага русскую землю под лозунгом: «Смерть немецким оккупантам». Когда же оккупанты были изгнаны из пределов России и когда мы вступили на территорию Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, — красная армия получила другие лозунги: «Освободим народы Европы от фашистского гнета», «добьем фашистского зверя в его собственной берлоге!», «вызволим миллионы наших братьев и сестер из фашистской неволи!»
Эти лозунги были популярны среди русских людей и поэтому все они стремились в Западную Европу.
Без сомнения, не было среди русских людей ни одного человека, который не хотел бы помочь народам Европы сбросить с себя ненавистное иго немецкого нацизма; конечно, не было ни одного русского человека, который не стремился бы достичь немецкой столицы и освободить от изнурительного труда и от постыдных для человека условий жизни своих соплеменников, попавших в гитлеровскую каторгу.
У всех русских людей буквально чесались руки от желания как можно скорее добить гитлеровских палачей в их собственной берлоге.
Но в тот момент, когда эти лозунги давались, многие из нас, русских людей, уже с затаенным ужасом представляли, насколько эти прекрасные лозунги, мобилизующие лучшие порывы благородной души русского человека, будут в результате победы над Германией скомпрометированы.
Мы боялись того, что, вместо освобождения народов Европы от цепей немецкого нацизма, мы на своих штыках, на штыках красной армии, принесем народам Европы еще худшую по своему коварству и бесчеловечию сталинскую блудливо-изворотливую диктатуру.
Мы боялись того, что, освобождая наших братьев и сестер из гитлеровской неволи, мы их обрекаем на самую бесчеловечную расправу сталинских опричников из НКВД, что наши радостные встречи с невольными пленниками будут потом омрачены потоков крови и слез, что большинство их будет нас проклинать, как освободителей не от гитлеровской неволи, а как «освободителей» от родного очага, от спокойной жизни, от гражданских свобод и как «освободителей» от самой жизни.
Когда мы шли по Украине, тысячи опечаленных матерей с красными опухшими от слез глазами рассказывали русским воинам, как плохо живется их деткам, угнанным в неволю, и умоляли нас о том, чтобы мы в Германии обязательно разыскали их дитя и помогли ему поскорее вернуться в лоно родной семьи.
Каждая мать на Украине, в Белоруссии, Польше, мать подростка, юноши или девушки, попавших в Германию, рассматривала бойца красной армии, как своего личного посланца в неведомую чудовищную страну, посланца который освободит её детей из неволи. Каждая такая мать внимательно и любовно ухаживала за своими посланцами во время их короткого привала вне дома и с трогательной торопливостью совала им подарки из тех крох, которые уцелели от гитлеровской орды. Каждый из нас, посланцев этих несчастнейших в мире матерей, с нетерпением ждал священного момента, выполнить наказ матери-Родины и поскорее увидеть освобожденных наших братьев и сестер.
Нет слов, передать трепет волнующих встреч русских воинов с освобожденными братьями и сестрами на территории Германии.
Пылкие, благородные поцелуи и объятия юных девушек, загорелых и огрубевших в боях воинов… Крепкие пожатия рук и слезы радости на глазах измученных нечеловеческими условиями труда и жизни, славянских юношей! Торопливые рассказы о пережитых издевательствах в нацистской Германии, миллионы вопросов о Родине…
Но вот прошло волнение и радости первых встреч.
Начались будни, горькие будни для освобожденных и освободителей-победителей.
Всех бывших советских подданных концентрируют в лагеря. Там начинают свою работу агенты НКВД, внося распри и раздор в гущу репатриантов, чтобы в этом хаосе человеческих страстей пожать обильную жатву очередных жертв.
Начинаются доносы одного на другого; кто как работал, кто как относился к немцам, кто был в худших или лучших условиях.
В каждом лагере репатриантов с неутомимой энергией работают специальные отделы НКВД — армейские КРО «СМЕРШ».
Репатрианты чувствуют, что за время войны и за время их отсутствия на родине ничего не изменилось. Что охота за человеком, как за зверем, по-прежнему одно из самых любимых занятий «отца народов», что дома их ожидают бесконечные аресты и допросы, создание атмосферы подозрительности и рассматривание каждого побывавшего в гитлеровской каторге, не как несчастного человека, потерпевшего от войны, а как агента фашистской разведки, как гитлеровского пособника.
В армии начались массовые репрессии против военнослужащих за то, что некоторые влюбились в русских девушек, освобожденных из немецкой неволи, или любя друг друга до войны, молодые люди случайно встречались на территории Германии.
Политический аппарат армии официально рассматривал всех репатриантов, как вольных или невольных пособников Гитлера; в ряд учреждений красной армии было категорически запрещено принимать на службу людей, которые были на оккупированной немцами территории или на работах в Германии.
Люди мира! Найдите мне такую страну, такую нацию, таких государственных деятелей, которые с таким жестоким искусством могли ежедневно и ежечасно, непрерывно в течение тридцати лет изобретать методы расчленения людей, унижения их, насаждения атмосферы подозрительности, не считаясь ни с чем, даже и с тем, что виновники — это же государственные деятели.
Люди мира! Найдите мне таких государственных деятелей, которые бы с таким откровенным цинизмом издевались безнаказанно в течение десятков лет над самыми лучшими стремлениями человеческой натуры.
Нет! Кроме сталинского «коллектива» прохвостов, именуемого полит-бюро ЦК ВКП(б) — вы этого нигде не найдете.
Люди мира! Вы уже после второй мировой войны актом нюренбергского процесса заклеймили античеловеческие преступления Гитлера и его шайки.
Так знайте же, что Гитлер, по сравнению со Сталиным, — это лишь невинный ребенок.
Почему вы не поставите к позорному столбу Сталина и всю его банду и не изольете на них свой благородный гнев?
Разве вы не знаете кровавых и подлых дел этих дегенератов? Так я вам расскажу о них, ибо я только вчера оттуда!
Для того, чтобы вам был понятен ужас обстановки, в которой очутились репатрианты, и чтобы вы поняли тех, кто не желает возвращаться в «страну ликующего социализма», я расскажу несколько фактов из практики применения сталинских методов удушения людей, превращения нормальных людей в полудикое состояние, массового уничтожения человеческих жизней; я расскажу о лживости сталинской пропаганды, о несоответствии устных и печатных деклараций с их гнусными практическими делами.
Народы мира! Слушайте жуткие факты из бытия русского народа, народов России, находящихся под сталинским сапогом, и поймите, почему миллион советских людей не желает возвращаться на свою родину!
Слушайте и поймите всю необходимость общественного воздействия на тех государственных деятелей, которые заигрывают с кремлевскими узурпаторами и стараются засыпать пропасть между западом и востоком речами на банкетах, не гнушаясь жать руки отъявленнейшим бандитам двадцатого века.
Народы мира! Вам говорит об этих фактах человек, который вчера только снял солдатскую шинель, чтобы предупредить Вас о грозящей и Вам опасности.
Для иллюстрации положений русских людей и народов России, я сделаю самые скромные подсчеты ужасающих массовых репрессий.
В первый день революции врагами народа объявлены все офицеры царской армии, все полицейские и юстиция, все дворяне, фабриканты и торговцы, все волостные старшины и весь монархический элемент.
Как реакционный элемент, все эти люди подлежали изоляции или физическому уничтожению.
Посмотрите, что это будет в цифрах:
Армия под конец первой мировой войны составляла около пятнадцати миллионов человек. 5 процентов, офицерского состава — это процент скромный. Таким образом репрессиям подверглось 750.000 офицеров. Если же взять офицерскую семью только в 4 человека, то фактически репрессиям подверглось 3 миллиона человек. Часть из них расстреляна, другая часть была заточена в концлагеря, а члены их семей до сих пор подвергаются издевательствам потому, что они имели несчастье родиться в грамотной, а потому и офицерской семье.
