Иван Старчак - С неба - в бой
Из группы техник-лейтенанта Кравцова прибывает связной. Он сообщает, что на аэродроме Восточный десантникам удалось уничтожить фашистский истребитель. Пытались поджечь и трехмоторный Ю-52, но не успели — улетел.
Прибывший передал нам летные карты, письма и другие документы, взятые Кравцовым в кабине «мессершмитта».
Мы передали их потом в Подольск, в штаб 43-й армии.
Приведя в порядок свои подразделения, неприятель вновь пошел на штурм наших позиций. При поддержке орудий, танков и бронемашин гитлеровцы сумели уложить на поврежденном мосту настил и переправиться на восточный берег реки. Вместе с пехотой проскочил и один бронеавтомобиль. Его быстро подбили. Офицер, выскочивший из него и пытавшийся спастись, был тут же сражен.
Враг снова понес большие потери.
Немало убитых и раненых было и среди нас. Фельдшер Саша Кузьмина не успевала накладывать повязки. Ей помогал пожилой санинструктор, который только позавчера прибился к отряду. Он отходил с тыловой частью. Встретив нас, попросился:
— Не позволяет совесть дальше идти, когда вы тут рубеж держите.
Его оставили…
Немцы никак не хотели примириться с неудачами.
Не успели мы отдышаться, как они опять начали артиллерийский налет. Их снаряды ложились все точнее и точнее. Они наносили нам ощутимый урон. Из строя вышло уже немало ребят. Вот схватился за грудь снайпер Николай Стариков. Превозмогая боль, он сделал еще несколько выстрелов, но, обессиленный, опустился на дно окопа. Санинструктор повел раненого в медпункт.
Под вечер, впервые за два дня, мы увидели в воздухе трех наших Пе-2. Выйдя на юго-западную окраину Юхнова, они подвергли бомбежке скопившиеся там войска противника. Судя по взрывам и черным столбам дыма, поднимавшимся с земли, удар был удачным. На третьем заходе один из «Петляковых» был подбит зенитками. Делая крутые спирали, он стал терять высоту и лишь в ста — ста пятидесяти метрах от земли выравнялся и, планируя, пошел в сторону Медыни.
По тому, куда сбрасывали бомбы наши самолеты, мы определили, в каком именно месте сосредоточены главные силы неприятеля.
Нас удивило, что в Юхнове так много зенитных орудий. Небольшой городок прикрывался очень плотно. Позже я узнал, что это было не случайно. 10 октября из Спас-Деменска в Юхнов перебрался штаб генерала фон Клюге.
А несколько раньше (все в тот же третий день нашей обороны) я получил от разведчиков, действовавших на флангах, тревожные донесения. Мне сообщили, что в десяти километрах слева от нас батальон фашистов, поддерживаемый танками, форсировал Угру, а в семи километрах справа через реку переправилась рота, усиленная двумя танками.
Намерение врага было предельно ясным: выйти в тыл нашему отряду, окружить его и уничтожить. При такой ситуации оставаться на Угре больше не имело смысла.
Скрытно сняли мы свои главные силы с позиций. Старший лейтенант Кабачевский форсированным маршем отвел их на восточный берег реки Извери. В окопах близ Угры остались лишь тридцать пять человек во главе с младшим лейтенантом Наумовым. Сам я с небольшой группой обосновался на промежуточном рубеже, надеясь, что вскоре к нам присоединятся и те, кто пока держат оборону на Угре.
Часа через два немцы вышли на шоссе позади группы Наумова. В это время неприятельская артиллерия открыла огонь по восточному берегу Угры. Налет продолжался двадцать минут. Спустя четверть часа он был повторен. Потом до нас донеслась ружейная и автоматная стрельба. Это вступил в бой наш заслон.
Я жадно ловил каждый звук, стараясь угадать, как развиваются события. Ко мне кто-то подбежал и доложил:
— Товарищ капитан, в наше распоряжение прибыли рота и батарея из подольского училища.
К окопу, где я находился, подошли два командира. Их направил сюда сержант Афанасий Вдовин, возглавлявший группу охранения. Как потом мне рассказали, на вопрос приехавших «Где найти представителя командующего фронтом?» Вдовин без тени улыбки ответил:
— Представитель командующего сейчас организует оборону.
Артиллеристы весьма удивились, узнав, что мы успешно сдерживаем врага, не имея ни одного орудия.
Часом позже на отбитой у гитлеровцев танкетке подкатил наш мастер на все руки Григорий Забелин. Теперь, как острили парашютисты, у нас была своя не только артиллерия, но и бронетанковые силы.
Около пяти часов билась группа Наумова. Десантники истекали кровью, но держались. И только когда их осталась горстка, они начали отход. Двигались лесом, параллельно шоссе. Наумов дважды выводил бойцов к дороге и устраивал засады. Парашютисты обстреливали вражеские машины и скрывались в зеленом массиве.
Когда они, отойдя на некоторое расстояние, в третий раз приготовились встретить гитлеровцев огнем, Наумов вдруг увидел, как два лимузина, сопровождаемые двумя танкетками и бронетранспортером, свернули к опушке и остановились. На небольшую поляну вышла группа офицеров и генерал. Они расположились метрах в тридцати — сорока от наших воинов, развернули карты.
— У меня, — рассказывал потом Наумов, — мелькнула мысль захватить пленного и документы. Приказал ребятам открыть огонь. Сам выстрелил из маузера. Генерал и еще несколько человек из его свиты упали. Тогда я вскочил на ноги и вместе с десантниками Беловым, Лузгиным и еще кем-то бросился к немцам. Они открыли стрельбу. Потеряв двух товарищей, мы были вынуждены отказаться от своего намерения и скрыться в лесу.
В Стрекалово из группы младшего лейтенанта Наумова вернулось лишь восемнадцать человек.
В это время в западную часть деревни ворвались вражеские мотоциклисты. Мы решили выбить их оттуда.
Под прикрытием 76-миллиметровой батареи в сопровождении танкетки атаковали гитлеровцев и опрокинули. Увлекшись преследованием, попали в засаду, потеряли свою единственную боевую машину. В ней и погиб полюбившийся всем нам веселый и на редкость сильный парень ивановский комсомолец Григорий Забелин.
Во второй половине дня 7 октября на наш командный пункт прибыл броневик в сопровождении трех мотоциклистов. Открылась тяжелая дверца, и незнакомый мне полковник, не выходя из автомобиля, сказал:
— Товарищ капитан, вас вызывает командующий фронтом.
Я быстро собрался, и мы поехали в Медынь. Как ни был я возбужден и как ни трясло меня в коляске мотоцикла, усталость взяла свое: я уснул, уснул впервые за последние четверо суток.
Когда открыл глаза, увидел штабной автобус, а рядом с ним танки Т-34 и КВ. У меня даже дух захватило: вот бы нам такую силу! Захотелось дотронуться до их стальных плит. Каждый поймет меня. Ведь мы вели бой с сильным врагом, по сути, почти безоружные. Выигранные дни и часы достались нам дорогой ценой.
Меня пригласили в автобус. Войдя в него, я увидел Маршала Советского Союза С. М. Буденного.
Представился, извинился за свой внешний вид. А выглядел я тогда так: щеки, заросшие пятидневной щетиной, на мне потертый кожаный реглан, темно-синяя с голубым кантом авиационная пилотка, на левом боку планшет с единственной в отряде картой пятикилометрового масштаба, справа — маузер и сумка с двумя гранатами. В карманах пять-шесть пачек патронов, два ржаных сухаря. Их сунул мне на дорогу старшина Иван Бедрин.
Маршал подробно расспросил, что я знаю о противнике. Затем о нашем отряде, о том, сколько у нас осталось бойцов, какое оружие. В точности моего доклада Семен Михайлович усомнился. Он, видимо, посчитал, что я умышленно все преуменьшил. Я повторил, потом сказал о нуждах отряда, попросил усилить артиллерией и хотя бы несколькими танками.
Семен Михайлович обещал помочь.
— А что касается этих вот танков, — он кивнул на стоявшие вблизи машины, — то тут ничего не получится. Ими Ставка распоряжается…
На прощание Буденный пожелал успеха, ободрил:
— Деретесь вы смело, даже дерзко. Это правильно. Хорошо, что в обороне опираетесь на водные рубежи. Чаще беспокойте противника. Еще немного продержитесь, скоро сменим.
Маршал приказал к завтрашнему дню захватить пленного и доставить его в Подольск, где Семен Михайлович будет ночевать в одном из училищ.
Назад меня отвезли на том же мотоцикле. В течение всего пути я смотрел по сторонам и с горечью видел, что шоссе пустынно и поддержать нас пока некому.
Вернувшись в отряд, сразу же послал за «языком» Васильева, Федорова, Градусова, Белова и Лузгина. Перед рассветом они приволокли из Стрекалово дородного гитлеровца, которого я, не допрашивая, немедленно отправил в Подольск. А оттуда вскоре прибыли грузовики с курсантами-артиллеристами. Ребята как на подбор, но почему-то без орудий.
Перед отходом на Изверь я решился на вылазку. Сейчас не помню, кто именно предложил снять с автомобилей глушители. Без них гул машин напоминал шум идущих танков. Хитрость удалась. Когда мы, ринувшись в атаку, включили моторы, их рев всполошил немцев. Некоторые из них дрогнули и побежали. Мы этим воспользовались и ворвались на их позиции. Случилось так, что вражеских солдат пришлось выбивать из окопов, вырытых накануне нами же. Гитлеровцы подались к лесу. Мы не стали их преследовать, а по обочине шоссе в походном порядке пошли в противоположную сторону, к новому рубежу, подготовленному на реке Извери.
