Генрих Гофман - Повести
Степанов достал из кармана измятый листок бумаги и, взглянув на него, неуверенно проговорил:
— Какой-то Франц Брин. Ребята у него документы проверили. Как будто бы все в порядке.
— Хорошо! Давай завтра или послезавтра с ним повидаемся.
Но уже на следующее утро Мурзин отказался от мысли встретиться с Францем Брином. Он только что поднялся с деревянных нар и вышел из бункера, чтобы обтереться снегом, когда его окликнул запыхавшийся Честмир Подземный.
— Товарищ капитан! Срочное дело! — сказал он, едва переводя дыхание.
— Та-ак! Видно, действительно срочное, раз ты так бежал. Ну говори, что случилось?
Мурзин обтер снегом руки, нагнулся за другой пригоршней и протер лицо. Честмир стоял молча, в затруднении переминаясь с ноги на ногу. Он за прошедшее время уже довольно сносно стал понимать русский язык, но говорить ему еще было трудно.
— Валашские Мезеричи человек пришел, — сказал он, медленно подбирая слова. — Из Праги...
— Знаю! Представитель подпольного ЦК Компартии Чехословакии товарищ Франц Брин, — перебил его Мурзин и, вытираясь полотенцем, пошел к бункеру.
— Нет! Нет! — взволнованно замотал головой Подземный.
Они уже зашли в землянку и присели на нары. Степанов еще на рассвете ушел в село Гощалково к матке Чешковой, где должен был встретиться со связным из отряда Петра Будько. Поэтому в бункере никого больше не было.
— Ну, рассказывай дальше, — сказал Мурзин. — Только не волнуйся и не торопись.
Из сбивчивого, из русских и чешских слов, рассказа Подземного Мурзин понял следующее: у одной из подпольщиц остановился на квартире чешский гестаповец. По приказу Честмира подпольщица ночью обыскала портфель офицера. Рассчитывали найти какие-нибудь ценные документы. А нашли фотографию того самого человека, который явился к подпольщикам как представитель ЦК компартии.
— Та-а-ак! — взволнованно протянул Мурзин. — Значит, надо предупредить товарища, что за ним гестапо следит.
— Он сам гестапо! — выпалил Честмир Подземный. Он быстро стянул с ноги сапог, достал из портянки завернутую в тряпочку фотографию и отдал ее Мурзину. — Вот!
Мурзин буквально впился глазами в изображение.
— Нет, нет! — заволновался Честмир. — Оборот!
Он взял у Мурзина фотографию, перевернул ее. На обороте было написано карандашом: «Франц Брин. Б-105».
— Агент, гестапо, номер! — сказал Подземный и ткнул в подпись пальцем. — Сюда смотри!
— А зачем мне с оборота смотреть? — недобро усмехнулся Мурзин. — Я этого гада и по лицу вижу. Мы с ним уже однажды встречались. Тогда он тоже будто бы из Праги пожаловал.
Мурзин вспомнил большую лесную поляну на скате горы Княгиня, куда Дворжак привел его и Ушияка на встречу с представителями подпольной организации Праги, вспомнил и этого высокого человека в шляпе с птичьим пером. Вспомнил и сразу узнал.
— Это, видимо, крупный агент гестапо. Не понимаю только, почему его фотография оказалась в портфеле у вашего квартиранта? Я думал, что гестапо чище работает. Ну да ладно. Будем считать, что нам повезло... — Мурзин задумался, потом пристально посмотрел в юношеское лицо Подземного, заглянул в его улыбчивые глаза. — Та-ак! Ты, Честмир, парень крепкий, проверенный вояка. Я тебе, как брату, доверяю. Поэтому и поручаю тебе важное боевое задание... Подбери двух-трех ребят поздоровее и доставьте этого негодяя сюда. Понял? Его — ко мне, — Мурзин ткнул пальцем в фотографию, потом себе в грудь. Повторил: — Его — ко мне!
Подземный торопливо закивал головой:
— Ано, ано!
— В крайнем случае убейте его. Но чтобы из Валашских Мезерич он живым не ушел. Не то много еще лишней крови пролить нам придется. Ясно тебе, Честмир?
— Понятно, судруг капитан!
— И знай, упустишь этого Франца Брина — лучше на глаза мне не попадайся. Это из-за него погиб Ушияк. И из-за Дворжака. Значит, если ты ему за Ушияка отомстишь, тогда у нас только за Дворжаком долг останется. Понял?
— Приведу или убью! — коротко сказал Подземный.
— А фотографию возьми с собой. Для верности, чтоб не перепутать. — Мурзин отдал Подземному фотокарточку. — А то притащите кого-нибудь из его помощников, а самого Брина спугнете.
Партизаны отряда «Ольга» ушли из деревни Немоховицы на выполнение боевого задания. В домике Поспешила остались только раненые: харьковчанин Иван Корж с простреленной левой рукой и Ладислав Вернер с перебитым запястьем. За ранеными ухаживали сестры Тесаржик — двадцатилетняя Нина и восемнадцатилетняя Ольга, отец которых уже второй год находился в концентрационном лагере.
Девушки жили с матерью в бывшем поместье, расположенном как раз напротив домика Поспешилов, и уже давно сотрудничали с партизанами. В последнее время Иван Корж все чаще поглядывал на младшую Тесаржик. Он и не скрывал от друзей, что ему полюбилась эта сероглазая девушка с пухлыми щечками и непослушной прядью волос, свисавшей на лоб.
Поэтому, когда ее сестра Нина забежала в дом Поспешилов и взволнованно рассказала, что только сейчас трое гестаповцев арестовали Ольгу и повели ее через всю деревню по направлению к Бранковицам, Иван Корж схватил пистолет и выбежал из дома. Вслед за ним бросился и Ладислав Вернер.
В конце деревни Иван Корж увидел привязанного к плетню оседланного коня, принадлежавшего жителю Градечному. Не раздумывая, Корж отвязал коня и, вскочив в седло, помчался догонять гестаповцев. Он настиг их в нескольких сотнях метров от деревни и выхватил пистолет. Прицелившись в старшего, Иван Корж нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, пистолет дал осечку. Пользуясь замешательством гестаповцев, Ольга успела спрятаться за лошадью, а Иван Корж, прижав пистолет раненой рукой к бедру, пытался его перезарядить.
Но гестаповцы уже оправились от растерянности и открыли огонь. Изрешеченный пулями Иван Корж рухнул с коня на землю. Испуганное животное поднялось на дыбы, опрокинув Ольгу в кювет. Гестаповцы подскочили к распростертому телу Ивана, выпустили по нему еще одну автоматную очередь и принялись обыскивать карманы убитого.
Неожиданно из густого кустарника раздались одиночные выстрелы. Это ударная группа Сергея Жукова, возвращаясь с задания, увидела немцев и открыла огонь.
Между тем в Немоховицах поднялась тревога. Возвращавшиеся с задания партизаны устремились на выстрелы. Первым к месту схватки подоспел Ярослав Пржикрыл. Но вражеская пуля попала ему в бедро. Завязалась интенсивная перестрелка. Гестаповцы перебрались к высохшему руслу речки и, отстреливаясь из зарослей ивняка, отступали к селу Бранковицы. Густые ветви кустарника и довольно глубокое русло реки служили им хорошим укрытием.
И хотя Ольга Тесаржик была уже в безопасности, партизаны не прекращали боя. Необходимо было уничтожить всех гестаповцев, чтобы они не привели в Немоховицы карателей. Отстреливаясь, немцы все же достигли Бранковиц. Вслед за ними ворвались в деревню и партизаны. Разделившись на две группы, они продолжали преследовать гитлеровцев. Одна группа начала продвигаться вдоль реки Литавы, другая — по дороге, ведущей в центр Бранковиц.
Партизан Милан Диас попытался обойти гестаповцев со стороны железнодорожной станции. Но у здания почты стоял грузовик с немецкими солдатами. Немцы повернули против партизан станковые пулеметы. И первым под их очередями пал Милан Диас, сраженный в голову. Часть гитлеровцев, выбежав из здания почты, попыталась пробраться к своему грузовику. Но четверо из них остались лежать на мостовой со смертельными ранами.
А в это время на берегу Литавы разгорелась ожесточенная перестрелка. К трем гестаповцам подоспела подмога. Партизанам грозило окружение. Немцы на почте звонили во все стороны, вызывая подмогу.
Сергей Жуков и Пепек, подоспевшие к месту боя, отдали команду стянуться к околице деревни. Там уже были подготовлены три повозки. Первой правил старый коммунист Цирил Пржикрыл, другими — крестьяне Рудольф Заводный и Богуслав Вельнер. Оставив на поле боя трех убитых товарищей, партизаны погнали лошадей по дороге на Немоховицы.
Не доезжая до деревни, остановились возле тела Ивана Коржа, положили его на повозку. Потом остановились возле дома семьи Тесаржиков, спешно собрали Ольгу и Нину, чтобы вместе с матерью увезти их в партизанский лес.
На опушке леса под старым дубом с почестями похоронили Ивана Коржа и пешком отправились в лесную чащу на заранее подготовленную запасную базу.
Примерно через час после ухода партизан из Бранковиц к немцам подоспела подмога. Но было уже поздно. Они смогли только подобрать полтора десятка убитых гитлеровцев. Офицер-гестаповец обратил внимание на огромную немецкую овчарку, которая сидела возле убитого партизана и протяжно выла.
Когда убитого бросили в кузов грузовика и повезли к зданию почты, собака побежала за автомашиной. Немецкие солдаты несколько раз пытались прогнать пса, но тот не отходил от грузовика ни на шаг.
