Иван Ваганов - Солдатская доблесть
В прифронтовом батальоне обстановка была напряженной. Комбат день и ночь готовил бойцов к предстоящим боям. Опытные офицеры обучали солдат и сержантов искусству саперного дела: собирали понтонные паромы, строили штурмовые мостики, делали козлы, сколачивали плоты, учились делать доты. Ставили проволочные заграждения всех видов, изучали свойства взрывчатых веществ. Практиковались на обезвреживании мин и фугасок. Устанавливали минные поля и делали в них проходы. Заготовляли проволоку, гвозди.
В мае батальон перебросили под Пушкино строить доты. А в ночь на 30 мая получено первое боевое задание. Взводам лейтенантов Хмелькова и Давыдова приказано в районе города Пушкино установить противотанковые мины.
Дня за три до выхода на минирование командиры взводов и отделений, ползая по болотистой местности, изучали все пути и дорожки, по которым танки врага могут пройти к нашей передовой, и теперь минеры шли не вслепую. Сказывалась и боевая выучка. Быстро скрывались под землей грозные мины. Отделение Левинского первое выполнило свою задачу и пришло на помощь сержанту Шитикову. Вот насторожена последняя мина. Лейтенант Демидов подал сигнал отходить. Прижимаясь к земле, солдаты стали откатываться. Но кто-то вдруг нажал коленом на хворостину. Раздался сухой звонкий треск. В ответ ахнул вражеский снаряд. Вот тут-то и ранило Романа. Пуля угодила в левое плечо. Рядом с Левинским полз солдат Сабир Мустафьев. Он видел, как сержант резко подался вперед.
— Товарищ сержант, вас ранило?
— Пустяки. Чуть-чуть шальная зацепила. Ползи, я не отстану.
Но Сабир уже подхватил сержанта.
— Сабир, не надо, я сам могу, — протестовал Левинский.
— Как не надо? Старик Суворов учил: сам погибай, товарища спасай, — резко ответил солдат.
В госпитале Роман Сергеевич пролежал около двух месяцев. И вот настал день, когда при обходе главный врач сказал:
— Выписать!
Вскоре Роман встретился с однополчанами. И опять потянулись привычные напряженные фронтовые дни и ночи. Не одну тысячу мин поставило отделение Романа. В батальоне и дивизии даже кличка к Роману прильнула: «Везучий». Но однажды и у него случилась беда.
Дело было в конце декабря 1942 года. Требовалось проложить проходы в минном поле противника и проволочных заграждениях, которые тянулись неподалеку от окопов гитлеровцев. Сержант Левинский и солдат Кучин долго и внимательно изучали подходы к проволочным заграждениям врага. Днем эти заграждения как на ладони были перед глазами гитлеровцев, а ночью — ярко освещены ракетами-парашютиками. «А если подцепить их тросом и утащить?» — подумал Роман и своими мыслями поделился с солдатами. Осторожный и несколько флегматичный Кучин не одобрил идею сержанта, а горячий и решительный Мустафьев ухватился за нее. Сабира поддержали остальные. Кучину пришлось сдаться. Началась подготовка к дерзкой операции. Ушаков и Кабанов откуда-то притащили лебедку, Мустафьев и Смирнов раздобыли трос длиной в двести метров. Лебедку установили в траншее и потянули трос к проволочным заграждениям.
Левинский и Мустафьев, сделав во вражеском минном поле проходы, подобрались к заграждениям. Прикрепили трос к кольям, покрепче подтянули несколько рядов ощетинившихся нитей колючей проволоки. Отползая, Сабир сбился с прохода и нажал коленом на настороженную мину. Взрыв всполошил гитлеровцев. В воздухе взвились осветительные ракеты. Поднялась автоматная и пулеметная трескотня.
На безымянной высотке однополчане похоронили уральского паренька Сабира Мустафьева. А в 12 часов дня на глазах удивленных и перепуганных гитлеровцев проволочное заграждение поползло в сторону русских. Комья и рогатки глубоко пропахивали снег, задевали мины. Настороженные фугасы зло ухали. Гитлеровцы открыли ураганный огонь.
Через несколько дней командира батальона Кротова и сержанта Левинского пригласил к себе командир дивизии Лященко. Он представил их командиру 286-го стрелкового полка Фоменко.
— Батальон капитана Кротова придаю вам. Надеюсь, с задачей справятся. Люди-то у него вон какие, — комдив кивнул на Левинского.
— Это не тот ли сержант Левинский, что вражеское проволочное заграждение средь белого дня украл? — спросил Фоменко.
— Он самый, — улыбнулся комдив.
Спустя два дня саперный батальон приступил к снятию мин, уничтожению дотов и дзотов на подступах к станции Мга. Свыше двух тысяч мин и фугасов обезвредило отделение сержанта Левинского. Пять уничтоженных дзотов и пятнадцать километров проложенной гати появилось на счету отделения. За бои под станцией Мга Левинский получил медаль «За отвагу».
2Дивизия переходила на новый участок фронта. Саперный батальон выдвинули вперед с задачей — разминировать гряду холмов.
— В своих минных полях, — рассказывал Роман Сергеевич, — мы без особого труда и быстро разобрались, а вот в полосе противника пришлось попотеть. Но и там напали на след. Разгадали секрет, а тут новый сюрприз: противосаперная мина попалась. Кучин ее нашел — и давай копаться. Смотрю: разгреб он бугорок земли и шарит вокруг мины: боковой взрыватель разыскивает. Кучин не знал, что взрыватель у нее внизу и натяжного действия. Испугался я и крикнул: «Остановись! Это для нашего брата, сапера, предназначена. Отползай! С этой мерзостью я уже встречался». Бросил мне Ушаков канатик, я оголил мину, накинул на нее петлю и подал команду: «В укрытие!»
Солдаты скрылись в воронке. Я тоже отполз в сторону и натянул канатик. Мина ухнула.
Изучая передний край противника, минеры догадывались, что наше командование готовит наступление. Действительно, вскоре им приказали сделать проходы во вражеских минных полях и пропустить по ним танки и пехоту.
— С особым чувством ответственности мы слушали этот приказ, — вспоминает Роман Сергеевич. — Я видел, как волновался каждый солдат и офицер. Ведь от нас ждет освобождения осажденный Ленинград. На нас смотрит вся страна.
В ночь на 13 января 1944 года саперы вышли прорезать проходы в своем минном поле. Против каждой пехотной роты было сделано по два двадцатиметровых прохода. А с 13 на 14 января, как только сгустились сумерки, саперы, одев маскировочные халаты, скрылись за нашей передовой. Шли группами, по 4—6 человек. Минеры вооружены миноискателями, длинными острыми щупами и финками. Замерзшая земля покрыта толстым слоем снега. Пришлось прощупывать и просматривать каждый метр.
За ночь группа сержанта Левинского обезвредила десять противотанковых мин, двадцать противопехотных и подошла к проволочному заграждению, перед которым натолкнулась на прыгающие мины, расставленные в семидесяти сантиметрах одна от другой. Левинский и Кучин работали на пару. Мины сидели, как наседка в гнезде, а взрыватель усиками торчал кверху. Не каждому саперу такая мина дается в руки: за это ее и окрестили двурогой мерзостью. Но Левинский и Кучин быстро справлялись с ними. Ушаков и Кобанов едва успевали относить в сторону обезвреженные мины, провешивать проход и подтягивать удлиненные заряды.
Медленно приближалось январское морозное утро, Саперы ждали. Как только «катюши» дадут залп, надо сразу рвать, крошить проволочные заграждения врага. Ожидание долгое, мучительное. Сказываются две бессонные ночи, клонит ко сну. Надоедливо свистит ветер, крутится поземка. Струйки сухого снега торопливо спускаются в воронку. Холодит спину.
«Катюши» открыли огонь внезапно. Над головой Романа протянулись огненные нити. Роман нажал на контакт подрывной машины. Взрыв, второй, третий. В зияющую брешь в проволочном заграждении шагнули штурмующие роты. За этот бой сержант Левинский получил орден Славы 3-й степени.
Прорвав сильно укрепленную вражескую оборону, войска Ленинградского фронта, освобождая села и города, дошли до Ропши.
— Здесь, — вспоминает Роман Сергеевич, — немцы намерены были раздавить наши пехотные и артиллерийские полки. Они двинули вперед танки. Мы пропустили их в глубь нашей обороны, отсекли пехоту, танки сожгли и с ходу в Ропшу. С тех пор наша дивизия стала называться гвардейской Краснознаменной Ропшинской.
Гвардейцы рвались вперед. Но поступил приказ — дивизию перебросить на Карельский перешеек. Ровно месяц дивизия вгрызалась в линию Маннергейма. На счету отделения Левинского появилось двадцать взорванных дотов и дзотов. Грудь сержанта украсил орден Славы 2-й степени.
Лавина наступления наших войск неудержимо катилась вперед. Солдаты отделения Левинского бок о бок бежали с пехотинцами за огневым валом. Прорывали вражеские позиции, наводили мосты, ходили за «языками». Сколько вражеских укреплений сокрушено минами, поставленными умелыми руками сержанта Левинского, сколько взорвано дотов и дзотов, сколько пройдено малых и больших рек!
В середине лета 1944 года наши войска окопались на пологом берегу реки Плюсса, а саперы, стуча топорами и молотками, сколачивали козлы и плоты для штурмовых мостиков. За сутки сделали три мостика, в пять жердей каждый. Измерили глубину и ширину реки и, выбрав потемнее ночь, принялись наводить переправу. Минут за пятьдесят под непрерывным огнем противника поставили два штурмовых мостика.
