Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске
Восьмой год пошел, как Санько старший лейтенант. А по должности положено ему быть капитаном. Но уже в следующую минуту Санько скис и не то чтобы заколебался, а, напротив того, решил никуда не ходить и никому ничего не говорить. Конечно, разоблачить опасного гада - это правильный, благородный поступок. Но ведь гад скажет на допросе: "Удостоверение-то ваш лопух проморгал? Я же это удостоверение у него из кармана вытянул, пока он в парной веничком наслаждался…" И тогда не то что звание капитана, тогда в лучшем случае снизят до сержанта и пошлют на пост к Тишинскому рынку, картежников разгонять. И это в то самое время, когда до пенсии осталось всего ничего. До почетной и заслуженной пенсии.
Санько промолчал бы. И тогда неизвестно, как развернулись бы дальнейшие события, но все решил случай. Вечером, перед разводом, Санько зашел к начальнику уголовного розыска, чтобы узнать, не будет ли каких поручений. Начальник сидел за столом и рассказывал оперативникам о том, как он только что был на Петровке с докладом о раскрытии крупной кражи, которая вот уже год "висела" за отделением.
– Но дело, братцы, не в этом, - говорил начальник. - Вы знаете, кто такая эта Кондратьева? Ну, которую убили в поезде? Жена комиссара Кондратьева! Выхожу я от него, ломаю голову - чего это он на себя не похож - мутный весь, убитый какой-то, а секретарь посмотрел на меня и хмуро так бросил: "Мучается комиссар. Переживает. Любил он свою жену…" Какие же вы, говорит секретарь, оперативники, если столько времени до ее убийц добраться не можете? Скажу вам, братцы, - продолжал начальник, - ни в чем я не виноват, а мне стыдно и больно стало.
Санько пулей вылетел из кабинета. "Не виноват, - повторял он про себя слова начальника, - ни в чем не виноват, а стыдно и больно. Стыдно и больно ему, а он ведь честный человек. А я? Жулик я, двурушник. Зину мою хулиганье убило, выходит, и ее память я предаю, собственную шкуру спасаю. Не работа это. Пусть сажают, разжалуют, а Санько за пенсию свою совесть не продаст!" И он уже совсем было хотел немедленно идти к подполковнику Желтых и во всем признаться, но здесь ему в голову пришла новая мысль, и, всецело поддавшись ей, Санько совершил самую большую ошибку: он никуда не пошел, он решил действовать иначе. Он подумал, что признание в ошибке - это еще не устранение ошибки. Жарков на свободе, и кто знает, какие новые дела обдумывает он теперь со своими дружками. "Его надо взять, - решил Санько. - А еще лучше - понаблюдать за ним, выяснить его связи, их характер, "закрыть" все адреса, и вот тогда преподнести все это руководству. Нате, мол. Вы думали, Санько так себе? Без пяти минут пенсионер? Черта лысого! Есть еще порох у Санько!"
Как у многих старых работников, до всего доходивших собственным умом, у Санько непомерно было развито чувство профессиональной уверенности, всезнайства. Он, конечно, понимал, что установить связи Жаркова - задача тяжелая и должны ее выполнять квалифицированные профессионалы из шестого отдела управления, но он был участковым уполномоченным, работал и постигал сущность своей службы в то нелегкое для милиции время, когда не было ни лишних людей, ни образованных кадров и когда любой участковый соединял в одном лице и сотрудника наружной службы, и оперработника, и разведчика. "Хлипкий он, - думал Санько про Жаркова. - Такой стойку держать не станет. Его прижать - он наложит в штаны и выдаст всех, расскажет все, что знает. Если я буду вести за ним наблюдение, сколько времени впустую уйдет. А так - возьму его за зебры - он расколется, не пикнет". Чем ближе подходил Санько к Сандунам, тем увереннее становился. И когда он увидел Жаркова и тот бросился к нему с подобострастной улыбкой и проговорил, кланяясь: "Народу сегодня - никого! А вы, как обычно, товарищ начальник?" - Санько, сдерживая дрожь охотничьего азарта, ответил: "Как обычно, милый. Только на этот раз шесть кружек давай, жажда меня мучит". Он разделся, повесил китель в шкафчик, веревочку с ключом - на шею. Взял веник и направился к дверям парной.
– Что новенького? - спросил Жарков, улыбаясь.
– Появились в городе какие-то гады. Ты посматривай, Жарков, шепнешь, если что. Вроде они даже форму милиции носят.
– А-а, - моргнул Жарков. - Учтем. Будьте в надежности. Вы сколько нынче париться рассчитываете?
– Минут десять, - ответил Санько и тут же вспомнил, что этот вопрос Жарков задавал ему каждый раз. "Время рассчитывал, - догадался Санько. - Эх, лопух-лопух ты, товарищ старший лейтенант. Ну, ничего. Смеется последний, гражданин Жарков. Последний…" - он скрылся в облаке пара.
…Когда через полторы минуты Санько появился в раздевалке, Жарков сидел на лавочке и спокойно рассматривал фотографии - свою и своих сообщников. Увидев Санько, он не торопясь положил фотографии в карман саньковского кителя.
– Похоже вышло. Научились ваши кое-чему.
– Ты, милый, не вздумай убегать, - сказал Санько на всякий случай. - Внизу оперативники, все ходы-выходы тебе перекрыты.
– Куда уж, - вздохнул Жарков. - Мы понимаем. Что же теперь будет, гражданин старший лейтенант?
– Что будет? - переспросил Санько, натягивая сапоги. - А ничего. Пойдем в управление, дашь показания, поможешь ликвидировать своих дружков. Если все получится в лучшем виде - можешь рассчитывать на снисхождение.
– Это значит - вместо вышки - четвертной? - усмехнулся Жарков. - Эхма…
– Да все лучше, чем пеплом над землей разлететься, - ответил Санько. - Тебе сколько?
– Сорок, - снова вздохнул Жарков.
– Ну будет шестьдесят пять. Возраст, конечно, да ведь ты сам виноват. Пошли.
На улице Санько остановился.
– Ты иди впереди. Иди спокойно, не шебути. Пуля, брат, все равно догонит.
– Все равно, - согласился Жарков. - Я понимаю, может, на троллейбус сядем? Тут до Петровки четыре остановки.
– Пешком надёжнее. Ты иди и рассказывай. Кто еще у вас в банде?
– Всего пятеро. Тот, что ваше удостоверение имеет, "Санько", значит… - Жарков усмехнулся. - Он человек веселый, в оркестре играет, на трубе… Ну, Тишкова вы знаете. Ну - я… Еще один есть, его не знаю. Все, кроме трубача и меня, без определенки! Главный - Штихель. Его ни разу не видал.
– Где же ваша хаза?
– Верь не верь - ничего не знаю. Заходят ко мне в баню, когда им надо, и все.
– А про трубача откуда знаешь?
– Случайно. Зашел однажды в "Будапешт" посидеть. Деньги были, день удачный вышел. Смотрю, "Санько" этот на трубе играет… - Жарков странно посмотрел на участкового: - Знаете, почему я это все вам так откровенно говорю?
– Почему? - машинально спросил Санько.
– Так, - усмехнулся Жарков. - Ни за что не догадаетесь.
– А ты перестань того бандита моей фамилией называть, - попросил Санько. - Мне это неприятно.
Они шли по бульвару. Вечерело, прохожих было совсем мало, накрапывал мелкий дождь.
– Поторопись, - попросил Санько.
– Теперь уже некуда, - рассмеялся Жарков. - Оглянись, начальник.
Санько обернулся. Позади стоял Тишков и целился из нагана прямо в лоб.
– Сдай оружие, - приказал Санько. - Вам всем так и так крышка… Оперативники сидят у вас на хвосте…
– Где? - издевательски прищурился Тишков. - Где? Нету.
Санько понял - до выстрела остаются сотые доли секунды. Он не успел испугаться, не успел ничего сделать, он успел только подумать с горьким отчаянием, что и на этот раз ошибся, свалял дурака, - теперь уже непоправимо. Выстрел хлопнул мягко, глухо, словно лопнул воздушный шарик. Санько упал лицом вниз.
– В переносицу попал. - Тишков спрятал наган. - Рвем когти.
Они побежали. Вслед истошно закричала какая-то женщина, послышались трели милицейских свистков.
– Он умер сразу, - тихо сказал Виктор. - Судя по следам на месте происшествия, он шел вдвоем с каким-то человеком. С мужчиной. Потом их догнал еще один. Стрелял догнавший. Гильза от нагана, который в прошлом году похищен из тридцать пятого отделения связи. Я поинтересовался, где Санько провел вторую половину дня, и вот что выяснилось. - Виктор открыл записную книжку: - До семнадцати часов он был на работе. Начальник розыска отметил любопытную деталь: когда Санько услыхал, что Кондратьева - эта ваша жена и вы очень тяжело переживаете ее смерть, он вылетел из кабинета начальника розыска, что называется, пулей. Я выяснил, что в апреле прошлого года погибла Зина - жена Санько, - ее убили хулиганы. Я подумал: возможно, здесь есть какая-то связь. Возможно, такая аналогия повлияла на Санько, и он решил самостоятельно предпринять какие-то шаги.
– Какие? - спросил Коля.
– Сегодня суббота. А по субботам Санько обычно ходил в Сандуны. Мне дежурный сказал. На всякий случай я пошел туда. Пространщик, - Виктор снова заглянул в книжку, - его фамилия Аникеев, видел, как Санько ушел из бани с другим пространщиком - Жарковым. Я был у Жаркова. Его нет, соседей я предупредил и на всякий случай оставил там двух наших.
– Я вот о чем подумал, - Коля подошел к Виктору. - Жарков этот запросто мог добраться до удостоверения Санько. Ведь Санько в форме ходил все время.
![Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]](/uploads/posts/books/153335/153335.jpg)
![Валерия Пименова - Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург [сборник]](/uploads/posts/books/142691/142691.jpg)