Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 15. Разгром
Франко-прусская война началась 19 июля 1870 года. Поводом к ней явились противоречия, возникшие из-за претендента на испанский престол. Вторая империя бросилась в эту кровавую авантюру закрыв глаза. Франция совершенно не была подготовлена к сражению с такой армией, какой была армия Вильгельма. Всеобщая воинская повинность дала немцам возможность отмобилизовать многочисленное войско, хорошо обученное, дисциплинированное, оснащенное современным оружием, прошедшее испытание в войне с Австрией. «Эта армия, — говорил Вейс, — знает, что она хочет, ею командуют молодые полководцы». Франция же, разъедаемая внутренними противоречиями, оказалась беспомощной выдержать удары исключительно сильной военной машины пруссаков. Тяжесть положения усугублялась еще и тем, что армия ее, все еще упоенная давно померкнувшей славой, погрязла в рутине. Ее генералы и старшие офицеры, среди которых было немало людей посредственных и бездарных, заботились больше о собственной карьере, чем о судьбе нации.
В первые же дни войска Вильгельма развернули широкое и стремительное наступление. 4 августа они нанесли французам серьезное поражение под Вайсенбургом, изрядно потрепав пехотную дивизию генерала Дуэ. 6 августа немцы смяли полки Второй империи под Вёртом и Шпихерном. Началось беспорядочное отступление французской армии. Она была деморализована. Она утратила веру в победу. И хотя ее солдаты даже в условиях полнейшей бездеятельности и растерянности высшего командования проявляли чудеса героизма и отваги, защищая родину, страна неумолимо шла к Седану.
В эти дни невообразимых лишений и моральных испытаний, когда во всей полноте раскрываются характеры людей, зародилась и окрепла великая дружба героев романа — крестьянина Жана и утонченного интеллигента Мориса. Прежде ненавидевшие друг друга, теперь «они кажутся, — говорит Генрих Манн, — единым существом, исполненным страданий и мук». Перед их глазами проносится вихрь событий, они сами являются их свидетелями и участниками.
Тридцать первого августа стотысячную армию Наполеона III полностью окружили прусские войска под Седаном. Сотни немецких пушек безжалостно истребляли пленных. Многим очевидцам этого побоища казалось, что нация погибла, что она не встанет на ноги после понесенных жертв и потерь, после такого позора. И лишь распахивавший землю крестьянин, «неторопливо шагая за плугом, в который была впряжена крупная белая лошадь», напоминал о том, что жизнь продолжается.
Четвертого сентября в Париже вспыхнула революция. Была провозглашена Третья республика. Семнадцатого сентября прусские армии подошли к Парижу и осадили его. В октябре маршал Базен сдал немцам сильно укрепленный Мец вместе со ста семьюдесятью тысячами солдат и офицеров. В столице узнали об этом только через три дня. 28 января 1871 года между Францией и Германией было подписано предварительное мирное соглашение (унизительный Франкфуртский договор, по которому немцы получили Эльзас, часть Лотарингии и пять миллиардов контрибуции, был подписан 10 мая).
Восемнадцатого марта народ Парижа провозгласил Коммуну. Этому великому историческому событию Золя посвятил последние две главы романа. Правительство Тьера вместе со своими приверженцами бежало в Версаль. В это время немцы возвратили сто тысяч пленных, тем самым значительно укрепив силы контрреволюции. 21 мая версальцы вошли в Париж. Они расстреляли двадцать тысяч повстанцев без следствия, около четырнадцати тысяч предали суду. Хотя Золя в течение нескольких дней находился в Париже и, следовательно, был очевидцем Парижской коммуны, он не понял ее исторического смысла и значения. Жестокая революционная борьба сил будущего с реакцией перепугала его, произвела на него впечатление кровавого беспорядка. В этой оценке Золя во всей полноте обнаружилась мелкобуржуазная ограниченность его воззрений. Но вместе с тем в душе честного писателя зверства версальских палачей, их глумление над коммунарами вызвали страстный протест и негодование. Он с большим сочувствием говорит о восставших и их судьбе, осуждает террор, учиненный над ними буржуазией.
Двадцать четвертого июня 1892 года объединенное издательство Жоржа Шарпантье и Эжена Фаскеля выпустило в свет предпоследний, девятнадцатый, том «Ругон-Маккаров» — роман «Разгром». В тот же день его переводы появились в продаже в книжных лавках Англии, России, Германии, Италии, Америки, Дании, Испании, Португалии, Норвегии, Швеции и Голландии. Печать многих стран Европы откликнулась на публикацию этого крупного произведения. Успех романа во Франции был огромен. С 1892 по 1902 год тираж его превысил необычную для того времени цифру — двести тысяч экземпляров. В 1893 году фирма Фламариона напечатала первое французское иллюстрированное издание. Оно вышло с рисунками художника Жаньо.
«Разгром» завоевал Эмилю Золя такую славу и такое влияние на общественное мнение, какими не пользовался ни один из французских писателей, его современников. Сразу же после выхода в свет «Разгром» привлек внимание французской критики. В газетах и журналах появился целый ряд статей и комментариев, посвященных роману. В письме к Альфреду Брюно от 8 июля 1892 года Эмиль Золя говорит, что «успех, который пользуется книга, превзошел все мои ожидания и я бесконечно счастлив этому».
Большинство критиков были единодушны в оценке выдающихся литературных и художественных достоинств романа, отмечали богатство и достоверность фактического и документального материала, убедительность доказательств конечных выводов. «Разгром» Эмиля Золя, — писал Эмиль Фаге 25 июня 1892 года в «Ревю политик и литерер» («Revue Politique et Littéraire»), — великое произведение, быть может наиболее значительное из всей библиотеки созданных им книг… Он произвел на меня самое сильное, самое неизгладимое, самое трагическое и вместе с тем самое совершенное и самое светлое впечатление, подобного которому не оставляло ни одно произведение создателя «Ругон-Маккаров». Крайне правый Морис Баррес, которого трудно подозревать в излишней доброжелательности к Золя, заявил: «Мы должны благодарить автора „Разгрома“ за то, что он завоевал Франции уважение».
Читателей покоряла смелость и объективность писателя в подходе и разработке исключительно сложной и острой темы. «В сюжете, достойном его могучего таланта, — говорит Жорж Пелисье и „Ла ревю энсиклопедик“ („La Revue Encyclopédique“), — Золя продемонстрировал удивительный дар воспоминания, силу мастерства, умение оживить и привести в движение обширные массы, которые никогда не случалось наблюдать в такой степени даже в „Жерминале“».
Высоко оценивали критики и мастерство писателя в воссоздании батальных сцен. «Здесь Эмиль Золя достиг совершенства. Он схватил и воспроизвел с удивительной мощью все, что было великого и грандиозного. На нескольких убедительных жизненных эпизодах он раскрыл и развернул перед нами целую историческую эпоху». Картины, созданные реалистической кистью Эмиля Золя, наполняет большая правда. «После чтения этой книги думаешь, что ты знаком во всех мельчайших подробностях с настроением и мыслями солдат. Кажется, что ты сам был участником всех тех событий, которые описал этот исключительный талант… Его герои не вмещаются в очерченные рамки, настолько они пластичны и выпуклы… Невежество командования, страшная дезорганизованность войск, недостатки снабжения, падение дисциплины после первых поражений — все это проходит перед нами, как в зеркале» («Neues Pester Journal», Австро-Венгрия).
Поль Верлен, прочитав «Разгром», который ему послал Золя, заявил, что книга выделяется среди других сочинений писателя, она — подлинный шедевр. «Книга эта охватила меня, — продолжает Верлен, — святой печалью и безусловным восхищением».
Двадцать шестого июня 1892 года в «Тан» («Temps») публикует свою статью Анатоль Франс. «Видно, — отмечает Франс, говоря о „Разгроме“, — что господин Золя хорошо познал душу солдата… Он показал в романе замечательных людей: полковника де Бинейля, прекрасного воина, гордого и молчаливого в героизме и неудачах; лейтенанта Роша, хотя и не обладающего умом возвышенным, но человека большого сердца, он умирает, завернувшись в знамя, как в символический саван; артиллериста Оноре… который падает, сраженный, на лафет своей пушки; наконец — капрала Жана, человека трезвого ума, убежденного и храброго. Великая заслуга Золя состоит в том, что он вдохнул жизнь в душу несчастной армии, которая совершенно не заслужила перенесенных ею неслыханных терзаний»).
Через месяц, с 25 по 31 июля 1892 года, газета «Жиль Блас» («Gil Bias») напечатала несколько статей Шарля Лезе, в которых подтверждалась глубокая документальная основа «Разгрома».
За двадцать лет, истекших со времени франко-прусской войны, о ней было написано огромное количество книг. «За последние годы, — писал Ж. Корнели в „Голуа“ („Gaulois“) 22 июля 1892 года, — мне попадались на глаза многие романы, созданные, вернее, сложенные, об этой великой трагедии. Но ни один из них не может быть удостоен стать объектом исторических споров, как „Разгром“». Нападки на эту книгу и споры о ней разгорелись еще до того, как она вышла отдельным изданием (сначала «Разгром» был напечатан газетой «Ви попюлер» — «La Vie Populaire»), Но особенную остроту они приобрели в связи с атаками, которым Эмиль Золя подвергся со стороны офицеров и генералов, принимавших участие в войне 1870 года. Они упрекали писателя в том, что его роман оскорбляет армию, что в нем неверно изображены действия французского командования, что Золя не смог до конца разобраться и квалифицированно проанализировать и оценить целый ряд военных операций. А генерал Баррайл, бывший военный министр, заявил, что Золя рассматривает события с ложных философских позиций.
