Геннадий Гончаренко - Рождение подвига (рассказы)
— Разрешите, товарищ генерал, — быстро вошел запыхавшийся адъютант. Молодой лейтенант был маленького роста и похож на мальчика.
— Что случилось?
— Товарищ генерал, во фланг корпуса нанесла удар немецкая танковая дивизия.
Канатов быстро достал карту из полевой сумки, развернул, кинул на стол.
— Танковая дивизия, говоришь. Откуда она взялась? Ладно, где, давай, если знаешь, показывай!
Лейтенант беспомощно шарил глазами по карте. От волнения он потерял ориентировку.
— Кажется, здесь, — ткнул он пальцем. — Вот тут штаб корпуса. Здесь бригада полковника Чураева. А вот тут Крамара.
— Значит, немцы нанесли удар по нашему штабу и чураевской бригаде.
Канашов резко поднялся из-за стола.
— Где начальник штаба корпуса?
— Тяжело ранен. Его только что привезли в медсанбат из бригады Чураева. Он мне рассказал, что случилось там, и просил передать вам…
— Доложите, куда немцы нанесли удар по бригаде.
— С тыла и правого фланга.
— Немедленно группу управления сюда.
— Есть, товарищ генерал!
Канашов сложил карту в полевую сумку. Самоуспокоились! Чуть небольшой успех, и пошла голова кругом. Забыли, что с фашистами воюем. Неужели годы войны ничему не научили? Прорвали, и некоторые стали думать — дорога скатертью. Ан нет, шалишь… Развесили уши, а они тут нас и долбанули…
В дверях показался адъютант:
— К отъезду все готово, товарищ генерал!
10.Генерал-полковник Паулюс третьи сутки не смыкал глаз. Сегодня, 22 ноября, в шесть часов вечера передал он в штаб группы армий «Б» личное донесение на имя генерал-полковника барона фон Вейхса.
«Армия окружена. Стоит ли за счет значительного ослабления северного участка организовывать оборону на узкой полосе рубежа Карповка, Мариновка, Голубинский? Сомнительно. Дон замерз, по льду переправляться можно. Запасы горючего скоро кончатся. Танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на шесть дней. Командование армии предполагает удерживать оставшееся в его распоряжении пространство от Сталинграда до Дона и принимает необходимые меры. Паулюс».
Вейхсу доложили донесение командующего 6-й армией. Он нервно отодвинул шторку на оперативной карте, висящей на стене.
«Армия окружена, — думал он, внимательно рассматривая карту. — Это неверно. Точней, она блокирована. И это должно заставить командующего серьезно подумать о том, как ликвидировать угрозу окружения».
Вейхс вызвал к себе начальника штаба, поделился с ним тревожными мыслями о положении 6-й армии и главным, по его мнению, — о паническом настроении самого командующего.
— Возможно, господин генерал-полковник, — сказал Шульц, — на Паулюса подействовала строгая телеграмма фюрера по поводу смены им без разрешения командного пункта и переезда в Нижне-Чирскую? Смею напомнить вам, что фюрер приказал вчера штабу шестой армии направиться в Сталинград, армии занять круговую оборону и ждать его дальнейших указаний.
Вейхс хорошо понимал, что Гитлер фактически уже давно, не считаясь с обстановкой, командует армией Паулюса через головы всех штабов и командующих, в том числе и его.
— Кстати, господин генерал-полковник, только что штаб шестой армии получил приказ фюрера именовать занимаемый армией район «Сталинградская крепость».
«Если вся затея с шестой армией и Сталинградом удастся, Гитлер небывало упрочит свою славу полководца и государственного деятеля. А если нет, боюсь, на головы всех его ближайших помощников свалится тяжкий груз его ошибок. Несомненно, это подорвет наш прежний престиж в глазах союзников», — думал Вейхс.
Телеграммы и распоряжения от Гитлера шли бесконечным потоком. Они дублировали подчас одна другую или отменяли предыдущие. Кому-то эти распоряжения угрожали, на других давили, третьим категорически приказывали — и все они обещали помощь и требовали одного: держаться.
Ранним утром следующего дня пришла очередная радиограмма, в которую больше всех верил сам автор, несколько меньше Вейхс, в какой-то мере и Паулюс, но меньше всех ей верили солдаты. Она гласила: «6-я армия частично и временно окружена русскими. Я решил сосредоточить армию в районе северной окраины Сталинграда, Котлубань, высота с отметкой 137,0, высота с отметкой 135,0, Мариновка, Цыбенко, южная окраина Сталинграда. Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования. Я знаю храбрую 6-ю армию и ее командующего и уверен, что она выполнит свой долг. Адольф Гитлер».
…Вейхс, узнав о радиограмме фюрера, распорядился через Шульца: «Мой приказ о выходе из окружения 6-й армии передавать не следует».
Так была потеряна еще одна реальная возможность хотя бы отдельным частям армии Паулюса выйти из окружения.
* * *Генерал Мильдер торопился. Времени до начала решительных действий по деблокированию 6-й армии оставалось очень мало, а его танковая дивизия должна была пройти за ночь около ста километров, выйти к Перелазовскому и, соединившись с 1-й румынской танковой армией, нанести контрудар по прорвавшимся русским подвижным группам, отбросив их на север. Задача предстояла нелегкая. Но Мильдер дорожил тем последним доверием, которое оказал ему сам командующий группой армий барон фон Вейхс.
— Я отдаю под ваше командование, господин генерал, мой самый сильный резерв — свежую танковую дивизию. Русские подвижные группы, надо полагать, будут стремиться нанести удар в тыл 6-й армии Паулюса или 4-й армии Гота. Они хотят помочь обреченной, доживающей последние часы своего существования армии Чуйкова и отвлечь наши войска, сражающиеся в Сталинграде. Этого вы, генерал, не должны допустить. Я полагаюсь на ваш полководческий талант, на богатейший опыт войны с русскими. И, между нами говоря, я не очень верю в боеспособность наших союзников. Они не умеют воевать: не смогли продержаться даже сутки на позициях, которые мы строили и укрепляли все лето и осень, — Вейхс поправил пенсне и ткнул указкой в висевшую на стене карту. — Они поставили под угрозу успех, которого мы добивались почти за пять месяцев упорных боев, стоящих жизни сотням тысяч лучших солдат наших отборных дивизий. Приказываю вам, Мильдер. На вас возлагаю надежду. Идите на Калач и разгромите там прорвавшуюся русскую танковую бригаду.
— Слушаю, господин генерал. Есть, идти с дивизией на Калач и нанести удар с тыла по русской подвижной группе.
…Вейхс по ошибочным сведениям разведки был уверен, что там, на Дону, была всего одна танковая бригада русских. «С бригадой, — подумал Мильдер, — мы как-нибудь справимся».
11.Никогда еще за все время войны Канашов не был так обеспокоен случившимся. Как же дальше выполнять задачу? Да, нелегко теперь исправить положение. Бригада Чураева завязла в бою с немцами. Один батальон второй бригады в распоряжении Канашова. Сила-то невелика… Десять танков. А вот удачная контратака немцев грозит сорвать развитие операции на окружение, которую обязан завершить корпус Канашова и соединиться с войсками Сталинградского фронта в районе города Калач. Ну, а если мосты через Дон будут взорваны, тогда и совсем плохо. По неокрепшему льду танкам не пройти… «Ладно, — в раздумье приказал он шоферу, — давай, жми побыстрее до совхоз-фермы». Там теперь находился вспомогательный пункт управления корпуса Канашова после налета на его штаб немецкой дивизии. Туда согласно радиограмме Кипоренко был направлен танковый батальон майора Кряжева.
Через час Канашов приехал на вспомогательный пункт управления корпусом. Много неприятных новостей ждало его там. Начальник штаба корпуса скончался от большой потери крови. Командир бригады Чураев тяжело ранен.
— Товарищ генерал, полки в полном составе сосредоточены в оврагах, — доложил командир второй бригады полковник Кареница. — Готов, товарищ генерал, к выполнению боевой задачи.
Комкор пожал ему руку, заглянул в глаза.
Канашов склонился над картой, изучая обстановку. Пока бригада Чураева будет сражаться с немцами, сдерживая их, он может выбросить вперед танковый батальон и захватить переправу через Дон. И бригада Кареницы через эту переправу пойдет на Калач, на соединение с войсками Сталинградского фронта.
…Если мысленно провести линию в сорок километров от хутора Ефремовский до станции Добринка, то все дороги, которые шли от этой линии в юго-восточном направлении, были сплошь усеяны разбитыми автомашинами и мотоциклами, обозами немцев и румын. Нередко попадались и целые обозы, груженные ящиками с боеприпасами, продовольствием и разным военным имуществом. И повсюду по полю, а особенно ближе к дорогам лежали трупы вражеских солдат и офицеров. Будто по этим дорогам прошел смертельный ураган…
Об этом думал Канашов, вспоминая путь своего корпуса. И вот последний рывок. Его надо совершить умно, продуманно во всех деталях. В районе Калача для форсирования через Дон имеется одна-единственная мостовая переправа у хутора Березовский. «Конечно, немцы понимают ее важность и для себя и для нас. Наверняка мост этот подготовлен к взрыву. Значит, брать его надо ночью и внезапно. Чтобы подкрепить передовой отряд, выделю одну-две мотострелковые роты. А чтобы немцы не завязали бой с передовым отрядом и не сорвали нашего замысла, прикажу отряду двигаться на самой большой скорости, с выключенными фарами».
