Софья Радзиевская - Болотные робинзоны
— Холодно, — жалобно говорит Маринка. Она поднимает то одну озябшую ногу, то другую и прячет их поочерёдно под тоненькое ситцевое платьице, но это мало помогает.
Саша быстро расстегнул кушак и стащил с себя курточку.
— Надень, надень, —проговорил он торопливо, — как это я раньше не догадался!
— Да-а-а… сам ты голый… — нерешительно отозвалась Маринка, глядя на Сашину майку, — сам трясёшься… — Но тут же быстро сунула руки в рукава курточки и засмеялась от удовольствия: рукава были тёплые.
Близнецы переглянулись и, взявшись за руки, подошли к Саше.
— Хо-олодно… — затянули они вместе, заглядывая ему в лицо.
Саша окончательно растерялся:
— Мне… мне и самому холодно, — сказал он, с жалостью глядя на маленькие фигурки в длинных рубашонках. — Я и не подумал: как же мы жить будем без пальто, без ботинок… — Зябко поведя плечами, он засунул руки за резинку трусиков и вошёл в избу.
— Дедушка, — заговорил он, — малыши замёрзли, и босые они. А скоро совсем холодно будет. Ты сколько раз обещал научить меня, как петли на зайцев делать. Научи, дедушка. Мы с Андрейкой их живо наловим, и всё из их шкурок сделаем.
Дед Никита, стоявший у окна, быстро обернулся.
— Замёрзли, говоришь? Так, так… — Он потоптался около окна, заглянул под нары.
— А ну, подай оттуда лыко, — сказал он Саше. — Себе на лапти берег, да обойдусь. Теперь петли важнее.
Дед Никита грузно уселся на своё место. По привычке достал кочедык, но, вспомнив, что он не понадобится, отложил, его в сторону. Саша и Андрюшка окружили его.
Вскоре на столе вырос аккуратный пучок шнурочков с петлями на концах. Свернув его жгутом вокруг руки, дед встал:
— Покажу вам теперь, как ставить петли, — проговорил он. — Но смотрите, чтобы у бабки горшок без мяса в печке не стоял, на чулки нам вместо валенок чтобы шкурки были, а лапти на них я сам сплету.
На следующий день Саша и Андрейка ворвались в хату, держа в вытянутых руках двух пушистых зверьков.
— Есть, дедушка! Есть! — кричали они наперебой. — Так и лезут! Чуть не в каждой петле по зайцу. Ну и охота!
Дед, отложив дощечку, которую он старательно стругал, деловито взвесил каждого зайца на руке.
— Хороши, — сказал он довольным голосом. — А я вот и дощечку приготовил, шкурки распяливать. Просушить их надо, чтобы не испортились.
— Ужинать идите, охотники! — позвала мальчиков вечером бабушка Ульяна. — Вам сегодня лучший кусок.
— Дедушке лучший кусок! Он всё умеет делать, — сказал Саша и глубоко втянул в себя воздух: такой аппетитный запах шёл от большого горшка на столе.
— Зай… — пропищал Павлик и покосился на Наталку,
Но она в первый раз оказалась слишком занята, чтобы ответить ему.
А дед привычным жестом пошарил на плече, забирая в горсть свою бороду, и, крякнув, сказал:
— Ай, бабка, ну и добрый суп сварила, ум отъешь.
Утром близнецы влезли на скамейку около оконца и прижались к стеклу носами так, что они сплющились в маленькие белые пятнышки. Уж очень занятно было смотреть, как на лужайку перед домом, медленно кружась, падали большие белые мухи. Падали и куда-то сразу пропадали: на земле их вовсе не было видно.
— Нег! — сказал Павлик, вспомнив, как говорила бабушка Ульяна.
— Падит, — договорила Наталка.
Затем, не сговариваясь, они сползли на пол и стали дружно дёргать за край рогожу, которой обили дверь на зиму заботливые руки бабушки Ульяны.
Дверь не поддавалась, и близнецы широко открыли рты, собираясь громко зареветь, как вдруг она сама открылась, и в хату, чуть дыша от волнения, влетел Андрейка.
— Сашка! — закричал он, — Сашка, где ты? — и, повернувшись, не закрывая двери, выбежал опять на улицу.
— Здесь я, — послышался ответ, и на тропинке показался Саша с топором в руке.
— Лось! — прокричал Андрей на бегу. — Сейчас потонет!
Через минуту мальчики, перегоняя друг друга, мчались вниз, к болоту. Там у края твёрдой земли бился огромный лось. В этом месте мох был настолько плотен, что легко выдерживал тяжесть человека, но лось ударами копыт прорвал и выбросил его далеко от себя, и теперь бился, погружаясь в чёрную густую жижу.
Лось тяжело храпел, временами опускал огромную рогатую голову в грязь, но тут же снова поднимал её и начинал биться с новой силой. Саша весь дрожал от возбуждения. Первый момент охотничьего азарта прошёл, и теперь ему было так жаль этого беспомощного зверя, что он охотно помог бы ему выбраться на берег.
Страшным усилием лось продвинулся вперёд. Последний удар его задних ног был так силён, что он скользнул по жиже и вылетел почти до половины на твёрдую землю. Голова его упала на траву, и громадные рога коснулись Сашиной ноги. Лось был мёртв.
Саша стоял, не двигаясь, и простоял бы так ещё долго, но рука деда Никиты легла на его плечо.
— Очнись, Сашок, вот так удача! И сам к нам в руки пришёл!
— Сам, — машинально повторил Саша и вдруг воскликнул дрожащим голосом: — Ах, дедушка, как жаль, ведь его можно бы вылечить, приручить.
— Пока ты его приручал — он бы тебя в лепёшку расшиб, — ответил дед Никита и, нагнувшись, положил руку на раненый бок лося. Лицо его помрачнело. — Не ружейная эта рана, — проговорил он, выпрямляясь. — Война это его достигла, война вокруг нас кружит и всё ближе к нам подбирается. Ну ладно, что суждено, тому, и быть. Зато кожи теперь всем вам на чулки хватит, получше заячьих будет. Вот беда горькая, соли нет, — не то на всю зиму с мясом были бы. А сколько её в магазине осталось… В Малинке-то.
— Так она ж там сгорела! — сказал Андрейка.
— Дурачок ты, — ответил дед Никита, направляясь к дому. — Соль разве горит? Задымилась разве. Да и то сказать — склад-то на высоком месте стоит и подвал у него, что твоя хата. Там не то что соли — всего найти можно. И как это я запамятовал… — Старик немного помолчал и, уже подходя к дому, добавил: — Обязательно сходим. А про войну вы бабке не говорите: будет а неё и того, что знает.
— Ты про соль слыхал? — тихонько спросил Саша Андрейку.
— Слыхал, — тихо ответил Андрейка. — А что?
— Так, — сказал Саша.
— И ничего не так, и ничего не так. Забожусь, что знаю…
— Ну и что?..
— Ну чего, петухи, закукарекали? — окликнул их дед. — Бабку зовите. Эх, соли-то, соли нет!
— Слыхал? — На этот раз спросил Андрейка.
— Слыхал.
— Ну и что?
— Пойдём! — отрубил Саша и убыстрил шаги.
До дому мальчики молчали. Остаток дня помогали деду снимать шкуру с лося, резали и подвешивали на высокое дерево мясо, отрубили в с торжеством принесли в избу огромные ветвистые рога и засунули их под нары.
— Вместо конька на избушку прибьём, — сказал Андрейка.
Глава 10
ШЕЙКА!
— Вы зачем мешки из-под нар взяли? — спросила утром бабушка Ульяна, возившаяся спозаранку около печки: сушила небольшие ломти лосиного мяса на сухари про запас.
— Сходим на рыбалку, — отозвался Саша и покраснел. — Мы не скоро вернёмся, бабушка. А мешки на плечи, чтобы теплее было, а то очень спина мёрзнет.
Убедившись, что за ними никто не следит, мальчики свернули не направо — под горку к озеру, а левее, на тропинку по болоту. Шли молча, напряжённо прислушиваясь. Вдруг Саша нагнулся и, захватив горсточку земли, замазал белевшую на дереве зарубку.
— Чтобы не так заметно было, — пояснил он. Андрейка только кивнул головой: говорить им не хотелось.
Дорогой они замазали и прикрыли кусочками коры все слишком явные метки, по которым можно было безопасно пройти по болоту к их острову.
Вода уже похолодела и переходить речку было очень неприятно.
— Коноплями пойдём, — шепнул Андрейка, когда они перебрались на другой берег. От волнения он побледнел так, что веснушки на его вздёрнутом носу казались почти тёмными.
Мальчики в первый раз почувствовали, насколько присутствие деда Никиты придавало им бодрости.
— Вот тут склад был, — показал рукой Андрейка. — Соль прямо в подвал ссыпали. Вот сюда.
Соль, и правда, отыскалась под толстым слоем угольев и пепла. Осторожно разгребая руками, мальчики добрались до чистого белого слоя.
— Я буду сыпать, а ты смотри на дорогу, — проговорил Саша и жадно захватил губами с ладони твёрдый комочек. — Как вкусно, лучше сахара!
Андрейка, держа в руке большой комок соли, с наслаждением лизал его.
— Вкусно, — повторил он. — Только сыпь скорее, страшно уж очень.
Улица Малинки была тиха, в воздухе, над чёрными памятниками-печами, проносились лишь блестевшие паутинки — последние вестники осени.
Саша, торопясь, пригоршнями сыпал соль в мешок, пока смог его еле-еле поднять. Затем он подошёл к Андрейке, выглядывавшему из-за кучи кирпича на дорогу.
— Сыпь теперь ты, — сказал он, — сколько сможешь поднять, а я погляжу.
Но сколько ни смотрел Саша на дорогу, в обе стороны, она оставалась пустынной.
— Готово! Пошли скорей! — наконец прошептал Андрейка, сгибаясь под тяжестью мешка.
