Вальтер Треммин - ТАЙНА „ХОРНСРИФА"
Он уже почти раскаивался, что так необдуманно пошел на риск. Название судна никак не удавалось узнать. Где-то — видимо, за обломками судна — внезапно послышались крики. Все насторожились.
Вы что-нибудь слышите, господин обер-лейтенант? — взволнованно спросил Вильдхаген,
Краус покачал головой, приложил руки к ушам и затем еще раз отрицательно покачал головой:
— Нет, должно быть, вам просто показалось.
Фенрих уставился на торчавшую из воды громадину. Картина уничтожения судна парализовала его. В мозгу вихрем проносились мысли. Теперь он уже знал, что такое «боевой поход». Внезапно юношу поразила страшная догадка: «Внутри этого гиганта, должно быть, находились сотни людей, разорванных в клочья и захлебнувшихся!» Нервы фенриха были напряжены до предела. Переживание было слишком сильным. И скорее себе, чем обер-лейтенанту, он едва слышно пробормотал:
— Может быть, нам следует подойти поближе?.. Там же люди… в воде… нужно же им…
Но для первого помощника не существовало трагичности ситуации, он был занят собственными мыслями, направленными совсем на другое. Краус мысленно представлял себе сообщение ставки верховного главнокомандования о потоплении вражеского транспорта водоизмещением в столько-то тысяч тонн. Чувство гордости охватывало его. Он услышал слова Вильдхагена. Что тот сказал? Краус быстро обернулся в сторону фенриха и металлическим, ледяным голосом произнес:
— То, что здесь происходит, мой мальчик, — это война! Не сентиментальная любовная драма, а фрагмент из мировой истории! Вижу, что у вас немного засосало под ложечкой, а? Возьмите себя в руки и отбросьте прочь всякую жалость! — он вдруг прислушался. — Кто-то крикнул сейчас… мне кажется, кричали «Дьюнедин Стар», вы тоже слышали?
Он вопросительно взглянул на фенриха, пытаясь увидеть в темноте выражение его лица. Глаза Вильдхагена были широко раскрыты, под скулами судорожно ходили желваки. Казалось, юноша видит перед собой призрак.
— Там люди! — его крик прорезал тишину ночи. — Немецкие слова! Я точно слышал! Там немцы, немцы!
Шатаясь, он повернулся к обер-лейтенанту Краусу и вцепился обеими руками в отвороты его куртки. Фенрих ничего не видел. Он забыл, где он и кто он. Вильдхаген затряс первого помощника с такой силой, которой вообще трудно было ожидать от этого тоненького, довольно тщедушного юноши.
Возмущенный Краус схватил фенриха за руки и рванул его вниз.
— Мальчишка! — заревел он. — Истеричная баба! Возьмите себя в руки, шляпа несчастная!
Теперь уже Краус вцепился в куртку Вильдхагена
— Вы слышали… английскую речь, английские слова, — словно молотом, вбивал он ему в мозг. — «Помогите» или «сюда»… или что там они еще кричат в таких случаях! Понятно? А если бы даже это были и немцы, то мы не общество спасания! Зарубите себе это на носу!
Впереди что-то с силой ударилось о борт подводной лодки. В тишине было слышно, как вокруг корпуса журчит и плещется вода. Затем раздался еще один удар, как будто стукнули в большой барабан.
— Внимание! Обломки! — закричал кто-то.
Краус оттолкнул от себя Вильдхагена и отвернулся.
— Внимание, обломки! — закричал он в сторону мостика.
Но командир почувствовал опасность еще при первом ударе.
— Оба дизеля, малый вперед!
С точностью часового механизма люди и машины выполнили приказ. Подводная лодка дала ход.
На палубе раздался топот сапог быстро бегущего человека. В темноте сначала никто ничего не мог понять. Но потом все увидели фенриха, бросившего свой пост на баке и длинными прыжками бежавшего к мостику. Он поднял руки, как будто выкрикивая заклинание.
— Стоп! — закричал он. — Застопорите же, ради всего святого!
Ошеломленный Тен Бринк приказал застопорить дизели, полагая, что лодке угрожает какая-то опасность, которую он, командир, не заметил. На лодке все замерли, и на какую-то долю секунды воцарилась гробовая тишина. Фенрих уже был на мостике и, еще не успев поднести руку к козырьку, задыхаясь, крикнул:
— Немцы! — Повернувшись в сторону судна, он умоляюще вытянул руки вперед. — Я ясно слышал, господин капитан-лейтенант!
Юноша схватил командира за рукав:
— Господин капитан-лейтенант, господин капитан-лейтенант… спасите… спасите! Мы должны… спасти!
Его крик перешел в надрывные рыдания.
Тен Бринк схватил фенриха за руку и освободил свой рукав.
Между тем на мостик подоспел Краус и, наклонившись к командиру, прошептал ему на ухо:
— Парень врет! Я сам ясно слышал, коробка называется «Дьюнедин Стар». Англичанин, черт с ними, пусть тонут!
— Оба дизеля, малый назад! — спокойно скомандовал Тен Бринк. Затем он привлек к себе Вильдхагена и заставил юношу посмотреть ему прямо в глаза.
Взгляды подводников, стоявших на мостике, были обращены на командира — все напряженно ждали, что будет дальше. Закричит? «Разнесет» фенриха за дерзость? Неожиданно для всех тихим голосом, в котором слышался упрек, он сказал Вильдхагену:
— Второй помощник, прекратите шум. Вы будоражите людей.
Голова юноши безвольно упала на грудь. Всхлипывая, он проговорил, с трудом произнося слова:
— Вы же… не можете… дать людям… погибнуть… господин капитан-лейтенант… прошу вас, там же люди… — Слезы градом текли по искаженному страданием лицу.
— Внимание! Внимание! Оповещение о самолетах! Воздушная тревога! — это сообщение молнией пронеслось от радиорубки до мостика. Тен Бринк, отстранив от себя фенриха, склонился над переговорной трубой:
— Что у акустика?
— Акустик докладывает: слышен сильный шум винтов справа по борту!
Тен Бринк немедленно отдал приказ:
Вахтенные стремглав кинулись к рубочному люку. Вильдхаген снова судорожно сжал руку командира:
— Нет, господин капитан-лейтенант… нет… вы не имеете права… вы же не станете убийцей!..
Тен Бринк рванул фенриха за куртку и притянул к себе:
— Молчать!
— Господин капитан-лейтенант!..
— Молчать! Немедленно вниз!
Но фенрих не подчинился, и Тен Бринк силой потащил его к люку.
— Это убийство… убийство! — кричал юноша. Казалось, он потерял рассудок.
Краус, занесший уже ногу в горловину люка, подскочил к командиру, и они вдвоем столкнули вниз упиравшегося, словно совсем обезумевшего фенриха. За ним последовали оба офицера. Кое-как спустившись по трапу в центральный пост, Вильдхаген упал.
— Встать, фенрих Вильдхаген! — громко прозвучал голос командира.
Опустив голову, фенрих медленно поднялся на ноги и выпрямился, упираясь спиной в переборку. Затем, собравшись с последними силами, стал навытяжку.
— Я отстраняю вас от исполнения служебных обязанностей! Своим недисциплинированным поведением вы подвергли лодку и ее команду огромной опасности. Я отдам вас под трибунал! — Тен Бринк произнес это, не повышая голоса, но внутри у него все кипело от ярости. В центральном посту наступила гробовая тишина. Юноша закрыл глаза. Его качало. — Обер-лейтенант Краус! Фенриха на верхнюю палубу не выпускать! Вы отвечаете за него! — Затем Тен Бринк резко повернулся. — Принять главный балласт!
— Принять главный балласт! — как эхо, раздалась команда, передаваемая по постам.
Вильдхаген уже два часа неподвижно, с закрытыми глазами сидел на своей койке. Уперев локти в колени, он крепко сжал голову обеими руками. Где-то далеко раздавались команды и шумы механизмов.
Угроза воздушного нападения противника миновала, и теперь «U-43» шла в надводном положении.
Фенрих, безучастный ко всему происходящему, продолжал неподвижно сидеть в каюте. Он не чувствовал боли, которую причинял ему острый край койки, врезавшийся в ноги.
Юноша мысленно перенесся в родной город. Он видел своего отца, гневного, возмущенного. «Мой сын? Трибунал?» Отец засмеялся. Лицо его было теперь совсем близко. Были видны только глаза. И потом еще рот… широко открытый смеющийся рот… нет, это был не смех, а жалобный плач. В ушах Вильдхагена гудело, перед глазами плясали огненные круги. Застонав, он вскочил и стал испуганно оглядываться по сторонам.
