Олекса Белобров - Обратный отсчет
— Ну, как вы там? — Чабаненко встревоженно поднялся навстречу. — Не испугалась, кошенька?
— Не успела! — рассмеялась Афродита. — Шекор-туран командует, мотор ревет, вокруг пальба, гильзы звенят, везде пороховой дым — я так ничего и не успела понять!
— Честно говоря, — усмехнулся Хантер, — я тоже сначала не врубился. Ну, думаю, молодцы! Так все правдоподобно — граната прямо перед носом! Пули по броне лупят, все по-взрослому! Все в дыму, война в Крыму! А на самом деле…
— Хорошо, что хорошо кончается! — согласился Ваганов. — Карабас-Барабас в очередной раз проявил свой норов. Хотя, сдается мне, эта их вылазка имеет, так сказать, тестовый характер. Как по-твоему, Павел Николаевич? — обернулся он к спецпропагандисту.
— Тест зе бест, как говорят американцы! Что-то многовато случайностей для одного транспорта — обстрел в Кабуле, нападение на трассе, — задумчиво проговорил он, разглядывая Хантера. — Думаю, «духи» про наш «литерный поезд» уже получили по своим каналам некоторую информацию и поэтому обязательно клюнут на приманку! И уж тем более после того, как вы всей ротой ломами несчастную зенитку насильничали! — съязвил майор. — Значит так, Хантер, — отвел он того к окну. — Сейчас отдыхайте, а завтра с утра — на «уазике» по дуканам. Вас ждут важные встречи.
— Вас пригласят в местную офицерскую столовую и накормят как следует, на этот счет не волнуйтесь. Душ и туалет — рядом. Какая-никакая, а цивилизация. Итак, до завтра. — Перед тем как исчезнуть за дверью, он крепко пожал руки обоим…
Утром, вскоре после завтрака, в модуль явился водитель Ваня. Облик его несколько изменился: на нем было вдвое меньше оружия, а сам он выглядел каким-то тихим, простоватым, почти домашним.
В ответ на удивленные взгляды Хантера и Афродиты он пояснил:
— Маскировка. В Кабуле я один, а тут — совсем другой. Поехали!
От охраны на этот раз пришлось отказаться — без нее гораздо легче вступать в разговоры в дуканах, а дуканщики чувствуют себя спокойнее и увереннее. Здешние магазинчики тоже приглянулись молодым людям — торговля шла бойко, так же, как и в Кабуле, продавцы принимали любую валюту, и цены ниже, чем в столице. Особенно удивило разнообразие индийских тканей поразительной красоты — нигде ничего подобного ни Гале, ни Сане видеть не приходилось.
Девушка сразу же оказалась в центре внимания — дуканщики вились вокруг нее, как бабочки вокруг лампы, всячески стараясь угодить. Хантер отчаянно торговался, и благодаря Галиному обаянию порой удавалось сбить цену почти вдвое. Он старался держаться немного в стороне, но в то же время внимательно прислушивался к тому, как Афродита вешает лапшу на уши афганцам — мол, приехала в Джелалабад вместе с мужем, Шекор-тураном, но у того полно дел, какие-то там испытания, какие-то ракеты, а вот она совсем бы не прочь изучить город получше, в особенности его торговые кварталы…
Посмеиваясь про себя, Хантер, однако, все время был начеку и краем глаза отслеживал обстановку. Кевларовый «броник» на этот раз был не только на Гале, но и на нем. Патроны были досланы в патронники как автомата, так и «стечкина». К «лифчику» Галя пристрочила хитрый карман, в котором прятался ПМ, а на поясе капитана болтался солидный сахалинский «медвежатник». Стальной шлем болтался по-походному за плечами и таким образом, даже не будучи надетым, защищал спину.
Случалось, Тайфун принимался критиковать упрямого земляка за столь вызывающе воинственный вид (он называл его «демонстративно-шантажным»), но, ничего не добившись, бросил это гиблое дело.
А в дуканах тем временем шла кипучая торговля, и Галя, казалось, увлекшись, забыла обо всем на свете. Внезапно в магазинчик, где она выбирала джинсы для своей сестры, вошла странная пара — две женщины без бурка[148]в долгополой темной одежде. Лица этих «дам» никак не вызывали симпатии, вдобавок их сопровождал довольно скверный запах.
Хантер знал — так выглядят вдовы, чьи мужья недавно погибли или внезапно умерли. В тех случаях, когда у них не остается родственников по мужской линии, которые могли бы взять их на содержание, эти женщины остаются без средств к существованию и выживают только за счет закята — милосердного подаяния в пользу бедных, которое считается одним из пяти основополагающих принципов Ислама. Но, несмотря на заветы Пророка, в жизни все это выглядело несколько иначе.
Бача-дуканщик вдруг заорал на женщин, а затем все же швырнул им, как кость собакам, пригоршню мелких монет. Вдовы, опустившись на колени, бросились подбирать мелочь. Галя, ошеломленная таким отношением к несчастным, хотела было помочь им, но Хантер ее удержал. Желая хоть как-то помочь несчастным, Галина сунула в ладошку одной из афганок купюру в десять афгани. Та поклонилась шурави-ханум, а потом, отведя девушку в сторону, что-то прошептала. В следующее мгновение вдов-нищенок уже не было в дукане, но вопль торговца-соседа возвестил, что и этот правоверный мусульманин не в ладах с заветами пророка Мухаммада.
Галя продолжала перебирать джинсы, но ни веселья, ни удовольствия на ее лице больше не было. Заметив это, Александр, улучив подходящий момент, пока дуканщик перетаскивал тюки с товаром, приблизился к девушке.
— Что-то случилось, о рахат-лукум моего сердца? — вполголоса спросил он, поглядывая, как тощий и малорослый бача запросто ворочает тюки весом в полцентнера.
— Афганка предупредила, чтобы мы остерегались, — шепнула Галя. — Якобы в дукане напротив какой-то мужчина все время следит за тобой, и, похоже, он тебя знает… Это опасно? — спросила она, кладя ладонь на цевье своего «окурка».
— Как, помнится, говаривал подполковник медицинской службы Седой, — улыбнулся Саня, — вскрытие покажет. Ты пока продолжай в том же духе, а я погляжу, что там такое. — Он не спеша направился к выходу.
Снаружи все выглядело спокойно. Ваня стоял рядом с машиной с автоматом наизготовку, вокруг толпились любопытные бачата. В дукане напротив ничего не разглядеть — окна, заваленные товаром, не позволяли заглянуть внутрь. Галя тем временем выбрала джинсы и начала торговаться.
— Не торгуйся, дорогая! — отрывисто бросил Хантер. — Уплати, и пусть бача поможет донести сумку до машины. — Он подождал, пока Афродита, несколько удивленная его тоном, выполнит распоряжение. — Теперь дошли патрон в патронник, — спокойно посоветовал он. — Поставь предохранитель на автоматический огонь. — Негромкий щелчок подтвердил, что и это сделано.
— Палец положи на спусковой крючок, ствол направь вперед и потихоньку иди к машине, — продолжал диктовать он, наблюдая за дуканами на противоположной стороне улочки. — Если увидишь что-то мало-мальски подозрительное — стреляй не раздумывая! Ну, а теперь — вперед, любовь моя! — Легко чмокнув девушку в затылок, он подтолкнул ее вслед за дуканщиком, тащившим увесистую сумку с покупками.
Оставшись в одиночестве, капитан в два прыжка пересек проезжую часть и оказался у входа в дукан, на который указала вдова-афганка. Еще на ходу он извлек из «лифчика» гранату и, убедившись, что Галя благополучно добралась до машины, выдернул чеку и опустил кольцо в карман. Затем достал «стечкина», снял с предохранителя и, отведя курок, переложил пистолет в левую руку.
Поскольку обе руки теперь были заняты, левою ногой подцепил дверь, точно зная, что двери во всех дуканах Афганистана открываются наружу — чтобы не выбить, — распахнул и влетел в полумрак…
5. Спор двух языков
То, что обнаружилось в тесном магазинчике, удивило не на шутку — за прилавком торчал не кто иной, как кадамалор[149]Ахмад, он же Магнат, однажды уже побывавший у него в плену. Верзила Ахмад был в обычной пуштунской одежде, а не в «зеленой» форме, но Хантер узнал бывшего аманата.
— Салам алейкум, Ахмад! — весело промолвил Шекор-туран, вскидывая руки с оружием в приветственном жесте на восточный манер. — Ты, оказывается, живой?
— Алейкум ассалам, себ туран! — вежливо поздоровался Магнат, прикладывая ладонь к сердцу. — Да, я живая: Аллах и ти, туран, сахранит мине жизн. Я согласистса работать на ХАД, и миня аставить. Но я попросить тебя зайти сапсем другой дела…
«Вот, значит, как выглядит у них приглашение!» — слегка обалдел Хантер. Ахмад тем временем продолжал:
— Тебя здес кое-кто ожидат… — Бывший враг указал глазами на бачу-дуканщика, лениво копавшегося на полке с женскими батниками.
После этих слов тот выпрямился и обернулся. Перед Петренко стоял… Наваль во всей своей красе — возмужавший, повзрослевший, с отросшей бородкой, даже разворот плеч и осанка изменились. Прямо на глазах из услужливого помощника дуканщика Наваль перевоплотился в полевого командира — властного и уверенного, рядом с которым даже верзила Магнат казался меньше ростом.
