Игорь Болгарин - Расстрельное время
— Я — Сахновский, этот вот — Баранов, тот рыжий — Шагандин. Мы из Мелитополя, из одной гимназии…
— Постой! — остановил гимназиста Кутепов. — Я спросил: чьи вы? То есть из какой воинской части? Кто командир? Куда направляетесь?
— Так нам ничего не сказали, — вступил в разговор ещё один из новобранцев. — Велели прийти всем в гимназию. Там обмундировали, выдали винтовки и велели самостоятельно добираться до Геническа. Добрались. Никто ничего не знает. Один дяденька посоветовал двигаться к Сальково. Пришли… И опять оказались никому не нужны. Теперь идем в Джанкой, сказали, там нас определят.
— Кто сказал?
— Фамилию не назвал.
— Да чего там, — возразил Сахновский. — Вроде генерал Консервов. Что-то в этом роде.
— Может, генерал Канцеров?
— Похоже, — отозвались несколько гимназистов.
— Так вот! — Кутепов обвел их строгим взглядом. — Я, генерал Кутепов, отменяю приказ генерала Канцерова. Следуйте обратно в Чонгар, найдете там кого-нибудь из командиров Третьего Донского корпуса, скажете, что генерал Кутепов велел зачислить вас в корпус. Поняли?
— Чего ж тут непонятного? — ответил за всех Сахновский.
Кутепов нахмурился:
— Скажете там, я велел обучить вас воинским порядкам и дисциплине.
— Скажем, — не очень дружно ответили новобранцы.
— И окапывайтесь там получше. Готовьтесь к обороне.
— Понятно, чего там… Нам показывали, как окопы рыть. Ничего хитрого.
— Правильно рассуждаете, — улыбнулся сидящий рядом с Кутеповым Врангель. — Армией командовать — тоже не велика хитрость. Надо только знать ответы на три коротких вопроса: когда, куда и зачем?
Они поняли, что это шутка, заулыбались.
— Хочу ещё вас спросить, — сказал Кутепов, и они обратили на него свои взгляды. — Вы ведь только из Мелитополя? Что там?
— А чего в Мелитополе! Всё, как было. Рестораны, магазины, синематограф. Ничего такого, — за всех ответил Сахновский.
— Ну а что в народе говорят: красные далеко?
— Откуда им там взяться! Говорят, где-то за Днепром. Не то в Александровске, не то в Екатеринославе.
— Спасибо, что разъяснили, — с легкой насмешкой поблагодарил их Кутепов. Он-то знал, что бон ведутся уже на подступах к Мелитополю. — Ну, ступайте!
Новобранцы развернулись и так же весело и бодро, как шли сюда, пошли обратно, к Чонгару.
Обгоняя их, Кутепов обернулся, сказал им:
— Что вы, как овцы бредете! — и отыскал взглядом самого активного среди них, — Назначаю командиром вот, как вас… Сахновский?
— Так точно.
— Построите всех, и дружно! Можно, с песней!
На одном из многочисленных поворотов дороги Кутепов обернулся. Новобранцы уже выстроились по трое и, кажется, даже запели. А, может, ему только показалось, будто ветер донес до боли знакомое: «Соловей, соловей, пташечка!…»
Молчаливая толпа, двигавшаяся им навстречу, обтекала «остин», как вода камень. Люди с каким-то тупым равнодушием месили грязь.
Среди этого чавканья сотен ног Врангель вдруг услышал необычный посторонний звук, словно где-то там, далеко впереди, катили большую дубовую бочку, наполненную камнями, и они, перекатываясь, глухо отзывались на движение. И ещё это было похоже на поздний осенний гром…
— Наши! Десятидюймовки! — пояснил Кутепов. — Где-то за Сальково.
Оглашая дорогу клаксоном, они медленно пробирались сквозь встречную толпу. В Таганаше не остановились. Лишь когда вдали замаячили разрушенные дома Чонгара, Кутепов сказал Врангелю:
— Дальше, ваше превосходительство, на автомобиле, пожалуй, не стоит.
Они загнали «остин» в покинутый хозяевами, усеянный щебнем и обломками кирпича дворик, где от дома осталась только одна стена. Она загораживала автомобиль со стороны Сиваша.
Вероятно, Кутепов уже был кем-то заранее предупрежден (возможно, Шатиловым) о том, что командующий собирается проверить оборонительную линию, и был к этому готов. Едва они вышли из автомобиля, как перед ними появились несколько офицеров-казаков. Они коротко представились Врангелю и исчезли за той единственной стеной дома. Но тут же появились, ведя под уздцы трех уже оседланных вороных коней. Кони были справные, ухоженные, их, вероятно, взяли у кого-то из казаков взаймы.
Врангель обрадовался появлению коней.
— С лета не сидел в седле, — сказал он и ласково потрепал по холке подведенного к нему чистого, лоснящегося на холодном полуденном солнце коня. Как опытный наездник, он проверил стремена, слегка опустив их, подогнав под свой рост н привычно, даже с некоторым кавалерийским шиком, взлетел в седло. Кругами прогарцевал по подворью, ожидая, когда и остальные его спутники усядутся на коней.
Первым с подворья выехал Кутепов, как бы подчеркивая, что принял на себя роль сопровождающего. Следом поскакали Врангель и Шатилов. Чуть отстав, их сопровождали четыре казачьих офицера с короткими кавалерийскими карабинами за плечами.
Миновав неуютный и какой-то серый, безрадостный городок, глядящий вокруг пустыми глазницами окон, они выехали на грязную дорогу, по которой всё так же сплошным потоком двигались вперемешку цивильные и военные. Цивильные бежали от войны, военные переправлялись через Сиваш, чтобы где-то здесь, под Чонгаром, занять свое место в окопах. Воздух здесь был напоен запахом гниющих водорослей и близкими солеными испарениями Сиваша.
Свернув с дороги, они вскоре выехали на невысокий пригорок. Отсюда в бинокль были хорошо видны окрестные дали: противоположный берег узкого здесь Сиваша и дамба, а также Чонгарский мост, сожженный Слащёвым[15] летом при отступлении, но наскоро подремонтированный. И по мосту, и по дамбе беспрерывным потоком, днем и ночью, двигались люди. А ещё дальше, за горизонтом, то справа, то слева от Сальково то и дело раздавались глухие военные громы.
Глядя на бесконечный людской поток, двигавшийся сюда, в Крым, Врангель ещё раз подумал: без помощи союзников прокормить такое количество людей они будут не в состоянии. Через месяц-два начнутся грабежи и всё, что сопутствует голоду. Голодная армия не сможет остановить этот шабаш, потому что и сама примет в нем участие. Нет ничего страшнее голодных людей, сбившихся в голодную стаю. Останется только одно: эвакуация.
Размышляя об исходе из Крыма, Врангель чисто теоретически прикидывал: имевшихся кораблей ему хватит, чтобы вывезти семьдесят—сто тысяч своих солдат. Сейчас, глядя на эту извивавшуюся по дороге, бесконечную толпу, он иными глазами увидел эту проблему. Конечно, не каждый солдат или офицер захочет покинуть Россию. Оставят её лишь те, кто серьезно провинился перед большевиками, у кого на руках их кровь. Таких наберется тысяч сто, может, чуть больше. Но каждый из тех, кто вознамерится покинуть Крым, не оставит большевикам свою семью: жен, детей, престарелых родителей. И он, Врангель, не сможет отказать им в этом. Он даже не сможет от беспомощности застрелиться, потому что и в этом случае он останется в их памяти предателем. Значит, эвакуировать из Крыма надо будет примерно триста тысяч человек. Где взять столько судов?… Нет-нет, это невозможно!
— Вы что-то сказали? — удивленно спросил стоявший рядом с Врангелем Кутепов.
— Ничего…
— Мне послышалось, вы сказали: невозможно. Я тоже об этом подумал: мы не имеем права сдать Сальково, прежде чем последний наш солдат не переправится в Крым.
— Да, конечно, — рассеянно согласился Врангель и подумал, что вся надежда только на союзников. Они могут помочь и судами, и продовольствием. Но какую цену они за это запросят?
Здесь, на холме, их отыскал генерал Макеев, руководивший возведением всех оборонительных укреплений. Он подъехал в сопровождении двух офицеров на небольших выносливых маштаках[16]. Это были сотрудники Макеева, инженеры-фортификаторы, непосредственно руководившие возведением оборонных сооружений.
— Чем порадуете? — спросил Врангель.
— Работы ведутся денно и нощно, — начал Макеев.
— Вы что, из священников? — насупился Врангель, ему не понравился выспренний стиль, принятый Макеевым.
— Никак нет. Окончил Санкт-Петербургскую военную академию, фортификационное отделение.
— Продолжайте.
— Работы ведутся круглосуточно, — поправился Макеев. — Извольте обратить внимание на левый склон.
Врангель посмотрел в бинокль. Отметил проволочное заграждение, протянувшегося вдоль крутого обрыва по побережью Сиваша, и ещё два ряда «колючки» — по склону. Выше располагались пулемётные гнезда.
— В иных местах до пяти рядов заграждений. И пулемёты. И так почти до самого Перекопа.
— Почему «почти»? — спросил Врангель.
— Ещё месяц назад, когда мы приступали к работам, я направил в штаб две докладные по поводу стройматериалов. До меня, насколько я знаю, к вам обращался по этому же поводу генерал Юзефович. Местность безлесная, и бревно и доска — на вес золота. А их доставляют нам в аптекарских дозах.
