Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 6
Нужна была мощная, единая, легальная оппозиция, которая бы и спасла наш народ. Однако это не состоялось.
На втором этапе — 19 и 20 августа — создалось, на мой взгляд, безвластие. Причина? Члены ГКЧП втянулись в тяжбу с Президентом РФ, Ельцин обвинил ГКЧП в антиконституционности его образования и действий, объявил членов ГКЧП преступниками, издал ряд указов, призвал народ к неповиновению, к всеобщей бессрочной забастовке, к борьбе против ГКЧП. По этому поводу у здания Верховного Совета РФ собирал митинги, где разжигались страсти. Но народ страны на это не реагировал.
ГКЧП же, включившись в эту перепалку, объявил, в свою очередь, все указы Ельцина неконституционными, а посему не имеющими законной силы. Вместо того, чтобы эффективно влиять на положение в стране, руководить государством, заниматься народом России и давать ему нужную информацию, фактически все время и всю свою энергию ГКЧП затратил на попытки погасить скандальную ситуацию на Красной Пресне.
Но ГКЧП не предвидел, что своим появлением и особенно действиями он создал для сил, рвущихся к власти, исключительно благоприятную возможность и условия не только для смены политической декорации, но и для реальных действий по захвату власти. Была обеспечена абсолютная гарантия успеха, и эти силы воспользовались ею быстро, нахраписто, не считаясь ни с какими законами, приличиями, нравственностью. И, не встречая ни малейшего сопротивления — ни идеологического, ни тем более силового, потому что никто из членов ГКЧП не мог допустить и мысли, что имеет дело с врагами и против них следует применить грубость, а тем более насилие. А эта сила — к своему собственному изумлению и радости — смогла (но это уже на третьем этапе) в течение нескольких дней разгромить все, что считала нужным. За три последующих месяца она окончательно закрепила свое властное положение, хотя совершенно не понимала, что с этой властью делать, с чего начать, куда вести народ, страну? Оказалось, что захватившие власть способны были только на обычную драку, но были совершенно далеки от элементарных понятий государственного управления в современных условиях.
А что же прежняя союзная власть? Оставшись без руководителей, напуганная и преданная Горбачевым, она тихо и безропотно оставила всех и все (в том числе помещения, имущество, созданные всем Советским Союзом и на средства народа и членов КПСС). Оставила и расползлась по своим квартирам, как протоплазма, не принимая никакого участия в судьбе народа. Это позорно, стыдно, но факт!
Самое же главное — это то, что ГКЧП не видел в лице субъекта российской власти врага. Да и как можно было своих соотечественников, выросших и воспитанных вроде бы в равных условиях, имеющих на вооружении, казалось бы, одну идеологию, считать врагами? Тем более что сам Ельцин еще недавно был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.
А российское руководство ярлык врага на ГКЧП повесило и, реализуя полную свободу в использовании средств массовой информации, обливало грязью членов комитета, призывая народ буквально к разгрому ГКЧП. Члены же ГКЧП, как и многие в стране, наивно полагали, что их врагами и врагами народа могут быть только те, кто посягает на интересы народа извне!
Да и поехали члены ГКЧП к Горбачеву 21 августа в Крым не с покаянием, как это некоторые хотели представить, а с целью урегулировать проблемы, создавшиеся в связи со срывом подписания Союзного договора и возникшей конфронтацией с руководством России. Они ясно понимали, что им после этой встречи придется уйти в отставку. Но они верили в то, что сам факт выступления ГКЧП наконец подтолкнет Горбачева хоть к каким-то шагам в интересах спасения государства и народа. Однако тогда еще не могли предположить, что Горбачев — предатель, поэтому и допускали такую наивную веру, в том числе и в отношении себя, что к ним не будет применено насилия: причин-то к этому не было!
На третьем этапе решающую роль, конечно, сыграли и Горбачев с Ельциным, и организаторы беловежского сговора во главе с Ельциным. При этом личное соперничество и даже вражда Ельцина и Горбачева предопределили судьбу Советского Союза. А ведь даже последующие за августом обстоятельства еще не говорили о развале — страна могла остаться в рамках конфедерации или даже новой федерации. Но политики сделали все насильно! Им надо было избавиться от Горбачева, полностью не представляя главных последствий.
Таким образом, резонны следующие выводы:
1. Мои действия, как и действия всех обвиняемых по делу ГКЧП, не должны рассматриваться только в непродолжительный период трех-четырех дней августа 1991 года, в отрыве от всех предшествующих этим дням событий и явлений. Должны быть учтены — и я на этом настаиваю — все причинно-следственные связи. Именно вскрыв эти связи, можно прийти к истине. Вот почему я на протяжении всего периода пребывания в тюрьме постоянно (повторяю) ходатайствовал о создании парламентской комиссии в этих целях.
2. Августовские события 1991 года не появились внезапно, а созревали годами. И они не имели бы места, если бы Горбачев не привел власть к кризису, а страну и народ к катастрофе. Прикрываясь лозунгами о социализме и Советах, он фактически изнутри разрушал наше Советское социалистическое государство. И действовал Горбачев по сценарию Запада и в его интересах. Вот почему он пользуется популярностью на Западе, но вызывает презрение у советского народа.
3. Членов ГКЧП и поддерживающих его лиц можно упрекать во многих просчетах и ошибках. Но невозможно обвинить их в измене Родине с целью захватить власть, ту самую власть, которая у них уже была на протяжении многих лет и которой они с образованием ГКЧП пользовались только в рамках закона. Нельзя обвинить и в умышленном нанесении ущерба государственной безопасности и обороноспособности страны. Это не только недоказуемо, но и абсурдно, тем более на фоне перечисленных мною фактов и с учетом высоких наград, полученных этими лицами именно за заслуги в этой области.
ГКЧП не был антиконституционным, он выступал только за Конституцию и действовал во имя Конституции и сохранения Советского Союза. Хотя практические шаги ГКЧП были недостаточными.
4. Я, как и каждый из членов ГКЧП, доведенный до состояния крайней необходимости, хотел максимально использовать имеющиеся у меня возможности и свои способности для наведения совместно с другими товарищами порядка в стране, восстановления контитуционного строя и Советской власти там, где это уже утрачено, в целом стабилизировать обстановку. И действовал в соответствии с законом.
5. Предостережения, которые делались мной и моими коллегами на разных уровнях в течение 1989–1991 годов, к сожалению, не только оправдались, но и превзошли все наши опасения. Они превзошли все ожидания даже Запада, где так усердно работали над реализацией идеи разлома СССР.
6. Государственный переворот состоялся. Но подготовили его и осуществили не те, кто выступил против политики Горбачева, не ГКЧП, а лица, которых должно наконец постигнуть справедливое и неотвратимое возмездие за ущерб, причиненный государству, за страдания и зло, принесенные народу, за падение нашей державы в глазах мирового сообщества.
Итак, преступление совершено. Но его надо видеть не в измене Родине с целью захвата власти членами ГКЧП и поддержавшими их лицами, а в измене Родине с целью полного разлома Советского Союза, изменения его общественного и государственного строя Горбачевым и Ельциным.
Это особый, исключительной важности вопрос, которому Суд, надеюсь, уделит должное внимание.
Перехожу к изложению последнего раздела моих показаний.
Третий принципиальный вопрос — о нарушенияхзаконности и прав человека Генеральной прокуратурой и другими официальными лицами.
Представляемый мною с соответствующими пояснениями перечень грубых нарушений Генеральной прокуратуры РФ и других официальных органов является не только классическим примером для нашего и тем более международного права, но и вечно будет хорошим наглядным пособием для всех поколений отечественных юристов.
Не затрагивая уже общеизвестных нарушений законности Генеральной прокуратурой РФ, допущенных ею в отношении всех лиц, проходивших по этому делу (такие, как: постоянные противозаконные угрожающие заявления в печати и по телевидению; издание книги «Кремлевский заговор», которая излагала версию следствия, была выпущена во время следствия и задолго до суда, и многое другое), хочу обратить внимание Суда на нарушения, имевшие место только в отношении меня лично.
Первый факт. О полном игнорировании моих ходатайств во всех властных инстанциях РФ по вопросу назначения парламентской комиссии в целях расследования событий августа 1991 года. По этому факту даю показания подробно.
Учитывая, что события августа 1991 года носят политический характер и что они признаны Генеральной прокуратурой преступными, а все обвиняемые, в том числе все основные руководители законодательной и исполнительной власти (кроме Президента СССР), были взяты под стражу, т. е. учитывая необычность явления, я с первых дней ареста постоянно настаивал на том, чтобы было назначено парламентское расследование событий.
