Игорь Берег - Приказ есть приказ
На все формальности Евгению было отведено два дня, то есть, остаток сегодняшнего и завтра. Командиром бригады необходимые указания были даны, а Симонов попросил Евгения «отвальную» не устраивать. Может быть, побоялся, что тот, выпив, разболтает, куда отправляется и зачем. Напрасно он этого опасался, прямо скажем, но «отвальную» Евгений и впрямь «замылил», за что, наверняка, сослуживцы на него очень потом обижались.
Получил предписание, проездные документы до Георгиевска и тут только понял, что это же Ставропольский край, а значит, можно будет хоть на денек заскочить домой, повидать родителей! И это еще больше подняло настроение и сгладило легкую горечь от прощания с бригадой и сослуживцами. Друзьям о том, что уезжает навсегда, он сообщать не стал, сказал — отправляют в какую-то командировку, а насколько — неизвестно. И с легким сердцем сел в поезд, идущий на Северный Кавказ.
Глава 4
Георгиевское отделение СОБ находилось в закрытом лагере за пределами города. В Ставрополь Евгению заехать удалось, отец с матерью обрадовались чрезвычайно, и дома было просто здорово. Но, к сожалению, это «здорово» продолжалось всего один день, больше он задерживаться не мог. Опоздать к месту новой службы означало бы сразу создать о себе мнение, как об офицере недисциплинированном. А этого ему не хотелось. Поэтому, пообещав в самое ближайшее время навестить родителей — чего там, четыре часа езды, — он прыгнул в междугородный автобус и отбыл в Георгиевск. О новой службе родителям рассказал только в общих чертах: какое-то спецподразделение, но в Сибирь не пошлют. Тем более что и сам толком ничего о своем ближайшем (да и отдаленном) будущем не знал.
Город, возникший на месте былой Георгиевской крепости и знаменитый тем, что в нем был когда-то подписан трактат о вечной дружбе и взаимопомощи между Грузией и Россией, представился ему несколько безалаберным, суматошным, но довольно симпатичным. Чтобы найти номерную воинскую часть, под видом которой скрывалось отделение СОБ, пришлось обратиться к военному патрулю, очень кстати подвернувшемуся прямо на автовокзале. Пожилой, с усталым взглядом капитан сначала потребовал его документы, недоверчиво их просмотрел от корки до корки и только потом подробно до занудства объяснил, как до этой части добраться. Такси Евгений брать не стал, решив прогуляться по свежему воздуху, а заодно и город посмотреть. Раньше ему в Георгиевске бывать как-то не приходилось.
Путь, вопреки ожиданиям, оказался неблизким, и до ворот части он добрался только к обеду. Но сразу внутрь не пустили. Часовой на КПП, подтянутый и браво выглядящий сержант с пехотными петлицами, выслушал его, позвонил куда-то по телефону и предложил подождать. Только через полчаса явился чем-то неуловимо похожий на сержанта капитан. Все это время Евгений прохаживался перед КПП, курил и разглядывал окружающие пейзажи. Пока его еще ничего не тревожило, настроение оставалось безоблачным. Мало ли почему задерживается встречающий. Обеденное время, вот и сидит где-нибудь в столовой.
Появившийся капитан внимательно осмотрел его с ног до головы и только потом заговорил:
— Старший лейтенант Миронов?
Евгений подтянулся.
— Так точно!
— Документы, — протянул руку капитан.
Тщательно изучил каждый листик офицерской книжки, предписание. И неожиданно спросил:
— Почему задержались?
— Как это — задержался? — не понял Евгений. — В предписании сказано: «Явиться в часть 17 июня». Сегодня с утра — как раз семнадцатое.
— Мы ждали вас утром, — брюзгливо сказал капитан. — А вы, небось, к матушке на пирожки заехали.
Евгений вспыхнул.
— Оставалось время, сэкономленное на проезде, я его использовал по своему усмотрению. — И не удержался от подковырки: — А вы что-то имеете против матушкиных пирожков?
Капитан невесело усмехнулся.
— Отнюдь. Правда, пробовать не доводилось. Ну что же, хоть и с опозданием, но все же явились. Следуйте за мной.
Хорошее настроение Евгения падало. Этот капитан ему уже активно не нравился. Если и остальные офицеры здесь такие, то как бы не пришлось пожалеть об оставленной им бригаде.
Возникшая неприязнь мешала хоть о чем-то расспрашивать встречающего, поэтому Миронов шел молча, глазел по сторонам, стараясь делать это не особенно откровенно.
Отделение СОБ мало чем отличалось от обычной воинской части. Да вообще ничем не отличалось! Посередине широкий заасфальтированный плац с непременной средних размеров трибуной для проведения парадов и смотров. Одноэтажные казармы по периметру, одноэтажное же здание штаба чуть на отлете от казарм. Столовая. Клуб. Где-то здесь должна быть еще полоса препятствий, но ее, скорее всего, не видно из-за казарм. Вот и все достопримечательности. Место, надо признаться, пригодное для повседневной службы, но унылое и малоприспособленное для досуга.
Капитан словно понял, какое впечатление на новичка производит вид городка, и сказал, не оборачиваясь:
— Отдыхать вам, лейтенант, здесь не придется. Забудьте об отдыхе. Здесь только учатся и тренируются.
— И что, свободного времени совсем нет? — не выдержал все-таки Евгений.
— Абсолютно, — проронил капитан.
Больше желания задавать ему вопросы у Евгения не возникло.
Капитан сказал правду. В следующие полгода у «новобранцев», как называли здесь Миронова и еще десяток новичков, прибывших в часть почти одновременно, действительно свободного времени не было ни минуты. Шесть часов сна, по полчаса на завтрак, обед и ужин, два раза по пятнадцать минут в день «на оправку» и полчаса перед отбоем на то, чтобы побриться, пришить свежий подворотничок, может быть, набросать несколько строк письма домой. Письма, кстати, полагалось сдавать в канцелярию незапечатанными. Наверное, во избежание утечки информации. По этой причине о тяготах и лишениях нынешней своей службы «новобранцы» в письмах старались не распространяться. «Служу, учусь, все хорошо, питаюсь нормально, как дела дома?».
Телевизор и свежие газеты имелись, но что-то посмотреть или почитать не хотелось — силы нужно было беречь для следующего испытания. Ничем иным, как испытанием на выносливость этот «курс молодого бойца» Евгений назвать бы не смог. Занятия по специальности, тренировки по рукопашному бою, владению холодным оружием, стрельбы как на полигоне, так и в специальных подземных тирах, вождение самой разнообразной техники, марш-броски с полной выкладкой, заплывы, ускоренные интенсивные курсы испанского и английского языков по какой-то совершенно сумасшедшей методике (которая, надо признаться, действовала весьма эффективно — на втором месяце «новобранцы», даже те из них, которые только и знали из английского «Май нейм из Джон», уже могли общаться на самые отвлеченные темы, вроде «Похода в театр» и содержания нового кинофильма). Только парашютной подготовке был уделен самый минимум времени. В начале обучения сделали по три прыжка с «Ан-2» — и все. Подразумевалось, наверное, что все они — офицеры-десантники и учить их, как укладывать парашюты и когда дергать за кольцо, — пустое дело.
Поначалу Евгению казалось, что всех их спешно готовят к какой-то грандиозной диверсионной акции, но позже он понял: из них просто хотят сделать идеальных бойцов, способных действовать в любой обстановке и на любой местности, в любой стране мира. А для того чтобы все лучше усваивалось, совсем не обязательно целую неделю повторять один и тот же прием рукопашного боя или одну тему языкового общения. Все они — молодые парни, здоровые физически и морально, с хорошей памятью и четкой реакцией. Так зачем же растягивать обучение на годы, когда вполне можно дать необходимое и даже сверх того за несколько месяцев? Ну, устанут, ну сбросят вес — это ерунда, это восполнимо. А знания и навыки останутся навсегда. Если, разумеется, их время от времени вспоминать и обновлять регулярными тренировками и занятиями. Так что интенсивность обучения и напряжение, в котором они находились все время, были вполне оправданы.
Что интересно, никого из них не собирались списывать по причине нервного срыва или профнепригодности. По крайней мере, Евгений о таком не слышал. Но и это можно было понять. Отбирали-то их по каким-то секретным методикам (вон, Евгений — один из всей бригады попал сюда), которые, очевидно, могли определить в бойце червоточину. То есть, если предполагалось, что в будущем человек может сорваться, а то и вовсе сломаться, не выдержав сумасшедших нагрузок, как во время обучения, так и в дальнейшей работе, его просто не брали сюда. Вот и вся хитрость. Судя по всему, методика отбора действовала отменно. Никто из товарищей Миронова не сорвался, не жаловался со слезами на глазах, что ему невмоготу и все здесь надоело. Матерились — да, это было. А как тут не заматеришься, если, пробегая по бревну во весь опор, неправильно ставишь ногу, соскальзываешь и летишь в ров с грязной водой с высоты в пять метров? Да еще под беззлобный смех товарищей, уже успевших преодолеть это препятствие. Или когда инструктор по айкидо швыряет тебя едва ли не через весь зал, и ты больно врезаешься в бетонную опорную колонну?
