Владимир Карпов - Взять живым!
Карпов:20–25 самолетов.
Горькаев: Ему давали звание Героя Советского Союза.
Карпов: Это был подвиг.
Горькаев: Безусловно. Вы привели, как мне известно, 79 «языков», то есть взяли живьем немцев. И вот вам дали звание Героя Советского Союза. Какая-то тоже была цифра, которую надо было сдать?
Карпов: Да. Тут сразу нужно вернуться немножко к штрафной роте. Вот когда из штрафной роты меня освободили, в конце концов, и я попал в 629-й полк, и спросили биографию, там рассказал, кто я, сказал, что я боксер. Ну, все — тебе в разведку. Но полковая разведка, это самый маленький взвод пешей разведки. И я, рядовой красноармеец, еще надо мое состояние представить. Я из лагеря освободился и был штрафник, я еще не был даже рядовым солдатом, потому что штрафник — это не красноармеец. Я еще не полноценный воин. Я — штрафник. И когда вот я стал красноармейцем, Карпов-рядовой, я уже вздохнул, я уже полноценный солдат. И вот в взвод пешей разведки меня привели, с разведчиками познакомился, и, естественно, мне хотелось отличиться. И был у меня спортивный задор. Боксер силен не только кулаками, не только. Но и быстротой мышления. Я привык к действиям в экстремальных ситуациях. Вот: кулаки летят, удары сыпятся, — а ты спокойненько думаешь, рассчитываешь, как, чего, и распределяешь силы. И быстро реагируешь, когда надо. Вот это в разведке мне очень помогло. «Языка» надо выследить в бинокль, стереотрубу, где-то огневую точку или блиндаж немецкий выследить. Днем выследили, а ночью поползли.
Горькаев: И неизвестно, как вас встретят.
Карпов: Нет, известно, как встретят, но надо втихую. Они же спят. Надо их застать втихую. Или того же часового, или пулеметчика дежурного, который там около площадки пулеметной дежурит. Войну, как у нас показывают, все стоят и стреляют, стреляют, отбивают. Война не только такая. Вот такие активные страшные бои реже были, чем тишина. Вот кончилась сильная схватка и тишина месяц иногда, месяцами окапываются. Взвод, там, или отделение спит ночью, а один дежурит, по очереди выходят и дежурят. Вот нам этого, значит, надо было прищучить. Проволоку разрезать, мины снять, потихонечку в траншею спуститься. Он ничего не подозревает. Подошли — тук.
Горькаев: Как-то, по-вашему рассказу, легко. А он может обернуться, и…?
Карпов: Но самое трудное, знаете, вот когда так получилось. Когда нас обнаружили, ноги оттуда унести — это очень трудно. «Языка» нет, и закон у разведчиков: ни раненых, ни убитых никогда не оставляли. Вот началась пальба, стреляют в нас, мы стреляем, отбиваемся.
Горькаев: Владимир Васильевич, еще вопрос.
«Обращается к вам подполковник Казаков. Дорогой, уважаемый Владимир Васильевич, поздравляю вас с Днем Победы. Здоровья вам, всего самого доброго. Я сегодня услышал вас и вспомнил отца. Вы вместе с ним занимались боксом, вместе с ним прошли трудные годы в Средней Азии, трудные годы боев в Подмосковье. Я один вопрос хочу вам задать. Можете ли вы написать о спортсменах, боксерах, о тех мальчиках 30-40-х годов, на плечи которых легла самая трудная и самая тяжелая Великая отечественная война?»
Карпов: Ну, специально о боксерах я, конечно, писать не буду. А вот о боксерах, которые стали разведчикам и участвовали, как и я, в захвате «языков» и выполняли задания разные даже после войны… Я же в разведке и после войны еще служил. И везде бокс помогал. Об этом я уже много написал. В частности, вот «Судьба разведчика». Недавно вышла книга. Я там немало уделяю внимания тому, как бокс помогает в этой специальной и очень опасной службе — разведке.
Горькаев: Владимир Васильевич, у нас есть еще звонок.
«Здравствуйте, меня зовут Марина, я звоню из Подольска. Уважаемый Владимир Васильевич! Я прежде всего хотела бы поздравить вас с Праздником Победы. И позвольте задать вам вопрос. Вы написали несколько книг о последней мировой войне. Скажите пожалуйста, этот интерес к военной тематике вызван тем, что вы сами воевали или вы считаете необходимым восстановить истинную картину военных действий тех лет? Кстати, может быть, вы знаете, как сейчас обстоят дела в России с изучением истории Второй мировой войны? Спасибо».
Карпов: Я вам должен сказать, что я, кроме того, что разведчик, я уже много лет и писатель. Уже больше 60 лет. Жизнь моя как железнодорожный путь: два рельса. Один — это военная служба, а второй — литература. И поезд не может идти без одного и без другого. Вот так и я. У меня жизнь катилась по этим двум рельсам. Интерес к военной теме вызван самым естественным способом. Знаете, писатель редко что выдумывает, хотя писатель, как творец, может создать целый город, населить его определенными людьми, героями, полететь с ними на Луну, на Марс, то есть он как творец, благодаря своей фантазии, может придумать все, что угодно. Но в любых ситуациях все равно писатель использует свой опыт. Вот я никогда ничего не напишу о колхозной жизни не потому, что я не люблю колхозы, я не знаю, как там жили. Я — горожанин, я — сибарит, сугубо городской житель. Я не знаю этой жизни, и вот о сельской жизни ничего не могу написать. Военная жизнь, война — это моя биография, понимаете? Вот сразу с первого же дня на фронте и по сей день я полковник запаса, несмотря на то, что я уволился, я все-таки считаю себя состоящим на действительной службе. Я на действительной службе, потому что я пишу книги, которые необходимы военным. Я передаю им свой опыт. Поэтому военная тема, она, значит, определена… Мне не надо, как некоторым писателям, ездить в командировку, собирать материал, долго копаться. Я все сам пережил. И те задания, которые я описываю в своей книге, допустим, «Судьба разведчика», это, как говорится, я сам испытал и все это я.
Горькаев: Владимир Васильевич, спасибо. Еще у нас есть звонок в студию. Попытаемся ответить на этот вопрос.
«Здравствуйте, я Джордж Харрисон из Сауф-Спринкса, Техас. Господин Карпов, что вы думаете о вкладе союзников в победу над фашизмом? Спасибо».
Карпов: Уважаемый Джордж Харрисон, мне очень приятно слышать ваш вопрос еще и потому, что я бывал у вас в Техасе. Я должен вам сказать, что к боевым действиям наших союзников, в том числе американских, я отношусь с огромным уважением. С огромным уважением, потому что в любых боях и американцы, и канадцы, и англичане рисковали жизнью также, как и мы, советские солдаты. Когда человек готов отдать самое дорогое — жизнь — ради общего дела, конечно, заслуживает величайшего уважения. И битвы, которые одержали войска союзников на Западном фронте, они тоже, конечно, входят в слагаемые нашей общей победы. Сейчас пытаются доказать: кто-то больше сделал, кто-то меньше сделал. Я как писатель отвечу вам образно. История, как женщина. И каждый, кто что-то такое пишет, пытается нарядить ее в свое платье. Одному нравится вот такое платье веселое, легкомысленное, а другой одевает ее в черные траурные одежды. То есть она сама по себе есть такая, как была, неизменная. А вот те, кто хочет ее изменить, ими движут симпатии, антипатии, какие-то политические взгляды, какое-то желание приукрасить, может быть, из чисто патриотических чувств сказать: о, мы были сильнее, мы были отчаяннее. Но это бы ладно. А когда вот человек желает обгадить, унизить противника — вот это уже подло, конечно, это уже не хорошо. А в целом к воинам наших союзников, офицерам и генералам, я отношусь с величайшим уважением. И, пользуясь случаем, поздравляю вас, мои дорогие зарубежные друзья боевые, с праздником нашей общей великой победы.
Горькаев: Владимир Васильевич, огромное вам спасибо за эту беседу. Ну, на все вопросы мы не сумели с вами ответить, к сожалению. Их пришло очень много. Огромное вам спасибо за эту интересную беседу. Дай Бог вам здоровья и успехов в вашем теперешнем литературном труде.
Карпов: Спасибо большое вам за внимание, спасибо, что слушали. Ну, что ж, все в руках Бога.
![Владимир Першанин - Танкист-штрафник [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/239269/239269.jpg)
