Евгений Федоровский - «Штурмфогель» без свастики
Машинально сортируя конверты, Зейц думал о том, что стоило бы сегодня вечером намекнуть Ютте на солидное вознаграждение в случае удачного сватовства. Неплохо бы и припугнуть девчонку. Кстати, при умелой обработке можно было бы использовать ее и для слежки за домом Зандлера. Мало ли что… Уж больно пуглив этот профессор. Из его бюро давненько не поступало заявок — на обеспечение секретности испытаний. Чем они только там занимаются?
Какую чепуху пишут люди друг другу! Находят время на всякий вздор. Натренированный глаз Зейца, равнодушно прочитывающий письмо за письмом, вдруг зацепился за нужный адрес. Фрейлейн Ютте Хайдте пишут из Берлина. Любопытно!
Ну конечно, тетя! Кто же еще? Отчего бы бедной девушке не иметь в Берлине такую же бедную тетю? Тетя Хайдте обеспокоена здоровьем своей крошки и просит ее не забыть день памяти бедного дядюшки Клауса, который очень ее любил и всегда читал ей сказки о Рюбецале, гордом и справедливом духе. Маленькая Ютта, оказывается, горько плакала, слушая эту сентиментальную размазню! Рюбецаль! Уж сегодня из фрейлейн Ютты слезы не выжмешь. Разве что ему самому взяться за это дело? Рюбецаль, Рюбецаль!.. Надо будет заняться племянницей. Рюбецаль! Лезет же в голову всякая дрянь!..
Зазвонил телефон. Говорил секретарь Мессершмитта. Шеф приглашал к себе. Зейц подобрался. Подобные приглашения случались не часто. За полтора года службы Зейц так и не уяснил себе истинного отношения к нему шефа. Мессершмитт всегда принимал и выслушивал его с исключительно серьезным, деловым видом. Ни проблеска улыбки. Эта-то серьезность по отношению к довольно мелким делам, о которых был вынужден докладывать Зейц, и заставляла его подозревать, что шеф просто издевается над ним, по-своему мстит за то, что не может ни уволить его, ни заменить, ни тем более ликвидировать его должность. Между тем за полтора года Зейцу так и не представилось случая доказать свое рвение. В тщательно отлаженном механизме фирмы он казался ненужным колесом. Всех недругов, как явных, так и тайных, Мессершмитт выгнал задолго до появления Зейца в Лехфельде. Случаев саботажа и диверсий не было. За политическим настроением служащих следил, опять же помимо Зейца, специальный контингент тайных доносчиков. Взять контроль над ними Зейцу не удалось, и он начал исподволь плести свою сеть осведомителей. Из Берлина штандартенфюрер Клейн регулярно высылал выплатную ведомость на агентуру. И хотя Зейц давно привык считать особый фонд своей добавочной рентой, список завербованных на случай ревизии должен быть наготове. Каждый раз, перед тем как идти к шефу, Зейц на всякий случай пробегал список глазами. Кадры надо знать.
В кабинете Мессершмитта Зейц неожиданно увидел старых знакомых — Пауля Пихта и Альберта Вайдемана.
Мессершмитт всем корпусом повернулся навстречу Вейцу. Как видно, он только что закончил демонстрацию своей победоносной панорамы.
- Господин Зейц, насколько я понимаю, нет необходимости знакомить вас с нашим новым служащим капитаном Вайдеманом. Я полагаю, вы знакомы и с лейтенантом Пихтом, который, увы, никак не соглашается отказаться от берлинской суеты ради наших мирных сельских красот. Я попрошу вас, обер-штурмфюрер, взять на себя, неофициально конечно, опеку над своими друзьями. Господину капитану не терпится взглянуть на нашу площадку в Лехфельде. Господин лейтенант также выражает желание совершить загородную прогулку. Поезжайте с ними. Кстати, представьте господина Вайдемана господину Зандлеру.
Капитан прикреплен в качестве ведущего летчика-испытателя к конструкторскому бюро Зандлера.
- Простите. Разве господин Зандлер делает самолеты? Что-то я не видел его продукцию.
- Увидите, Зейц. Увидите. За полтора года вы могли бы заметить, что мои заводы делают самолеты и только самолеты. И все мои служащие заняты исключительно этим высокопатриотическим делом. Господин Вайдеман, господин Пихт, буду счастлив видеть вас у себя…
- 2 -В машине было душно. Вайдеман опустил стекло, подставил голову под прохладную струю ветра. С шелестом взлетали прошлогодние листья.
«Расцветает, расцветает, и сильнее солнце греет,
но не знает, но не знает, что весною воздух веет…»
Этот пустой детский стишок вдруг развеселил Вайдемана.
- А ведь хорошо, друзья! — воскликнул он.
- Великолепно! — поддержал Зейц.
- Сентиментальный бред, — отозвался Пихт.
Вайдеман обиженно замолчал. Мимо проплывали холмистые дали, темные буковые и дубовые леса. Мелькали деревушки — в палисадниках дремали домики, придавленные черепичными крышами; сонные коровы брели по асфальтированным улочкам, так же сонно били в колокол кирхи, и крестьяне лениво убирали навоз…
Посреди деревень на площади стояли увитые лентами столбы — «Майское дерево».
«По дедовским заветам, стою на месте этом, в честь наших девушек и жен,
в знак дружбы до конца времен, чтоб жили мы семьей одной, верны Баварии родной…»
- Здесь есть любопытный обычай испытывать силу и ловкость, — сказал Зейц. — Кто заберется по такому столбу, тот получит награду — кофейник или кастрюлю, а если смельчак достигнет самой верхушки, заработает сапоги.
По окраинам городков и деревень к часовенкам лепились кладбища — над строем крестов возвышались монументальные памятники воинам, погибшим на полях сражений, «умершим для того, чтобы жила Германия»…
«Все складывается как нельзя лучше. Главное — обжиться. — Вайдеман покосился на Пихта. — Зачем он дразнит Зейца?»
- …А тебе бы надо подумать об этом, Вальтер, — донеслось до него. — Здесь, в добрых старых пивных этих деревушек, рождалось наше движение… Почаще вспоминай об этом…
«Какие пивные? А-а, вот он о чем…»
Машина шла мимо старинного высокого здания из красного кирпича, увитого до крыши плющом и виноградником. Над аркой висела декоративная бутылка вина с вывеской:
«Спеши на огонек».
- Остановимся? — предложил Пихт.
- Надо спешить, — сказал Вайдеман.
- Ну, черт с вами, — махнул рукой Пихт и снова вцепился в Зейца. — И вообще, Вальтер, по старой дружбе скажу, что дела у тебя здесь незавидные. Ты политический руководитель, а Мессершмитт играет тобой, как кот мышкой… Нет, нет, не отрицай! Не с него, а с тебя спросят, как выполняются приказы фюрера.
- Я лучше тебя разбираюсь в своих делах!
- Успокаивай себя, Вальтер, успокаивай… Но если вдруг Мессершмитт поскользнется, он свалит всю вину на тебя и глазом не моргнет.
- Я не хочу говорить об этом! — не выдержал Зейц и так крутнул баранку, что «мерседес», рванув в сторону, с визгом пронесся по обочине.
- Ты ни черта не знаешь, что творится у тебя под носом. Чем занят сейчас Мессершмитт?
- Он делает самолеты.
- Он пытается модифицировать свою единственно удачную, но безнадежно устаревающую модель, как пожилая модница свое последнее платье. А между прочим, сидящий рядом со мной капитан Вайдеман будет заниматься совсем другим.
- Чем же? — заинтересовался Вайдеман.
- А разве Зейц тебе ничего не объяснил? — лукаво спросил Пихт, поглядев в красный затылок коротко остриженного Зейца.
- Откуда мне знать, чем занимается этот старый бобер Зандлер, — буркнул оберштурмфюрер.
- Вот об этом я тебе и толкую, Вальтер… Ты, Альберт, будешь иметь дело с новыми реактивными самолетами. Дело это пустое, но рискованное. Хейнкель уже обжегся на нем.
- Объясни толком, Пауль! Ни Мессершмитт, ни Зейц ничего об этом не говорили.
- Тебе, очевидно, расскажет тот, кто непосредственно занимается этими самолетами, — Зандлер… Я же немного знаю. Известно только, что они дьявольски быстроходны. У них нет винта. Вместо винта развивают тягу и несут самолет вперед реактивные двигатели… Когда пушка стреляет, ствол откатывается назад…
- Третий закон механики…
- Вот-вот. Машина с реактивным двигателем может достигнуть даже звуковой скорости! Хейнкель первым сделал такую штуку, но его испытатель Варзиц наложил в штаны, когда самолетик непроизвольно втянуло в пике и затрясло, как пневматический молоток.
- Что с ним произошло?
- Он попал во флаттер… Ну, да ты с этим флаттером еще встретишься.
- А Варзиц погиб?
- Пока нет. В тот раз он выкрутился. Ему удалось выпрыгнуть с парашютом… Так вот, после Хейнкеля за эти самые реактивные штучки взялся Мессершмитт… — Пихт снова посмотрел на багровую шею Зейца и добавил громче: — Но у Мессершмитта есть такой олух, как Зейц, и ему все сходит с рук.
Зейц заерзал на сиденье.
- Ты не нападай на Вальтера, — сказал Вайдеман примирительно. — Ну, что сделает Вальтер в своем положении? Мессершмитт вхож к самому фюреру, а Удет ему первый друг.
- Ошибаешься, Альберт, — скрипнул зубами Зейц. — Я могу сделать то, что и Пихту не снится.
