Борис Балтер - Проездом
— Я, — сказал Дмитрий Сергеевич, — вчера нас познакомил мой приятель.
Додик смотрел печальными бархатными глазами.
— Не помню, не знаю, — сказал он и ушел, неуклюже переваливаясь.
— Как волка ни корми, он в лес смотрит, — сказал швейцар. Он запер дверь, к неудовольствию тех, кто был на улице. — Вы были вчера с товарищем Кулешом? — спросил он. — Сейчас все устроим.
Их подсадили к общему столу. Но те, кто с ними сидел, все время танцевали. Когда они вошли в зал, он увидел компанию киношников и с ними Вику. Стол киношников был у окна, напротив эстрады, и Вика сидела к ним лицом.
— В этот ресторан меня привел муж, когда мы познакомились. В тот вечер я была в ресторане первый раз в жизни, — сказала Лора.
Она отказалась от сухого вина и выпила с ним водку.
Он пошутил:
— Умеешь.
— Научилась. Я хотела отучить его пить и пила с ним на равных. Сначала это помогало. Когда мы выпивали в компании, он боялся раньше меня опьянеть. Он не пил почти пятнадцать лет.
— Я тебя помню с тех пор, как ты возле ялика натиралась вазелином, — сказал он.
— Зачем?
— Чтобы судорог не было. Ты и Севка собирались плыть к Аю — Дагу.
Лора покраснела.
— Сегодня у нас все как бы тоже в первый раз, А у меня такое чувство, как будто мы не расставались, — сказал он.
— Это потому, что я о себе все рассказала. Девушка за тем столом — ты, кажется, сказал, ее зовут Вика — на самом деле только попутчица?
— В общем, попутчица. Она актриса. Снималась в кино.
— Она красивая. Сколько ей лет? Я перед ними теряюсь. Мне кажется, они больше меня все знают.
За стол вернулись их соседи, две пары. Все четверо молодые. Женщина напротив Дмитрия Сергеевича сказала:
— Давайте быстро пить. Он изумительно играет. Правда, здорово?
Она очень быстро жевала закрытым ртом и таращила глаза.
Оркестр заиграл после небольшого перерыва, и она, стоя, дожевывала ломтик лососины и торопила своего партнера:
— Пошли, пошли…
Ее подруга сказала:
— Безобразие, поесть не дадут!
Дмитрий Сергеевич смотрел на Лору. Слышно было, как она надевала туфли.
— Совсем отвыкла от каблуков, — сказала она и покраснела пятнами от шеи.
Он засмеялся, потому что хотел пригласить ее танцевать.
— Раньше ты так не краснела, — сказал он.
— Краснела. Всегде так краснела. Просто раньше я не была такой белокожей.
— Прошу прощения, — сказала Вика. Она улыбнулась Лоре, потом ему.
Он не видел, как она подошла. Появление Вики было не очень приятным. Он обозлился, и Вика это заметила. Она стояла и улыбалась. Вика успела загореть и выглядела очень юной, не старше двадцати лет. Лора сказала:
— Тебя приглашают.
Он встал и пошел с Викой к эстраде. Когда он встал, за Викиным столом зааплодировали.
— Это нам? — спросил он.
— Это мне, — сказала Вика. — Я выиграла бутылку коньяка. Коньяк мы можем выпить вместе.
Он злился на себя и на Вику. На себя — за то, что не мог послать ее к черту, и на Вику — за ее навязчивость.
— Я наглая? — спросила Вика.
— Бесцеремонная.
— Обидно. Наглая лучше. Сильнее. Вот вы наглый. У вас наглые глаза.
Лоб его покрыла испарина. Он всегда чувствовал себя подловатым, ксгда расставался с женщинами.
— Все принимаю, и давайте на этом кончим, — сказал он.
Но Вике вовсе не хотелось ничего кончать.
— Вы предлагали в городе начать. Я видела вас сегодня на пляже. Почему вы сбежали?
— Испугался, что вы подойдете.
— Вот это неправда. Трус так легко в этом бы не сознался. Я вам звонила. Почему вы не спрашиваете, как я узнала ваш телефон?
— Не любопытен.
— Я даже была в вашем номере. Роскошный номер. Если хотите, пойдем после ресторана к вам. Мои друзья — очень милые люди. Вам будет с нами интересно.
— Я не один.
— Вы любите древности?
— Я сам древний. Я уехал из этого города тридцать лет назад. Тогда она была моложе вас.
Он сдерживался, потому что знал больше, чем она. Он открыл для себя, что жизнь имеет три измерения, Он жил в двух из них. Но Вика была уверена, что знает не меньше. Ее руки лежали у него на плечах, и она снизу смотрела ему в глаза. Даже в том состоянии, в котором был он, он понимал, что глаза у Вики красивые.
— Подруга детства, — говорила Вика. — Вот об этом я не догадывалась. Я думала, что вы подцепили ее на набережной. Проводите меня.
Саня поднял над столом бутылку коньяка и показал ее Вике.
— Выпейте с нами. — Это он сказал Дмитрию Сергеевичу.
— В другой раз.
Вика сказала:
— Саня, закажи еще бутылку.
— Все к лучшему, все к лучшему, — сказал мужчина с лицом юноши и седыми волосами. Он медленно поворачивал голову на длинной шее, оглядывая поочередно всех за столом.
На него больше никто не обращал внимания. Он пошел к своему столу и слышал, как у него за спиной Вика кому–то ответила:
— Наоборот. Я проиграла. Саня, закажи еще бутылку.
Лоры за столом не было. Он расплатился с официантом и вышел. Лора стояла в вестибюле. Она перед зеркалом поправляла волосы.
— Видишь, ты еще нравишься молоденьким девушкам, — сказала она.
После дождя стало прохладней, может быть, так им показалось после душного ресторана, Народу на набережной не стало меньше. Она была похожа на праздник, которому не бывает конца. На веранде ресторана «Украина» играл джаз и танцевали. Несколько пар танцевало внизу, прямо на асфальте набережной.
— Тридцать лет — это очень много, если вспоминать все подробности. А в общем, они прошли незаметно, — сказала Лора.
— Я тоже не замечал время, пока не приехал. Город очень изменился. Не пойму, к лучшему или к худшему.
— Я не заметила. Наверное, пригляделась. А мы изменились…
— Просто ты и город менялись вместе, на глазах друг у друга, а с тобой мы долго не виделись. Ты не помнишь Сережку Родецкого и Витьку Зателепу?
— Ты уже спрашивал. Не помню.
— Да. Ты говорила. Витьку убили каратели. У меня было много знакомых горцев. У него тоже. А Гришу–грека ты знала? Чистильщика сапог?
— Разве он грек? Греки после войны уехали на родину.
— Но его–то родина здесь. Куда ему уезжать?
Они шли по улице Шевченко. Кто–то еще шел в одном направлении с ними, но его не видно было в темноте.
Лора сказала:
— Не могу больше. Вовсе отвыкла от каблуков.
— Сними туфли.
— Ты думаешь? — спросила Лора.
Он остановился.
— Конечно, сними.
Лора оперлась на его руку. Она сняла сначала туфли, потом чулки.
— Как будто заново на свет родилась, — сказала она, когда они снова пошли.
Они шли рядом по темной улице. Не видя в темноте Лору, он чувствовал, что она стала ниже.
Тот, кто шел впереди них, переходил освещенную мостовую. Лора сказала:
— Не надо дальше идти — меня встречают.
Каменная лестница по ту сторону мостовой была тоже освещена, и наверху стоял мужчина в полосатой пижаме.
— Я пойду с тобой. Все это глупо, — сказал он.
— Согласна. Глупо. Идти со мной тоже глупо. Утром я к тебе зайду. Если хочешь, пойдем на пляж.
Лора ушла, и он остался один в темноте улицы.
Лора перешла мостовую и стала подниматься по лестнице. Мужчина взял у нее туфли, и они ушли в тень собора.
Он вернулся в гостиницу и нашел в номере записку от Кулеша. «Где пропадал? — спрашивал Кулеш. — Старался помочь Вике тебя найти. В следующий раз оставляй координаты». Внизу была приписка: «Дима, я правда вас искала, а ваш товарищ мне помогал. Вы не забыли? Мы уже два дня в городе. Жду. Вика».
Он подумал, что Вика его уже не ждет.
Ему всегда казалось, что женщины, которые хорошо к нему относились, обязательно хотели выйти за него замуж. Мысль о том, что многие из них просто его любили, никогда раньше не приходила ему в голову.
Утром он искупался под душем, побрился и ждал Лору. Он не хотел думать, как Лора будет выглядеть на пляже, но все время помнил женщину, которая играла на пляже в волейбол. Почему он думал о ней, он сам не знал. Лора совсем не была на нее похожа.
Потом он сидел в гостиной и думал, что вместо пляжа предложит Лоре автомобильную прогулку в Алупку или к водопаду Учан–су, а после можно будет пообедать в ресторане «Парус».
Он ждал Лору, а пришла Наташа.
В дверь постучали, и он сказал:
— Войдите.
Дверь приоткрылась, но он не сразу увидел Наташу, потому что смотрел выше. Наташа повернулась к нему спиной, очень старательно закрывая за собой дверь. Наташа осталась у двери.
— Мама просила передать, что не придет, — сказала она. Она была очень взволнована поручением, которое выполняла. Но она никогда не была в гостиницах, и потому ей очень хотелось все разглядеть. Она держала в руке какую–то бумажку.
— Иди сюда, — позвал он. — Это мне?
Наташа подошла и протянула ему бумажку.
