Мариус Габриэль - Маска времени
— Мне кажется, это самый элегантный народ в Европе, — призналась она Филиппу.
— Тебе так кажется, потому что на четверть ты сама итальянка.
— Да, а на четверть — латышка, — напомнила Анна, вновь представив себе бедно одетую толпу на улицах Риги.
— А наполовину — ирландка, — продолжил Филипп. — Ну и смесь!
— Настоящее ирландское рагу, чем и горжусь.
С этими словами они вошли в холл, держась за руки и посмеиваясь.
— Синьор Уэстуорд, мы получили для вас факс, — произнес портье, передавая ключи и послание.
Анна не обратила на это внимания, но затем она увидела, как выражение лица Филиппа изменилось.
— Что? Плохие вести?
— От моих адвокатов в Нью-Йорке. Они пишут, что им удалось напасть на след Джозефа Красновского.
4 НЬЮ-ЙОРК
Улицы города еще сохранили рождественское убранство, на мостовых повсюду валялся праздничный мусор. В магазинах бойко шла новогодняя распродажа. Холодный ветер играл крышками урн для мусора.
Адвокатская контора находилась на Лексингтон-стрит, 50, недалеко от квартиры Филиппа, и поэтому они добрались туда пешком. Анна всю дорогу молчала, не замечая обычного уличного шума. Филипп тоже был чем-то очень озабочен.
Здание конторы снаружи находилось в лесах. Красные предупредительные знаки говорили об опасности. Они поднялись на лифте на четырнадцатый этаж. Звук отбойных молотков слабо был слышен даже здесь, в царстве роскоши и респектабельности.
Секретарь, встретившая Анну и Филиппа, извинилась за состояние, в котором находилось сейчас здание, и проводила их в комнату ожидания.
Анна села в кресло и крепко сжала руку Филиппа. Кажется, ее поиски приблизились к концу. Наконец все тайны и неясности прояснятся.
Появился господин Лефковитц. Двумя днями раньше они уже встречались с ним в конторе адвокатов Филиппа. Ему было за пятьдесят. Он обладал приличным животиком, розовыми ушами и умными глазами, поблескивавшими за стеклами очков в дорогой золотой оправе.
В офисе царила какая-то диккенсовская атмосфера.
Мебель была обита красной кожей, а стены от пола до потолка уставлены книгами. Адвокат перехватил взгляд Анны, обращенный в сторону этих бесчисленных томов.
— Эта библиотека — результат семидесятилетней адвокатской практики, мисс Келли. Мой отец основал фирму в 1917 году. Мой сын в следующем году окончит Гарвардскую школу права и, надеюсь, присоединится к нам.
Адвокат рассказывал о своей конторе и внимательно изучал Анну — ее лицо, руки, фигуру.
— Не хотите ли кофе? Нет? Что же, тогда перейдем к делу. Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее.
Они опустились в мягкие кресла, пока Лефковитц убирал какие-то папки с письменного стола. Он устроился напротив своих клиентов с папкой на коленях.
— Я прочитал дневник. Это потрясающе. Уникальный документ.
Анна кивнула в знак согласия. При первой встрече они передали ему перевод дневника Кандиды.
— Это единственное наше доказательство, мистер Лефковитц. Вижу, что он произвел на вас впечатление.
— О, очень большое, уверяю вас. Дневник почти разрешил некую загадку, над которой я бился последние тридцать лет. Хочу предупредить, что я никогда не злоупотребляю доверием клиентов. Надеюсь, вы понимаете меня, не правда ли?
Она кивнула в ответ.
— Я готов полностью содействовать вам во всем. Мы имеем дело с такой информацией, которая требует от адвокатов очень много времени, чтобы ее собрать, а от клиентов — немало денег, чтобы оплатить все расходы. Я готов предоставить ее вам. По многим причинам, надо сказать, я испытываю радость. Первая причина — это сам дневник, а о других я вам скажу позднее. Скажите, вы хотя бы отдаленно знакомы с законами о наследстве в штате Нью-Йорк? Нет? Не беспокойтесь, я не буду утомлять вас лишними подробностями, а перейду к делу.
— Это нас устраивает, мистер Лефковитц, — согласилась Анна.
— Хорошо. — Глаза адвоката блеснули, как у хитрой лисицы, за стеклами очков. — Я знал семью Красновских. Я был совсем мальчиком, но все помню. Я помню очень хорошо Жюстин и Александра. Они были клиентами моего отца, и мы ходили в одну синагогу. Мой отец являлся их адвокатом с момента их прибытия в Америку в 1917 году. Красновские были очень богатыми людьми. Им удалось привезти с собой немало денег. Не все, конечно, но даже и этого хватало. Они обратились к моему отцу по двум причинам. Первая — Красновский-старший был евреем, вторая — они оба прекрасно говорили по-русски. Ведь никто из евреев из Латвии или Литвы не говорил на идише, только по-русски. В лучшем случае по-французски. И имена у них — Жюстин и Александр: одно — французское, другое — русское. Их род начался со знаменитого рижского равви — Моше Красновского. Вы не знали этого?
— Нет, — призналась Анна.
— Что ж — проверьте. Это очень интересно. Его имя упоминается даже в еврейской энциклопедии. Великий знаток талмудской мудрости. Что ни говори, Красновские — очень интересная семья. Александр был партнером в банке «Красновский» — семейное дело, частный торговый банк, который был связан с Германским имперским банком еще до Первой мировой войны. Александр переехал в Америку из-за большевистской революции, а также из-за поднявшейся волны антисемитизма. Это был хороший ход. Почти вся семья Красновских погибла во время холокоста. Мой отец и я наводили справки об этом после войны. Когда Александр появился здесь в 1917 году, то сразу же установил связь с некоторыми нью-йоркскими банками, в основном частными и еврейскими. Джозеф, сын Александра, родился в Латвии и младенцем был привезен в Америку. Вы что-нибудь о нем знаете, помимо сведений из дневника?
— Только то, что он был корреспондентом «Нью-Йорк таймс», — сказала Анна.
— Совершенно верно. Прибавьте еще, что он был социалистом. — Адвокат улыбнулся, когда увидел, насколько удивлена Анна. — В сороковых считалось очень модным быть немного красным. Но увлечение Джозефа завело его дальше, чем других молодых людей. Он собирался дать бой фашизму задолго до Пёрл-Харбора. Я встречался с ним раза два, и он произвел па меня особое впечатление. Джозефа нельзя было назвать красивым. Очень энергичный брюнет с запоминающейся внешностью. Он был очень похож на свою матушку. У вас есть какая-нибудь семейная фотография?
— Ни одной.
— Я думал, может быть, что-то осталось. На всякий случай я принес вот эту — из отцовского альбома.
На старой черно-белой фотографии была изображена группа. Человек двадцать расположились среди деревьев на пикник. Все одеты по моде тридцатых годов: женщины — в длинных юбках, мужчины — в шляпах и жилетах. Лефковитц водил пальцем от одного лица к другому.
— Это мой отец с матерью. Маленькая девочка — моя старшая сестра. Я еще не родился. Мужчина с бородой — Александр Красновский. Мальчик, который стоит рядом с ним, — Джозеф.
Анна слегка наклонилась вперед. Отец напоминал бурого медведя, его черная борода покрывала почти все лицо. Мальчику было лет шестнадцать, его фигура отличалась стройностью. Джозефу, наверное, неловко было стоять рядом с отцом. Он даже немного отвернулся от объектива и хорошо был виден угловатый юношеский профиль. Анна жадно вглядывалась в черты его лица, рисунок щек и подбородка.
— На этой фотографии трудно что-либо разобрать, — наконец промолвила она.
Лефковитц согласился:
— Но это единственная фотография, которую мне удалось найти.
Его палец продолжал двигаться по фотографии:
— А это Жюстин.
Все женщины сидели на одной скамейке. Та, на которую указывал Лефковитц, была без шляпы: она лежала у нее на коленях. Мать Джозефа открыто и приветливо улыбалась прямо в камеру. Анна внимательно вгляделась в изображение.
— Она очень похожа на мою мать.
— Да и на тебя тоже, — не вытерпел Филипп, голос его прозвучал как-то странно. — Позвольте. — Филипп взял фотографию из рук адвоката. — О Господи, один к одному ты.
Анна еще раз вгляделась в фотографию, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Филипп был прав. В лице угадывались и черты Кейт, но эта женщина все-таки больше походила на Анну. Незнакомка, которая нежилась на летнем солнце шестьдесят лет назад, была Анна Келли. Смотреть на старую фотографию было все равно что разглядывать себя в темном зеркале.
Анна заметила, как пристально Филипп смотрит на нее. Странная улыбка заиграла на его губах:
— Что ж. Ты действительно принадлежишь к семейству Красновских.
Лефковитц не сводил глаз с обоих.
— Интересно, не правда ли? Сходство поразило и меня тоже, стоило только мисс Келли войти в мой кабинет. Это одна из причин, по которой я и разговариваю сейчас с вами. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, то мне бы показалось, что передо мной призрак. Жюстин была очень привлекательной женщиной. Очень, очень красивой. Я знал ее мальчиком, но не забыл этого лица. Даже в голосе у вас есть что-то от нее. Она всегда тихо и мало говорила, но часто улыбалась доброй улыбкой.
