Евгений Жидилов - Мы отстаивали Севастополь
Я благодарю патриотку. Тут же назначаю приемную комиссию. За ночь она должна сделать опись всех товаров, оприходовать их и к утру выдать заведующей магазином расписку по всей форме.
Подумать: чего особенного? Но посещение этой женщины взволновало всех, кто был на командном пункте. Какое это большое дело, что наши люди даже тогда, когда смертельная угроза нависает над ними, думают не о себе, а о своем долге перед государством, народом, перед собственной совестью.
Враг наседает
Ночь прошла спокойно. Нам даже удалось часа два поспать. Пользуясь затишьем, подразделения постарались получше закрепиться на отведенных участках. Третий и четвертый батальоны заняли оборону на линии Тобе-Чокрак, Атман; первый, второй и пятый — в районе Тополов, Авель, Ашаны-Джамин.
Мы по-прежнему прикрываем наши войска, отходящие на Керчь и Севастополь. Задача у нас ясна: возможно дольше удержаться здесь, на подходах к Симферополю.
Тишина нарушилась рано утром. Начал боевые действия третий батальон. В 6 часов его боевое охранение обнаружило в деревне Тулат несколько вражеских броневиков и автомашин. Подозрительная возня наблюдалась и в соседней деревне Джабанак. У командира батальона майора Мальцева возникло подозрение, что ночью сюда проникла разведка противника. По его приказанию первая рота окружила деревню и уничтожила десять фашистских разведчиков. Моряки захватили трофеи — автомашину, два мотоцикла, пулемет, автоматы, патроны. Заслышав перестрелку, противник послал помощь своей разведке. С высоты южнее деревни выползли пять танков. Помощник командира взвода батареи коммунист Каплун, не дожидаясь указаний, быстро развернул одно из орудий и открыл огонь. До противника было более километра, но первые же снаряды попали в цель. Один танк загорелся, остальные поспешно отошли.
Через несколько минут раздались выстрелы в расположении третьего батальона. Связываюсь по телефону: в чем дело? Оказывается, из деревни Торхая попытались [56] спуститься в долину две бронемашины и два грузовика с пехотой противника. Огонь нашей артиллерии и пулеметов заставил их повернуть. Они скрылись в направлении к Булганаку, что встревожило меня. Очевидно, противник успел занять это селение и соседние с ним высоты. Есть опасение, что именно отсюда он попытается прорваться к Симферополю. Приказываю командиру батальона усилить этот участок станковыми пулеметами.
На правом фланге, в районе совхоз «Красный Крым», Авель, Княжевичи, второй и третий батальоны поспешно окапывались. В полдень разведка донесла, что из Темеша к станции Княжевичи направляется большая вражеская автоколонна.
Командование обоими батальонами взял на себя капитан Дьячков. Он приказал артиллерии открыть огонь. Снарядами были разбиты две головные машины. Колонна остановилась. Пехота противника развернулась в боевой порядок. Из-за грузовиков вышли танки. Взвилась белая ракета. Немцы бросились в атаку.
Дьячков со своего наблюдательного пункта видел, как более десяти танков двинулись на позиции пятого батальона.
— Ну, «пушки без мушки», выручайте! — крикнул он в телефонную трубку.
Старые пушки на непомерно высоких колесах стояли в школьном саду на южной окраине Авеля. Пожилые артиллеристы заботливо замаскировали их зеленью. Вражеские танки подошли уже близко к селению, а наши комендоры молчат. Дьячков не торопит их, знает: артиллеристы верят в эти пушки, как в самих себя. Позавчера у Айбар «пушки без мушки» показали свои качества во всем блеске: от их снарядов четыре вражеские бронемашины разлетелись в куски.
До танков осталось не более пятисот метров. Тогда только пронзительно рявкнули наши пушки. Их залп явился как бы сигналом. Где-то за холмом забухали минометы, и тяжелые мины отсекли от танков пехоту. Пулеметные очереди и частые винтовочные выстрелы послышались справа. Это во фланг противнику зашли разведчики второго батальона во главе с лейтенантом Павликовым.
Два часа длился бой. Фашисты не выдержали. Потеряв [57] два танка, три автомашины, десяток мотоциклов и оставив до шестидесяти трупов своих солдат и офицеров, враг откатился к Темешу.
Дьячков докладывает мне об этом по телефону спокойным голосом, будто ничего особенного не приключилось. А я готов плясать от радости.
— Комиссар! — зову Ехлакова, чтобы поделиться с ним новостью. Думаю, что он рядом, и вдруг слышу его голос в телефонной трубке:
— Алло, командир! Скажу тебе, здорово наши орлы лупят здесь фашистов. Любо-дорого!
Ну, конечно, комиссар весь бой пробыл там. У него особое чутье какое-то: всегда оказывается там, где всего опаснее.
Для подразделений Дьячкова выдалась передышка. После того как он и Ехлаков переговорили со мной, капитан, потирая руки, сказал:
— Что же, товарищ комиссар, пора бы и пообедать! Вестовой, передайте комбату, чтобы раздавали обед, и нам несите, да побольше. Заслужили после такой работенки!
— Ты смотри, командир, не задавайся, как бы «гости» опять не пожаловали. Тогда на всех у тебя и обеда не хватит, — предупредил Ехлаков.
— Об этом не беспокойтесь. Им дежурное блюдо всегда готово. — Взяв телефонную трубку, он приказал начальнику своего штаба: — Проверить готовность, оружие держать заряженным, наводчикам не отходить, обедать по очереди!
Ехлаков отказался обедать на КП. Ушел к минометчикам, замаскировавшимся в овраге. Матросы сидят на ящиках из-под мин, хлебают горячий суп и ведут оживленный разговор. Кок обрадованно наливает комиссару полный котелок. Орудуя ложкой, Ехлаков прислушивается к беседе.
— Я когда бросаю в ствол мину, — говорит заряжающий Федорченко, — всегда приговариваю: «За Родину! Бисову сыну в спину!»
— Почему же только в спину? — интересуется комиссар.
— Ты ему и в печенки закладывай, — добавляет сосед. [58]
— Да я другой раз и не такое приговариваю, — смеется Федорченко. — Только бы наводчик не сплошал. А уж попадет наша игрушка, так достанется немцу во все места!
Не успел моряк досказать фразу, как ухнул орудийный выстрел и снаряд с воем пролетел над овражком. Отложив котелки, моряки бросились к минометам.
Выйдя из Темеша тремя колоннами, фашисты принимают боевой порядок. Пехоту поддерживают бронемашины. Главный удар противник направляет на левый открытый фланг пятого батальона. Дьячков спешно выдвигает сюда свой резерв — одну роту и пулеметный взвод.
Противник пустил в дело свои тяжелые минометы. Мины ложатся на стыке второго и пятого батальонов. Среди моряков появляются раненые и убитые. Все огневые средства обоих батальонов приведены в действие. Дьячков сам руководит переносом огня с одной цели на другую. Оглушительный грохот не стихает ни на миг. То и дело рвется связь. Старшина 2-й статьи Даниил Кучер и другие телефонисты ползут среди взрывов, сращивают провода.
Минометчики стараются изо всех сил. Они бьют по вражеской пехоте, в то время как артиллеристы метят по бронемашинам. Неожиданно в самую горячую минуту минометы замолкают: кончились мины.
— Вот тебе и в спину, и в печенку, — мрачно шутит кто-то из матросов, оглядываясь. — Где ты, Федорченко?
А его и след простыл. Неужели сбежал?
— Да вон он!
К позиции подкатил грузовик, кузов которого забит ящиками с минами. Наверху сидит Федорченко и размахивает руками:
— Принимай, братва, гостинцы.
— Ура! — кричат минометчики.
Машина останавливается. Из кабины выходит бледный как полотно шофер старшина 1-й статьи Александр Красюков. Гимнастерка его залита кровью. Старшину ранило, еще когда машина выходила с пункта боепитания в двух километрах от батареи. И все же, превозмогая страшную боль в перебитом плече и слабость от потери крови, моряк довел машину с боезапасом. Несколько матросов подхватывают на руки самоотверженного шофера, укладывают на носилки и бережно уносят на медпункт. [59]
Трижды фашисты возобновляют атаки, и каждый раз мы их отбрасываем. Бой заканчивается уже в сумерках. Противник потерял шесть бронемашин, пять танкеток, пятнадцать автомашин, много мотоциклов и до двух рот пехоты. Подсчитываем наши трофеи: восемнадцать пленных немцев, две полевые пушки, двадцать ручных пулеметов, пятнадцать автоматов, три пистолета.
Мы тоже понесли потери. У нас десять убитых и двадцать раненых.
Ехлаков во время боя побывал и у минометчиков, и у артиллеристов, и у стрелков. Я отчитываю его:
— Что ты лоб под пули подставляешь?
Он отделывается шуткой:
— Не бойся, я заколдованный. К тому же не забывай, я из пехоты, потому и по-пластунски ползать не брезгаю.
На участке третьего и четвертого батальонов немцы в течение дня тоже предпринимали попытки прорвать нашу оборону. Но моряки успешно отбили атаки.
С нашего наблюдательного пункта на вершине холма слежу за движением противника. По дороге между Саками, Ивановкой и Николаевкой бесконечным потоком идут автомашины. Со стороны Николаевки доносятся глухие выстрелы орудий береговой батареи. Над дорогой вырастают столбы взрывов, и в этом месте вражеские машины разметывает, словно вихрем.
