Пьер Буль - Мост через реку Квай
Капитан Ривз сгорел бы со стыда, если бы кто-то заподозрил его в намерении следовать вышеописанному примеру.
На берегу реки Квай у капитана Ривза не было справочников. Однако он был опытный инженер, и его теоретические познания позволяли обойтись без них. Надо было только проделать ряд экспериментов на местных образцах. А уж вывести коэффициенты он смог бы довольно просто. Вот только времени у него было в обрез.
С согласия полковника Никольсона он начал свои опыты. Они шли под неусыпным оком Сайто. Одновременно Ривзу надо было наметить оптимальную трассу будущей железной дороги, прокладывать которую предстояло майору Хьюзу. Когда все это было готово, он смог приступить, наконец, к самой увлекательной части работы — составлению проекта и плана постройки моста.
* * *Он засел за проект с тем профессиональным рвением, с каким занимался прежде аналогичными работами в Индии. Но сейчас он ощущал еще удивительный прилив восторга и энтузиазма — больше, чем при изучении в свое время специальных дисциплин (как, например, «Строительство мостов»). Он почувствовал себя на седьмом небе после замечания, оброненного командиром:
— Знаете, Ривз, я сильно рассчитываю на вас. Вы здесь единственный технически грамотный человек, и я предоставляю вам полную свободу действий. Надо показать этим варварам, кто мы такие. В этом заброшенном краю, я знаю, перед нами встанет множество трудностей, но тем почетнее будет победа.
— Можете рассчитывать на меня, сэр, — ответил в каком-то полусне Ривз.
— Вы будете довольны, они… они увидят, на что мы способны.
Этого случая он ждал всю жизнь. Ривз всегда мечтал сделать что-нибудь масштабное, но чтобы при этом за спиной не стояли бесчисленные чиновники, которым надо объяснять каждый свой шаг и которые умудрялись то и дело вставлять ему палки в колеса под предлогом экономии средств, обращая в прах его творческие усилия. Здесь он отвечал только перед полковником. А тот сам ободрял его. И если требовал соблюдения некоторых формальностей, то, по крайней мере, был понимающим человеком и не оглушал себя такими понятиями, как «высокое доверие» и «политическое значение».
Начиная с этой минуты для Ривза не существовало больше ни дня, ни ночи. Он набросал карандашом эскиз моста — таким, каким тот представлялся ему: с четырьмя рядами строго выверенных опор; с гармоничными фермами, смело вознесшимися на сто футов над водой; с распорками, поставленными по его собственной схеме, — той самой, которую он тщетно пытался когда-то отстаивать перед ретроградами в Индии; с широким настилом, обрамленным крепкими поручнями; по мосту пройдет не только железнодорожное полотно, но и пешеходная дорожка, и проезжая часть для автомашин.
Покончив с расчетами, он начал вычерчивать проект. Ему удалось раздобыть у японского коллеги лист плотной бумаги нужного формата. Тот приходил иногда и становился за спиной, глядя на рождающееся творение, не в силах удержать изумленных возгласов восхищения.
Ривз не разгибал спины с рассвета до сумерек, но все равно время летело слишком быстро; он с беспокойством понял, что дня ему не хватает и он не успеет закончить проект к сроку. Тогда через полковника Никольсона он добился разрешения оставлять у себя свет после отбоя, когда в лагере гасили все огни. С этого момента Ривз проводил все вечера, а иногда и ночи, сидя на колченогом табурете перед бамбуковыми нарами. Прикрепив гвоздиками бумагу к любовно оструганной доске, при свете тусклой коптилки, наполнявшей хижину вонью, он самозабвенно двигал самодельной линейкой и угольником, вычерчивая свой мост. Он оставлял инструменты только для того, чтобы, схватив другой листок бумаги, начать извлекать квадратные корни. Сон Ривз принес в жертву своему детищу, своему творению, призванному продемонстрировать превосходство Запада, — мосту, по которому японские поезда побегут на завоевание Индии.
Клиптон поначалу думал, что западный подход к делу (выработка общего плана, терпеливые изыскания и техническая документация) сильно оттянет начало работ, в то время как японцы, следуя стихийному опыту, давно бы уже начали строить его. Но очень скоро ему пришлось признать ошибочность насмешек, которыми он осыпал Ривза во время вынужденных ночных бдений, когда ему не давал заснуть свет инженеровой лампы. Доктор поторопился критиковать принятую в цивилизованном мире методологию. Это стало особенно ясно после того, как Ривз положил законченный проект перед майором Хьюзом и работы пошли со скоростью, превзошедшей самые радужные чаяния Сайто.
Полковник был весьма рад, что проект наконец закончен, и детально расспросил инженера обо всех новшествах. Шеф настоятельно просил Ривза не перегружаться:
— Хороши мы будем, если вы свалитесь, Ривз. Мост целиком на ваших плечах, помните…
В ответ Ривз стал высказывать некоторые соображения:
— Мне не дает покоя одно обстоятельство, сэр. Не знаю, стоит ли акцентировать на нем внимание, но я все же считаю должным поставить вас в известность.
— В чем дело, Ривз? — насторожился полковник.
— Сушка лесоматериала, сэр. На такую серьезную постройку нельзя брать свежесрубленный лес. Надо бы дать ему вылежаться.
— Сколько времени потребует сушка ваших дров, Ривз?
— Все зависит от породы, сэр. Для некоторых нужно полтора, а то и два года.
— Это невозможно, Ривз, — с сожалением констатировал полковник. — У нас всего пять месяцев. Капитан сокрушенно повесил голову.
— Увы, я помню об этом, сэр. Очень жаль.
— А что может случиться со свежесрубленным лесом?
— Некоторые породы могут ссыхаться, сэр. Пойдут щели, вся конструкция может деформироваться… Не все породы, разумеется, ведут себя так; вяз, например, почти не ссыхается. Я старался выбирать здесь деревья, близкие к вязу. Опоры из вяза под Лондонским мостом простояли шестьсот лет, сэр.
— Шестьсот лет! — воскликнул полковник Никольсон. Его глаза заискрились, когда он инстинктивно повернулся к реке Квай. — Шестьсот лет — совсем неплохо, Ривз!
— О, это все же исключение, сэр. Здесь вряд ли можно рассчитывать больше чем на пятьдесят — шестьдесят лет. Возможно, даже меньше, если дерево просядет.
— Придется брать то, что есть, Ривз, — заключил полковник. — Кладите свежесрубленные бревна. Мы сделаем все, что в наших силах. А если потом нас станут упрекать в каких-либо дефектах, достаточно будет сказать: другого выхода не было.
— Понимаю, сэр… Еще одна вещь: придется обойтись без креозота. Им обычно покрывают дерево для защиты от насекомых. У японцев его нет. Мы, конечно, могли бы изготовить какой-нибудь суррогат… Я подумывал уже о котле для варки смолы. Но на это тоже потребуется время… Подумав, я решил не рекомендовать этого.
— А почему бы нет, Ривз? — осведомился полковник, который всегда смаковал технические подробности.
— Хотя специалисты и расходятся здесь во взглядах, но авторитеты все же не советуют покрывать креозотом недостаточно просушенное дерево. В нем надолго тогда остаются сок, влага, и это может повлечь быстрое гниение.
— Значит, отказываемся от креозота, Ривз. Запомните: мы не можем идти ни на какое мероприятие, которое отнимет у нас время. Мост нужен сейчас, и немедленно.
— За исключением этих двух моментов, сэр, я абсолютно убежден, что мы сможем построить мост, отвечающий всем техническим требованиям.
— Вот именно, Ривз. Вы на верном пути. Мост, отвечающий всем техническим требованиям. Одним словом, мост, а не деревянная рухлядь. Это уже будет кое-что. Повторяю, я полностью полагаюсь на вас.
На этом полковник Никольсон оставил своего технического советника, довольный тем, что нашел емкую формулу, выражающую стоявшую перед ними задачу.
VШирс, или Первый, как звали его таи-партизаны из глухого селения, где укрылась диверсионная группа Отряда 316, тоже отводил много времени продумыванию и тщательной отработке всех будущих действий. Но уважением, которое питало к нему начальство, он был обязан не столько осторожности и терпению при подготовке дела, сколько быстроте и решительности во время исполнения его. Уорден, доцент Уорден, его помощник, тоже имел репутацию человека, ничего не пускающего на самотек. Что касается Джойса, самого юного в тройке, то у него не успели еще выветриться из памяти уроки, усвоенные в Калькуттской спецшколе при «Фирме подрывных работ». Несмотря на молодость, это был прекрасный аналитик, и Ширс охотно прислушивался к его мнению. Собираясь каждый вечер в туземной хижине, где им отвели обе половины, диверсанты подробно обсуждали все предложения, готовые в любой момент перейти к действию.
В тот вечер они сидели возле карты, которую Джойс прикрепил к бамбуковой стене.
— Вот так пройдет трасса дороги, сэр, — сказал он. — Все сведения совпадают.
