Иван Бережной - Записки разведчика
Все идут друг за другом. В сторону свернуть не пытайся. Рябченков попытался и чуть не остался в болоте навечно. Он погрузился в болото по грудь, и его продолжало тянуть вглубь. Все его попытки высвободиться из цепких рук трясины были тщетны. Вася передал мне свою палку. Я протянул ее Сереже, но когда начал помогать, то почувствовал, что и сам погружаюсь. Меня охватил ужас. Однако я не хотел показать этого и продолжал тянуть товарища, стараясь удержаться на поверхности. Мое затруднение заметил Стрелюк.
– Товарищ капитан, держитесь, — сказал он, протягивая автомат. Одной рукой я вцепился в автомат, другой крепко держал палку.
– Только не стой на одном месте, а то и тебя затянет, — предупредил я Костю.
С большим трудом нам удалось сдвинуть Сережу с места. Он еще долго барахтался. Автомат у него болтался на шее. Наконец зашипело, забулькало, и Сережа начал постепенно вырываться из «плена» болота. Вот он вышел из тины по пояс, через минуту высвободил одну ногу, а затем вторую. Всё. Сережа тяжело и прерывисто дышит, весь дрожит, но теперь уже переставляет свои ноги без нашей помощи.
– Сапоги целы? — спросил я.
– Целы. Я их перед болотом привязал, — ответил он уставшим голосом. — Привычное дело. У нас тоже болот хватает.
– Ничего себе привычное – чуть черту душу не отдал.
– Большое спасибо за помощь, — с чувством сказал Рябченков.
– Нечего благодарить. Ты лучше иди по следу.
– Куда завел ты нас, Сусанин? — сказал Юра, неизвестно кого подразумевая в этой роли – меня или Васю-проводника. В его хриплом голосе чувствовались горе и усталость.
И снова идем, идем, идем… Ни единого слова. Только тяжелое дыхание людей и чавканье болота под ногами. Никто не обращает внимания на то, что не только сапоги, но и карманы вместе с водой наполняются болотным илом. Жидкое болото сменялось вязким, тогда становилось идти еще труднее. Казалось, ноги останутся в трясине.
Так мы шли час, два, три…
Вася внимательно присматривался, но в темноте дальше пяти метров ничего не было видно. Все чаще и чаще стали останавливаться для передышки. Когда же настоящий отдых? Болоту, казалось, не будет конца. Мальчишеские еще не окрепшие плечи разведчиков сгибаются под увесистыми вещевыми мешками. Они отдыхают стоя, наклонившись вперед. Лиц их не видно, но по тяжелому дыханию я понимаю, что они очень устали.
Ливень не прекращался. Молнии рассекали небо ослепительными вспышками. Грохотал гром. Болото, как живое, бурлило под напором дождя. Тело сковывала смертельная усталость. Сел бы прямо в болото и сидел. Но я заставлял себя и других идти. Шли, сворачивая то вправо, то влево. Когда же оно, наконец, кончится, это проклятое болото?
– Вася, ты уверен, что мы правильно идем? - спросил я проводника.
– Вот здесь должна быть сломанная ольха, но я ее почему-то не вижу, — ответил он нерешительно.
– А болото скоро кончится?
– По моему расчету, оно должно уже закончиться.
По всей вероятности, Вася сбился с тропки. В такую погоду немудрено. Я обернулся к Юре Королькову и спросил:
– Как самочувствие, Юра?
– Так устал, даже выразить не могу, — чуть слышно, с детской откровенностью прошептал Юра.
Мне жаль стало этого мальчика со вздернутой, как у девушки, верхней губой и курчавыми, мягкими волосами. Эх, Юра, Юра! Сидеть бы тебе за учебниками, да не то время.
Юре не было еще и шестнадцати лет, когда его старшие товарищи Володя Савкин и Костя Рыбинский уходили добровольно на фронт. Он не хотел от них отставать и пошел в военкомат. Но его отослали домой, как несовершеннолетнего. Юра начал обивать пороги в райкоме комсомола города Липецка. И еще неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не сестра Маруся, которая работала секретарем горкома комсомола. Она помогла Юре и его товарищам стать разведчиками, выдав им комсомольские путевки. Так Юра оказался вместе с нами.
– Крепись, Юрочка. Сейчас выйдем из болота и сделаем остановку, — попытался я утешить его.
Свернули влево. Теперь Вася шел увереннее. Калинин по-прежнему замыкал шествие и подбадривал отстающих. Через полчаса начали попадаться на болоте островки, на которых мы могли передохнуть.
Наконец под ногами появилась твердая почва! Вскоре группа вышла на полянку, и сразу стало легче идти.
Остановились в лесу. Дождь стихал, но дальше идти не было сил. Часы показывали три пятнадцать. Значит, скоро рассвет. Вернее, рассвет уже начался, но густой туман скрывал приближение утра. Надо было найти место для дневки. Калинин и Кормелицын осмотрели местность и доложили, что впереди болото, а с трех сторон лес.
Отошли в глубь леса и расположились в большом кусте, представлявшем хорошее укрытие. Куст в середине был пуст, а в стороны разросся и напоминал чашу. Здесь мы и нашли убежище.
Разведчики с нетерпением освобождались от груза и валились рядом с ним. Расстелив плащ-палатки, уставшие, измученные и промокшие до нитки ребята мгновенно засыпали. Они плотно прижались друг к другу, чтобы согреться. Молодежь так устала, что первое дежурство взяли на себя я и Кормелицын.
Проверив, чтобы все были укрыты плащ-палатками, и указав Кормелицыну место для наблюдения, я начал ходить вокруг куста в сорока - пятидесяти шагах. Движением старался согреть озябшее тело и отогнать подступавшую дремоту. Ходил тихо, настороженно и, сам того не замечая, отсчитывал в такт шагам: раз, два, три… раз, два, три… Кто-то во сне застонал…
Дорогие мои мальчишки! Думал ли кто из вас, что придется пережить такое? Разными путями вы пришли в отряд, но с единым стремлением – защищать Родину. Большинство из вас только что со школьной скамьи. Кто знает? Возможно, среди вас лежит будущий ученый или писатель. Вот хотя бы Стрелюк.
С первого класса его увлекала учеба. В школе все казалось интересным: учительница, уроки, товарищи, девочки с маленькими косичками. Первые радости из-за полученной пятерки, освоение первой книжки. Затем пионерская организация, Дворец пионеров, где он занимался в стрелковом кружке и считался хорошим стрелком. Костя много читает. Становится одним из активнейших корреспондентов Воронежской областной пионерской газеты «Будь готов!». И когда за хорошую работу деткора он получил первую премию – книгу сочинений Пушкина и авторучку, радости не было предела.
Костя рано потерял отца: он умер, когда мальчику было семь лет. Чтобы прокормиться, одеть себя и сына, матери – Марии Алексеевне – приходилось работать на две ставки. Это ее сильно изматывало. Костя все это видел и жалел мать.
За отличную учебу и активную пионерскую работу его послали в пионерский лагерь «Артек». С каким восторгом он потом рассказывал о своих впечатлениях! Тогда же он сказал: «Мама! Даю тебе слово, что когда окончу институт, поступлю работать – первая моя получка будет тебе на поездку в Крым. И не смей отказываться».
Шло время. Костю приняли в комсомол. И тут он проявил себя настоящим вожаком молодежи и был избран секретарем комсомольской организации школы. Перед ним открывалась широкая дорога в жизнь. Он мечтал стать химиком и серьезно занимался. На сэкономленные от обедов деньги Костя покупал различные стеклянные трубочки, пробирки и колбочки и дома проводил опыты по химии. Однажды он так увлекся, что не заметил, как с работы возвратилась мать. В квартире дым коромыслом, неприятный запах. В общем, было дело. Пришлось выслушивать нотации да уверять мать, что дело до пожара не дойдет.
Но мечтам Кости не суждено было осуществиться.
В грозные дни войны комсомолец Стрелюк нашел свое место в рядах молодых патриотов, добровольно вступивших в ряды Красной Армии. Но и сейчас Костя не забывает своей мечты – стать химиком. Все приборы и принадлежности он аккуратно сложил на шкаф и сказал матери: «Прошу тебя, дорогая, если будешь стирать пыль со шкафа, пожалуйста, не разбей. Когда я вернусь, все это мне очень пригодится. Ты ведь знаешь?»
Да, мать все знала.
Стрелюк становится бойцом комсомольского взвода при Особом коммунистическом отряде народного ополчения города Воронежа. Проходят месяцы напряженной боевой учебы. И вот в январе 1942 года Костя с рекомендацией комсомола пришел в боевой отряд разведчиков. Способный юноша, с сильным и ярким характером, он успешно осваивает подрывное дело и основы разведки.
У Кости богатая память. Какой прекрасный слог речи, полет фантазии! Ребята любят слушать его рассказы. Он скромен, честен и справедлив, у него серьезные, здравые суждения и свое мнение по всем вопросам. Молодежь всегда толпится вокруг него. Не случайно он становится комсоргом нашей группы. Я отношусь к нему с большим уважением. Сейчас Костя лежит уставший и мокрый, как и его товарищи. И мне жаль его, как младшего братишку.
У Кости Рыбинского жизнь во многом сходная с жизнью Стрелюка. С пяти лет без отца. Жизнь до войны проходила в школе и пионерской организации. Учеба давалась легко, мальчик увлекался спортом. В 1939 году его приняли в комсомол, и с этого времени он неразрывно связан с комсомольской организацией школы, секретарем которой был избран.
