Генрих Гофман - Черный генерал
Массивные стены древнего замка причудливо громоздились на самой макушке горы, заросшей хвойным лесом. Круглые башни с узкими бойницами придавали средневековому строению гордый, неприступный и таинственный вид.
Посоветовавшись, Ушияк и Мурзин решили выслать вперед разведку. Вскоре разведчики вернулись и сообщили, что замок пуст. Теперь уже без опаски длинная вереница партизан потянулась к воротам в толстой кирпичной стене. Прогнивший деревянный мост, перекинутый через небольшой ров, окружавший замок, скрипел и покачивался, и казалось, что он вот-вот рухнет под тяжестью людей, увешанных автоматами, винтовками, ручными пулеметами и вещевыми мешками.
За воротами был большой двор, вымощенный булыжником и каменными плитами, между которыми пробивалась редкая чахлая травка. Со всех сторон на пришельцев молчаливо взирали узкие глазницы бойниц.
Прежде чем разместить партизан в помещении, Ушияк приказал командирам рот построить людей и выделить по четыре человека в боевое охранение. А сам вместе с Мурзиным отправился осматривать внутренние покои замка.
Мурзин с любопытством разглядывал фундаментальные, в два метра толщиной, стены, старинные лепные орнаменты на потолках, росписи, покрытые слоем пыли и потрескавшиеся от времени. От каменного пола, на который никогда не ложились солнечные лучи, веяло холодом. Звуки шагов гулко разносились по залам.
– Смотри, Юрий-братор, как наши феодалы жили, – задумчиво проговорил Ушияк. – Сколько народного пота, сколько крови пролилось, пока такой замок воздвигли. В Моравии этих замков еще больше, чем у нас в Словакии.
– А долго ли здесь будем жить… как феодалы? – улыбнулся Мурзин.
– Зачем долго? Всего один день. Пусть командиры присмотрятся к своим людям. Я прикажу изучить немецкий автомат. Он будет нашим основным оружием. Те, у кого пока винтовки, добудут себе автоматы в бою. Сегодня проведут занятия, отдохнут. Мы с тобой наметим дальнейший маршрут. А завтра с утра поведем людей в горы на границу Моравии. Туда километров сто, не меньше. Несколько дней придется идти.
– У нас запас продовольствия всего на три дня.
– Не горюй, Юра. Оленя вчера видел? Здесь в лесах не только олени, здесь диких коз много. Выделим охотников – свежее мясо есть будем. В этих краях и дикий кабан водится, – успокоил Ушияк.
Мурзин понимал, что перед трудным и длительным походом людям необходимо дать отдых, поэтому без возражений принял предложение Ушияка. Когда же партизаны разместились в просторных залах замка, Мурзин и Ушияк уединились в отдельной комнате и, склонившись над картой, долго обсуждали маршрут, по которому наметили вести отряд к границам Моравии…
Все дальше и дальше уходила в горы длинная вереница людей. Ночевали под открытым небом. Днем останавливались в лесных чащобах лишь для коротких привалов. Местные жители радушно встречали партизан, делились хлебом и салом. В честь гостей в каждом доме варили знаменитые кнедлики. Даже тисовские полицейские без сопротивления сдавали оружие, а некоторые из них спешили записаться в отряд.
На пятый день утомительного перехода партизаны вышли к железной дороге Жилина – Тренчин. Рядом с железнодорожным полотном серебристо поблескивал быстрый Ваг. На противоположном берегу по ущелью извивалось лентой асфальтированное шоссе.
Гулким эхом прокатился в горах отрывистый гудок паровоза. Через несколько минут из-за поворота показался железнодорожный состав. Укрывшись в густом, развесистом ельнике, Мурзин с профессиональным любопытством подрывника разглядывал узкую колею, необычно маленькие товарные вагоны, платформы с пушками и тягачами, зеленые мундиры немецких солдат, охранявших военную технику.
Эшелон медленно тащился на подъеме. Наконец мимо прогрохотал толкач, окутанный клубами пара. И вновь протяжный гудок прокатился по горным ущельям.
Проводив глазами удалявшийся состав, Мурзин стал прикидывать, в каком месте удобнее форсировать Ваг, чтобы как можно быстрее укрыться в лесу на той стороне ущелья. Но навязчивая мысль не выходила из головы, мешала сосредоточиться: «Эшелон проследовал на восток. Значит, немцы подбрасывают к фронту резервы: А что, если взорвать состав на этом участке пути? Ведь в горах придется долго возиться, пока восстановят движение».
Позади хрустнула сухая ветка, послышались осторожные шаги. Мурзин обернулся. К нему подошел Ушияк.
– Юра! До Моравии еще далеко. Давай здесь под откос пустим бошей.
Мурзин обрадованно улыбнулся:
– Верно, Ян! Не может настоящий партизан оставить после себя нетронутую железную дорогу. Выделяй подрывников. С ними Павел Куделя останется. Он с этим делом хорошо знаком. А мы поведем людей на ту сторону. Во-он туда, – он показал на гору, покрытую хвойным лесом. – Когда весь отряд переправится, тогда и заложим взрывчатку…
– Только надо темноты дождаться. За ночь мы далеко уйдем, а днем боши могут вслед увязаться.
– И то верно. – Мурзин посмотрел на часы. – До захода солнца осталось всего два часа. За это время разведчики прощупают брод. В случае чего мы их огнем прикроем. И переходить будем не сразу. Пойдем частями. Одна рота переправляется – другие в боевой готовности для огневого прикрытия. Те, кто переправится, будут прикрывать переход остальных. А ты, Куделя, – обратился Мурзин к своему неразлучному другу, который и здесь не отставал от него ни на шаг, – последним пойдешь. Бери подрывников и готовь их к операции. Тебе ведь не впервой с эшелонами расправляться.
– Слушаюсь, товарищ капитан! Искупаем немцев сегодня в реке.
– Не хвались, Павел, раньше времени. Сначала и нам помокнуть придется. Пока подальше в горы не выберемся, и просушиться-то негде будет. Поэтому не тяните время, действуйте быстро. А мы вас на той стороне подождем. В крайнем случае тоже огнем прикроем. – Мурзин осмотрел местность. – Мину заложите вон на том повороте дороги, там удобнее. Если с горы эшелон пойдет, считай, весь в реку скатится. Да и вам оттуда ближе к нам добираться.
– Ясно, товарищ капитан! Выполним в лучшем виде.
Смуглое лицо молдаванина сияло от удовольствия.
К вечеру небо затянулось плотными тучами. В сыром ущелье сумерки сгущались быстро. Неожиданно стал накрапывать мелкий моросящий дождь. До наступления темноты еще шесть воинских эшелонов с различной техникой проследовали мимо притаившихся партизан. По шоссе изредка проезжали грузовые и легковые автомобили.
Когда наконец наступила ночь, Мурзин вывел из леса первую роту отряда. Миновав железнодорожное полотно, люди быстро спускались с насыпи. Торопливо сняв обувь, осторожно ступали в воду. Быстрый холодный поток с урчанием бился о камни. Сразу заледеневшие ноги неуверенно ощупывали дно, натыкались на острую гальку. Если кто-нибудь падал, споткнувшись, цепкие руки товарищей сразу помогали ему подняться. Вода порой доходила почти до пояса, промокшая одежда липла к телу. Мурзин вспомнил, как его учил когда-то знакомый партизан-кавказец: «Когда переходишь через бурную горную реку, не смотри на воду. Закружится голова, не устоишь на ногах. Снесет. Смотри прямо вперед или хоть на небо». И действительно, стоило только глянуть вниз, как от стремительного мелькания поблескивающих в темноте у ног водяных струй сразу же начиналось непреодолимое головокружение и хотелось ухватиться за что-нибудь или опереться руками о дно… Прав он был, тот самый Шалико, что погиб потом на Украине, вдали от своих горных рек.
Люди упорно преодолевали стремительное течение и друг за другом выбирались на противоположный берег.
Мурзин перешел Ваг одним из первых. Еще не натянув сапог, он остановился на обочине шоссе и стал поторапливать партизан, направлявшихся к лесу.
– Бегом, бегом по асфальту. Согрейтесь. А то простудиться недолго.
Наконец командир роты, замыкавший строй, доложил, что все его люди уже переправились. Мурзин собрался покинуть свой пост, когда вдали мелькнул свет автомобильных фар.
– Ложись! – глухо крикнул он и, обхватив командира роты, повалил его в неглубокий кювет.
Шуршащий шелест шин ветром пронесся над головой. А позади, сквозь рокот бурного Вага, пробивались еле слышные звуки, по которым можно было догадаться, что вторая группа уже начала переправу. С этой группой должен был прийти и Ушияк. Шум автомобильного мотора затих вдали. Мурзин сел на землю, протер носовым платком ноги, обмотал их сухими портянками и с трудом натянул голенища сапог на мокрые брюки.
– Иди в лес. Собирай своих и размести их так, чтобы могли простреливать дорогу в обе стороны, – приказал он командиру роты. – А я здесь Ушияка подожду.
– Хорошо! Только рискованно вам одному оставаться.
– Ничего! Волков бояться – в лес не ходить. Топай быстрее.
Командир роты перебежал дорогу и растаял в темноте. Мурзин спустился на каменистый берег реки и, снова встречая партизан, поторапливал их, указывая путь к лесу. Вскоре его окликнул Ушияк:
