Необычное задание - Бортников Сергей Иванович
— Стоп. Тебе уже известно его имя?
— Еще бы! Мы ведь не сидим сложа руки, как некоторые товарищи из других, не столь компетентных, органов… Тем более что господин Гарриман хорошо знаком мне лично по предыдущей работе, связанной с поставками товаров по ленд-лизу…
— Выходит, он уже в Москве?
— А то где же? И, по всей видимости, вовсю чинит козни… Нет… Не против нашего Отечества (куда ему!), а против своего собственного руководства.
— Зачем? — искренне удивился Плечов, которому всегда были чужды подобные стремления.
— Да кто их знает? — скривил интеллигентное лицо, при первой встрече чуть ли не наповал "убивающее" всех потенциальных врагов народа, с которыми ему приходилось сталкиваться, Копытцев. — Никаких моральных ограничений у господ капиталистов нет. Только один Бог, одно мерило: доллар, золотой Телец… Скорее всего, этот порочный тип хочет просто дискредитировать своего предшественника перед высшими должностными лицами Америки и таким нехитрым образом уже в начале карьеры заработать себе баллы, которые в нашей работе, как известно, никогда не бывают лишними.
— Все тот же вопрос…
— "Зачем"?
— Ты очень проницателен.
— Для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице… Глядишь: и получит новое назначение. С повышением. В Белый дом или какое-то министерство [2]. Мало ли их у проклятых буржуинов?
— Думаю, не больше нашего… Хотя… Кто их, заморских чертей, знает…
— Логично.
— В общем, загрузил ты меня, Алексей Иванович, по самую завязку. Всю ночь теперь спать не буду.
— Отставить! Ты должен быть как огурчик. Чист и свеж в любое время дня и ночи. Да… Кстати… Автомобиль, преследовавший тебя, мы установили. Принадлежит он специальному представительству президента США в Великобритании и СССР. Надеюсь, тебе не надо долго объяснять, что именно эту миссию в данный момент возглавляет господин Аверелл?
— Чудеса и только…
— Зато теперь мы точно знаем, с кем на этот раз придется иметь дело.
— Согласен на все сто, — слегка "модернизовал" любимое изречение Ярослав. — И это уже очень хорошо. Я бы сказал, даже здорово! Праймонитус — праймунитус [3], как говорят латиняне.
— Ну да, — без долгих раздумий согласился Копытцев.
— Предупрежден — значит, вооружен… — повторил Плечов.
— Ладно, держи кардан, а то мне давно пора бежать, — подвел итог разговору комиссар. — Каждый день по два-три совещания на разных уровнях. Прозаседавшиеся, как метко охарактеризовал нас товарищ Маяковский, которого ты, если я правильно помню, обожаешь сверх всякой меры.
— Именно так… Ну, беги и больше не возвращайся… По крайней мере — сегодня! — хлопнул его по плечу Ярослав.
— Попробую, — усмехнулся Копытцев.
— Да… И про встречу с Верховным, пожалуйста, не забудь.
— Помню. Но, естественно, ничего не гарантирую.
Новая встреча с Альметьевым состоялась уже на следующий день. Согласно ранее намеченному плану. Библиотека. Научная дискуссия с товарищем Рыбаковым, никак не соглашавшимся разделять тезисы Плечова о том, что историю русской государственности непременно следовало бы состарить на несколько столетий. (Ярослав умышленно запустил такую, как он говорил, "байду", чтобы еще раз убедиться в правильности аргументов и доводов своего оппонента. Как ни крути, археология — достаточно точная наука. Мать истории, как считал украинский гений Тарас Шевченко.)
Но…
Куда же без третьего в отечественной традиции?
Прослышав о том, что его коллеги собираются продолжить общение все в том же узком кругу, но уже за столом с благословенными пирогами, Борис Александрович мгновенно "сел на хвост" и, не дожидаясь согласия друзей, поспешил в ближайший гастроном за бутылкой. Ну как без нее?
Даже в самые тяжелые дни карточек на алкоголь, в отличие от продуктов, в столице не вводили. Но достать его все равно было очень непросто. Вино и водку "выбрасывали" лишь от случая к случаю, в основном — в канун пролетарских праздников, и тогда у магазинов неминуемо возникала давка, иногда даже приводящая к человеческим жертвам.
Но…
У Рыбакова имелся свой, можно сказать — семейный, секрет.
С началом войны одну его свояченицу неожиданно назначили заведующей весьма славного заведения торговли, и та никогда не отказывала многочисленной родне в ее невинных просьбах.
Поэтому уже спустя пять минут в профессорском портфеле весело бултыхалась пол-литра "Аква виты" — живой, по его же мнению, водицы.
…Служебный автомобиль Копытцева, "прописавшийся" у профессорского дома, был заметен издалека.
— О! Сюрприз! — объявил Ярослав, когда до него осталось несколько десятков метров. — Сейчас я представлю вам своего ближайшего друга. Большого человека и, между прочим, тоже выпускника МГУ.
— Какие люди! — вылетел из машины Алексей, как только заметил честную компанию в зеркале заднего вида, и пошел навстречу товарищам, широко раскинув в стороны крепкие руки. По обыкновению, он был без формы и никак не походил на военного человека. Больше — на чудака, умалишенного интеллигента-грамотея. Под стать всем остальным.
— Знакомься. Николай, мой университетский товарищ, — жестом указал на Альметьева Ярослав.
— Очень приятно, — щедро и, как всегда, искренне улыбнулся комиссар.
— А это — Борис, доктор исторических наук, всемирно известный, можно сказать, археолог…
— Рыбаков, — потупив глаза, скромно протянул тяжелую руку ученый. — Мы, кажется, знакомы?
— Немного, — хитро прищурился Копытцев. — Берете в свою компанию, братцы?!
— С величайшим удовольствием! — "расписался" за всю троицу Плечов.
— Оленька, родная, встречай дорогих гостей! — провозгласил Яра, как только старший из сыновей отпер входную дверь их квартиры.
— Бегу-у! — донесся издали звонкий голос (Фигина убиралась в дальней комнате, но тут же бросила свое занятие и поспешила на зов супруга).
— Знакомься, профессор Рыбаков!
— Слыхала.
— И где еще, если не секрет, вспоминают всуе мое имя? — улыбнулся Борис Александрович.
— В библиотеке, — пояснил Плечов.
— О! Мое почтение!
— А это…
— Погоди, — хлебосольная хозяйка вытерла о фартук руки и, обхватив ими с двух сторон свое худощавое личико, вдруг воскликнула: — Коля… Что с тобой?
— Ничего. Жив-здоров.
— Сколько лет, сколько зим? Дай я тебя поцелую, родненький.
— А меня? — "вынырнул" из-за спины Альметьева Копытцев.
— Тебя — успеется, а вот Николашу я лет пять поди уж не видела. Воевал?
— Так точно.
— Ну… Где присядем? В кухне или…
— Или! — нахлобучив свою шляпу на рог стоявшей в коридоре самодельной вешалки, Алексей, как и положено всякому высокому чину, без приглашения первым шагнул к огромному круглому столу, занимавшему центральное место в гостиной, и, выдвинув из-под него кресло, немедленно развалился в нем. — Давай сюда свои знаменитые шанюшки!
Рыбаков незамедлительно последовал примеру своего нового знакомого и, расположившись напротив — через стол, первым делом достал из портфеля ту самую поллитровку: как ни крути — главное украшение стола в России.
Ольга тем временем отправилась на "камбуз" и вскоре вернулась к друзьям мужа с большим серебристым подносом в правой руке. На нем дымились ароматные, сочные, только что приготовленные пирожки с разнообразной начинкой.
Сразу было видно, что в этом доме любят, ждут и ценят долгожданных гостей!
И пошло веселье!
Сначала — за радушных хозяев, потом их родителей и детишек… Конечно, за любовь, за дружбу. Ну и за Победу, естественно.
Понятное дело, одной бутылкой не обошлись. Пришлось Плечову расконсервировать самый сокровенный "НЗ" — припрятанный еще до начала войны "Хеннесси" из коллекции своего великого наставника — Фролушкина.
