Натаниэль Фик - Морпехи
Сейчас Гибсон стоял рядом со мной, наблюдая, за вертолетом, приземляющимся на посадочной полосе прямо за нами.
— Этот запах… этот запах. — Гибсон закрыл глаза, как будто вспомнив об очень вкусной еде. — Запах выхлопов реактивного двигателя вертолета, ожидающего тебя и твоих солдат — морских пехотинцев, для высадки на поле боя. Я люблю этот запах.
Я не очень-то понимал его чувства и старался сфокусироваться на миссии. Ночная атака. Тридцать пять человек. Незнакомая местность. Я просматривал список тактических рекомендаций, которые мы проходили на занятиях. Сначала нужно было определить место расположения врага. Повернуть карту на 180 градусов. Я развернул заламинированный лист, находящийся в кармане. Продовольствие означает пути снабжения, то есть дороги. В нашей зоне было лишь два перекрестка, и сегодня мы уже патрулировали один из них на участке в несколько сотен метров. Он не был оккупирован. Я мог поспорить на что угодно: вражеский взвод располагался на другом пересечении дорог. Я прикинул план своих действий. Начать разрабатывать план операции. Подготовиться к разведывательным действиям. Произвести разведку.
— Сэр, я хочу произвести разведку этого перекрестка, — я показал ему место на карте. — Начинать нужно сейчас, до заката мы должны быть на месте.
Я расположил взвод по узкому периметру. До нашего возвращения он будет охранять вершину горы. Я взял трех пехотинцев, и мы отправились в, путь, к выбранному мною месту, сопровождаемые следующим за нами, словно тень, на расстоянии нескольких метров капитаном Гибсоном. Мы очень торопились. Я хотел быть на том перекрестке еще до заката, нужно было увидеть местность в свете дня и затем вернуться для инструктажа взвода. Тропы и реки, «естественные природные пути», для пехотинцев являются быстрой смертью, использование их в опасной ситуации является тактическим грехом, который нас учили никогда не совершать. Я повел свою команду вниз, к бухте, представляя себе, как капитан Гибсон зачеркивает в своих записях «пехотные войска» и вписывает вместо этого «материальное обеспечение». Но риск был просчитан, это не была игра в рулетку. Мы должны были торопиться, а эта маленькая долина может стать очень удобным местом передвижения взвода в темноте. Туман. Естественный шум природы. Это упростит задачу.
Впервые за всю неделю я был благодарен штату Виргиния за сырой климат. Влажность воздуха заглушала шепот наших голосов, лязг оружия и звук ломающихся веток. Мокрые листья хорошо утрамбовывались нашими ботинками, и мы шли по ним как по ковру с большим ворсом. Долина заканчивалась у склонов холмов, и дальше нам приходилось взбираться вверх. В соответствии с моей картой третья такая долина должна привести нас прямо к перекрестку. Я пытался сравнить линии на карте с витиеватым пейзажем. Когда мы дошли до третьего ущелья, я встал на колени у дубового дерева и подозвал к себе остальную команду.
— Это наш шанс. Будьте внимательны, запоминайте все, даже мелочи. Я привяжу к этому дереву инфракрасный маячок, чтобы в темноте у нас было на что ориентироваться.
Я вытащил инфракрасную палку, которую можно было увидеть только через приборы ночного видения, и поломал ее на несколько частей. При помощи изоленты, обмотанной вокруг карабина моего разгрузочного жилета, я привязал эти куски на уровне коленей к стволу дерева, располагая их так, чтобы, когда мы будем возвращаться обратно, их было видно, из долины, но не было видно из лощины, находящейся рядом с тем перекрестком, куда мы направляемся.
Мы молчали, медленно передвигаясь вверх по лощине. Не пройдя и трехсот метров от дерева, я опять упал на колени. Чувствовалось какое-то движение, и это не было шумом природы. Сквозь густую листву прямо перед нами было видно светлое пятно. Слишком светлое. Дело рук людей.
Очень медленно, на руках и коленях, мы поползли вперед, передвигаясь диагонально от лощины к высоте, откуда можно было все хорошо разглядеть. Бросалась в глаза свежеперекопанная земля красно-оранжевого цвета. Вражеский взвод рыл окопы. Я лег на живот и начал советоваться с командой о том, нужно ли нам подходить ближе. Мы их нашли. Теперь, присмотревшись, можно было вычислить их размещение, может быть, даже крайние точки обороны. А сделав это, мы могли бы вернуться сюда со всем взводом и напасть с флангов. Это лучше, чем нападать на центральные укрепленные позиции. Мы могли бы обогнуть их и напасть сзади. Маневрировать. На капитана Мак-Хью это бы произвело впечатление.
Но сейчас я старался отгонять от себя эти мысли. Разведка уже прошла успешно. Мы обнаружили врага и отметили маршрут, которым ночью последует весь взвод. Корысть может стоить мне всех моих заслуг. Если мы подойдем ближе, нас могут засечь. Самым умным решением будет вернуться и быть благодарным за все, что удалось узнать. Я помнил: «Принимай решение, если у тебя есть 80 процентов информации». Хороший план сейчас лучше, чем идеальный план позже. Мы пересекли порог срабатывания. Информации достаточно, чтобы сделать работу, теперь нужно ее делать. Мы медленно передвигались назад вдоль одной из сторон лощины. Команда шла вокруг меня в походном порядке, мы поднялись вверх по долине, к ожидающему нас взводу, осторожно, чтобы не оставлять следов.
Были сумерки. Я проинструктировал командиров отделения. Для подробного боевого приказа времени не было. Я был благодарен инструкторам за все эти месяцы тренировок. Операция. Враг. Местность. Схема связи. Возможные потери. Определение местоположения. Поддержка огневой бригады. Я пробежался по плану. Лейтенанты понимающе качали головами, соглашаясь с тем, что мы выбрали самый разумный план действий. Мы выдвинемся через час после заката.
* * *Я повел нас, выпускников военного училища, к нашему последнему заданию. Мы шли среди деревьев, общаясь безмолвными взглядами и жестами. Над головой светила четверть луны, ее света было достаточно, чтобы среди деревьев видеть силуэты морских пехотинцев, но недостаточно для того, чтобы наши силуэты отбрасывали тени. Очки ночного видения помогали мне осматривать местность, я надеялся, что инфракрасная палочка оправдает свою характеристику, указанную в инструкции: восемь часов рабочего времени. Каждый морской пехотинец является, по своей сути, циником, а каждый циник знает: наше снаряжение сделано подрядчиком, запрашивающим наименьшую цену. Я корил себя, что не привязал к дереву две такие палочки. Для циников два — это один, а один — это ничего.
Я начал беспокоиться — не прошли ли мы нужный поворот? Нет, все в порядке — впереди виден свет. Мы остановились. Все морские пехотинцы по команде опустились вниз и так, едва ли не на четвереньках, начали передвигаться по уже разведанному нами ранее периметру. Всматриваясь в холм, я увидел наконец едва заметные очертания вырытой земли. Увидел красный тусклый свет фонарика, прыгавшего в руках человека, который шел по линии вражеской позиции.
Они все еще были там и, по всей видимости, опять не догадывались о нашем присутствии.
Я схватил за руку Джима Била, ответственного за пулеметы.
— Давай пулеметы на вершину вон того холма. Очень тихо. Я поведу взвод в обход справа.
Джим кивнул, и я прошептал:
— Мы начнем с позывным сигналом, с дублирующей его зеленой ракетой, а затем ты начнешь огонь. Стреляй по диаметру, мы будем наступать слева направо. Бей по целям. Понятно?
Джим кивнул. Я планировал начать атаку сигналом по рации. Если это не сработает, я выпущу в воздух зеленую сигнальную ракету. Мы атакуем врага, а пулеметы, в помощь нам, будут обстреливать вражеские позиции. Надеюсь, они сметут всех и вся, как хорошие газонокосилки.
В то время, как Джим подползал к холму с пулеметами, командиры отделений собрали своих бойцов для окончательной корректировки деталей нападения. Нам нужно было спешить, поскольку настало время максимальной опасности: слишком много людей передвигалось сейчас на расстоянии, очень близком от вражеского стана. Концепции ведения войны говорят о необходимости трехкратного численного преимущества атакующей стороны. Соотношение наших сил было примерно один к одному. Если нас засекут, мы потеряем свое единственное преимущество: внезапность. Наши «враги», парни, расположившиеся около пересечения дорог, также были морскими пехотинцами, их обучали тому же, чему и нас. У них должен быть караульный патруль, и если мы не наткнемся на него в темноте, то нам очень повезет. Я надеялся на нашу удачу.
Мы дошли до исходного положения атаки без шума и стрельбы. Я глубоко вздохнул и в последний раз посмотрел на компас. Нельзя допустить, чтобы пулеметы обстреливали одну позицию, а мы начали бы атаку с другой.
— Пулеметы, начинайте обстрел, — прошептал я в рацию.
Ответом было пулеметное «тра-та-та». Патроны были холостыми, но звук стрельбы все равно раздавался очень громко. Тихая ночь превратилась в единую цепь гула и грохота.
