Павел Автомонов - Каштаны на память
— А я знаю, где звезда Любви! — вдохновенным голосом прошептала Леся, отбрасывая со лба прядь волос. — В том же созвездии, что и звезда Юности. Это — Полярная звезда. Веками она показывает дорогу людям, ведет их к желанному берегу, к оазису в пустыне. Сияет как центр вселенной!
— Звезда эта — ты!
5
Иван Оленев и Андрей Стоколос стояли в наряде у железнодорожного моста. На том берегу, казалось, было тихо. И вдруг Андрей прикоснулся к руке Оленева: сквозь предутренний туман донеслись приглушенные голоса и плеск весел.
Пограничники раздвинули камыши и увидели две надувные лодки с солдатами. Из сизой дымки вынырнула и третья. Вооруженные автоматами, карабинами и пулеметами, чужие солдаты, устремляясь к нашему берегу, гребли изо всех сил, воровски оглядываясь.
Даже у Ивана Оленева, уже видавшего виды, екнуло сердце: такого количества нарушителей границы ему еще не приходилось встречать.
На миг Андрей забыл, что он пограничник и что плывут враги. Успел их разглядеть. Ему показалось, что на первой лодке тот военный со шрамом на щеке, который вчера грозился кулаком. С опозданием промелькнула мысль: «Надо стрелять!» На размышление времени не оставалось. Андрей бросил быстрый взгляд на Оленева. Но Иван уже поборол волнение и приложился к винтовке с оптическим прицелом. Андрей почувствовал, как ему стало жарко, в висках стучала кровь.
— Бросишь гранату! — отрывисто сказал Оленев. — А потом я пульну им меж глаз!
— Есть! — прошептал Андрей, и ему стало легче, потому что он почувствовал уверенный и спокойный голос товарища.
Сейчас Стоколос думал не только о себе и Оленеве. Спокойно и безмятежно спят люди, не ведая, что через минуты может начаться война. Хотелось крикнуть так, чтобы услышали на Дальнем Востоке: «Люди, вставайте! Враг ползет на нашу землю!»
Он выдернул кольцо из гранаты и швырнул. В тот же миг Оленев выстрелил трижды подряд, свалив двух солдат в воду. Андрей бросил вторую гранату. Над лодкой раздался взрыв. Снова полетела граната. Еще несколько снайперских выстрелов Оленева… Еще взрыв…
Вот так начали бой Иван Оленев и Андрей Стоколос. Над тихим доселе Прутом гулко прогремели взрывы, раздались выстрелы. В реку падали живые, раненые, мертвые. Еще раз содрогнулось утро: с того берега ударили пушки, минометы, а в небе заревели самолеты.
Стоколос не чувствовал страха. Не было времени его ощутить, лоб покрылся испариной. Оленев достреливал уже вторую обойму, поражая тех, кто барахтался в реке. Затем он перенес огонь на лодки, которые отчаливали от берега. С вражеской стороны не жалели патронов, стреляя больше наугад.
Бойцы меняли позицию, укрываясь то в камышах, то за бугорком. Но вот еще одну лодку закрутило — гребца сразил точный выстрел Оленева. Быстрое течение понесло ее к железнодорожному мосту. Возле опрокинутых лодок плавали фуражки убитых.
— Будем пробираться к заставе! — приказал Оленев.
Возле железнодорожного моста стоял неистовый гул. На мост был направлен один из главных ударов противника. Вражеские пулеметчики поливали частым огнем окопы и бункер на восточной стороне моста, где засели пограничники.
Пулеметный огонь с того берега вдруг прекратился, и на мост высыпали сотни вражеских солдат. Атакующие падали, вставали, снова рвались к бункеру и окопам. Некоторые так и застыли навсегда, не перейдя на нашу территорию. Огненная завеса пограничников была уже не такая густая, и многим фашистам удалось проскочить мост и прыгнуть в плавни левого берега.
Вражеские группы, которые ворвались в плавни, атаковывать блокгауз не решались и стали продвигаться к селу и к заставе.
Трагической была схватка на деревянном мосту, который соединял шоссейные дороги двух государств. Повар заставы Сокольников, который стоял здесь в наряде, был ранен, потерял сознание. Его напарник лежал мертвый. Рота вражеских солдат, издавая истошные крики и беспорядочно стреляя, кинулась на советский берег. Три вражеских солдата подскочили к Сокольникову, который лежал, уткнувшись лицом в землю, и перевернули его на спину.
Схватив за руки Сокольникова, гитлеровцы поволокли его по мосту на свой берег. Они ликовали: к ним попал пленный. Когда раненого тащили по мосту, дозорной тропкой из плавней выскочила шестерка бойцов политрука Майборского, который еще несколько минут назад проверял пограничные наряды. Пулеметчики сразу же заняли удобную огневую позицию и перекрестным огнем перерезали движение новым вражеским группам, бежавшим на левый берег вслед за первой, которая успела ворваться на советскую территорию и закрепилась возле сточной канавы. Взвод гитлеровцев кинулся к заставе.
«Все на заставу!» — такую команду согласно инструкции должен был дать Майборский в случае, если бы на границе возникла опасность номер один. Но в этот момент фашисты могли с ходу атаковать заставу. А там бойцы еще не успели занять огневые рубежи. Этим уже и так воспользовался противник и захватил первый блокгауз. Поэтому шестерка Майборского завязала бой с группой солдат у моста. Затем Майборский послал трех красноармейцев наперерез взводу противника, который пытался обойти заставу и ударить по ней с севера.
Тем временем от железнодорожного моста на север к селу продвигалась сотня немецких солдат. Вторая рота направила острие атаки на запад, на заставу. На пути роты было только два бойца — Андрей Стоколос и Иван Оленев. После отпора вражескому десанту на реке они и заняли здесь позицию, устроившись в ложбинке.
Гибель многих десантников, беспощадный огонь защитников железнодорожного моста заставили противника быть на советском берегу осмотрительным. Фашисты продвигались к заставе медленно, оглядываясь и прислушиваясь. Конечно, они не знали, что на их пути засели только два красноармейца. Зато хорошо помнили приказ: во что бы то ни стало разгромить заставу, которая лежала на пути к железнодорожной станции. Овладеть заставой они должны были за тридцать минут, объединившись с силами, которым предстояло наступать севернее от деревянного моста.
В первые же минуты боя противник ударил по заставе из пушек и минометов. Огненный смерч оглушил и тех, кто спал, и тех, кто дежурил. Кто мог, выскочил из казармы во двор.
— Мама! Папа! — крикнула Леся.
— Батюшки! А дети Рябчикова! — схватилась за голову Маргарита Григорьевна. — Бежим, Лесенька, к ним!
Леся бросилась к соседям. Застегивая на ходу ремень, выбежал из дому капитан Тулин. Плакали дети лейтенанта Рябчикова. Свистели, выли и взрывались мины и снаряды, разбрасывая комья земли. На одном из зданий загорелась крыша. Дико ржали раненые кони.
— Всем отделениям немедленно на огневые позиции! Старшина Колотуха! Бери Живицу и еще трех красноармейцев из резервной заставы и к Стоколосу и Оленеву! — отдал свое первое на войне распоряжение капитан Тулин.
— Есть!
Командиры отделений собирали оставшихся бойцов. Многие из них уже сражались с врагом на берегу, возле мостов. Некоторые погибли в первые же минуты боя.
Судьбу того или иного рубежа решали секунды. Да и жизнь измерялась в эти часы секундами, а бросок вперед или отступление — метрами. Все будто уплотнилось до крайности.
Никто, конечно, в те первые минуты войны не думал, что будут еще измерения и километрами, тысячами километров, и месяцами, и годами.
— Третье за мной! — приказал Рябчиков, заменив командира отделения, который был на железнодорожном мосту.
Пограничники заняли позиции во втором и третьем блокгаузах, в окопах вокруг этих огневых точек. А вот первый блокгауз возле деревянного моста успели захватить фашисты после того, как убили часового и взяли в плен Сокольникова, и теперь младшему сержанту Рубену с двумя бойцами пришлось выбивать фашистов из этого блокгауза. В подземном коридоре Артур увидел вражеских солдат, которые тоже бежали к первому блокгаузу. Расстояние между фашистами и Рубеном, за которым бежали красноармейцы, сокращалось. Артур швырнул две гранаты. Взрыв свалил нескольких гитлеровцев. Другие повернули назад, оставив раненых и пулемет. Нужно как можно быстрее ворваться в блокгауз, не дать опомниться тем, кто там засел, и Рубен крикнул:
— Скорее! Вперед!
Зацепившись за раненого солдата, Артур упал возле двери блокгауза. Оттуда высунулся офицер. Он еще не сообразил, что происходит. Артур выстрелил. Офицер вывалился из блокгауза. Изнутри кто-то попытался закрыть двери, но красноармеец, следовавший за командиром отделения, успел бросить в щель гранату. Присели. Вытерли пот, будто другого времени и не было отдохнуть, как только перед взрывом.
Секунды — тоже время! Сколько может промелькнуть в сознании за эти секунды. Артур мог вспомнить, как когда-то он бежал в Испанию. Тогда он боялся, что бои под Мадридом окончатся прежде, чем он доберется туда из Риги. Сейчас же война сама настигла его. Напряженные эти секунды ожидания. Ведь кто-нибудь из обреченных в блокгаузе может схватить гранату и выбросить ее через амбразуру или сквозь открытые двери.
