Владимир Возовиков - Особое задание
Обзор книги Владимир Возовиков - Особое задание
Владимир Григорьевич Крохмалюк.
ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
На учениях побежденных не бывает, и всё же капитан Клюев, недавно назначенный командиром мотострелкового батальона, вряд ли чувствовал себя в тот день победителем. Собрав офицеров для постановки очередной задачи, руководитель учения провел краткий разбор их действий на прошедшем этапе. Самой суровой критике подверглись действия молодого комбата. Признаться, было за что. Батальон не выдержал сроков прохождения контрольных рубежей, в результате вынужден был принять встречный бой на открытой равнине, которая насквозь простреливалась ракетно-артиллерийским огнем с земли и с вертолетов огневой поддержки «противника».
– Считайте – вы потеряли подразделение, – жестко говорил полковник. – А ведь до успеха вам не хватило каких-нибудь пяти минут. Окажись вы на лесистой гряде чуточку раньше, ваш «противник» находился бы в том незавидном положении, в какое попали вы сами. Пять минут решали исход боя, вы же только на последней переправе потеряли лишний час!
Комбат слушал молча, лишь опущенный взгляд да жарко горящее лицо говорили о том, какие чувства пережил он, пока шел разбор. После совещания, не выдержав, обратился к руководителю учения:
– Товарищ полковник, я понимаю, что бой мы проиграли и уже тем виноваты. Но уверяю вас, люди батальона сделали всё возможное для выполнения поставленной задачи. Время мы потеряли только из-за саперов. Они обязаны были наладить переправу ещё до выхода батальона к реке, а начали работу лишь на глазах. Вот мы и ждали, пока они развернутся.
– С саперов будет свой спрос, – отрезал полковник. – Вы же подумайте хорошенько, где могли наверстать упущенное, да потолкуйте об этом с офицерами батальона. После учений я сам приду к вам на разбор.
Капитан смутился, попросил разрешения идти, и тут прозвучал негромкий голос седовласого генерала, который присутствовал на совещании. Он внимательно слушал офицеров, но сам лишь теперь вступил в разговор:
– Товарищ капитан, я наблюдал за действиями вашего батальона и готов подтвердить: экипажи боевых машин у вас действительно обучены неплохо, да и слаженность их на поле заметна. Но вот вы, положа руку на сердце, готовы сказать уверенно, что как командир сделали всё возможное, чтобы вырвать победу в бою?
Генерал спрашивал доброжелательно, самим тоном приглашая к серьезной самооценке, может быть, поэтому комбат замялся с ответом. Помолчав, он смущенно сказал:
– Вы, товарищ генерал, задали слишком трудный вопрос.
– А война, дорогой мой, простых вопросов не ставит. Да и учения – тоже. Если, конечно, видишь в них не просто тактическую игру и каждый свой шаг меряешь ценой человеческих жизней, которые наверняка будут потеряны, если ты, командир, где-то просчитаешься или вовремя не развернешься. Подойдите-ка ближе. – Генерал пригласил молодого собеседника к карте, разложенной на походном столе. Офицеры, находившиеся в просторной штабной палатке, непроизвольно подались ближе – всем хотелось послушать генерал-майора Рязанского, за плечами которого был не только опыт многих учений, но и Великая Отечественная война. Он закончил её в Берлине начальником штаба прославленного гвардейского механизированного корпуса. Уловив общую заинтересованность, генерал сделал широкий приглашающий жест:
– Подходите, не стесняйтесь. Давайте поможем комбату разобраться в ситуации. Глядишь, и найдется выход из положения, в котором он оказался на переправе… Итак, батальон подошел к реке ровно в восемь часов, как ему и было предписано. Надо полагать, комбату стало известно о том, что переправа не наведена, несколько раньше?
– Так точно. Примерно за четверть часа мне об этом доложил командир дозора головной роты.
– Значит, ещё на марше вы получили пятнадцать минут для оценки неожиданной ситуации и принятия решения. Как же вы воспользовались этим временем?
Капитан не сразу справился с замешательством, неуверенно произнес:
– По условиям задачи мы должны были переправляться по наведенному мосту.
– По условиям задачи. Вам ли не знать, что в боевой обстановке условия могут измениться в любую минуту? Представьте: саперное подразделение попало на марше под удар авиации и выполнить свою задачу оказалось вообще не в состоянии. Вы скажете: такой вводной не поступало. Но почему обязательно надо ожидать её? Вы же не школяр, вы – командир батальона.
Капитан покраснел, виновато ответил:
– Я бы и не стал ждать вводной, но когда мы вышли к реке, саперы уже начали работу.
– И тем не менее вы видели: саперы опоздали, со своей задачей в срок не справились. Почему же вы выполнение своей собственной задачи поставили в зависимость от их действий, следовали предписанию, которое было уже явно нарушено – пусть и не по вашей вине? У вас же вездеходные, плавающие машины, – неужели так и не возникла мысль форсировать реку с ходу, не ожидая наведения моста?
– Мелькала такая мысль, товарищ генерал. Но ведь форсирование вплавь тоже требует разведки и подготовки маршрута, а берега там ненадежные. Я и решил, что вплавь мы ничего не выиграем, зато часть машин можем посадить в трясине. Если б знал, что саперы целый час провозятся с переправой!
– Командир обязан предвидеть. И он сумеет быть готовым ко всему, если заранее рассчитывает не на лучшее, а на худшее из того, что может произойти. Это, во-первых. А во-вторых, надо хорошо знать не только свои возможности. Вот для себя вы сразу учли сложность берегов и сделали самый легкий выбор – подождать в надежде на саперов. Но разве те же берега не осложняют работу саперного подразделения? Почему вы об этом не подумали? А если подумали и просчитались – тоже плохо. – Генерал оглядел офицеров и негромко продолжал: – Я прошел многие испытания, и вы уж мне поверьте: война не признает «чистых» танкистов, артиллеристов, мотострелков, инженеров, штабистов, связистов и даже «чистых» авиаторов. Офицеру переднего края, особенно общевойсковому офицеру, приходится выступать во многих лицах, а уж разведчиком, сапером, связистом, ремонтником, санитаром, водителем ему надо держаться на уровне профессионала. Чем больше знает и умеет командир, тем увереннее он в обстановке боя, а значит, тем безошибочнее его действия. Вообще, должен сказать, профессия наша особая. Вести людей в бой, через смерть, к победе – это, я вам скажу, ответственность огромная. Раз уж ты взвалил её на себя, будь в своём деле академиком. И неважно, сколько звездочек при этом на твоих погонах, больших или малых… Но мы отвлеклись, вернемся к переправе. Итак, если бы комбат безошибочно определил время, необходимое саперам на устройство моста, он, вероятно, решился бы поискать свой путь на другой берег. Решились бы, товарищ капитан? Только честно.
Молодой офицер смущенно улыбнулся:
– Возможно, товарищ генерал. Во всяком случае, попытаться не мешало.
– Вот! – генерал прихлопнул карту ладонью. – Вот именно – попытаться вам следовало сразу, как только обнаружилось, что мост не готов. И попытку должен был предпринять тот самый командир дозора, который первым вышел к реке. Вы не отважились даже на малый риск и, возможно, упустили свой победный шанс.
– А если бы машина застряла?
– И что из того? У вас же их не две и не три. Оставить на ней водителя, остальных – пересадить на другие. Смотрите: даже по карте видно, что в двух километрах от переправы рельеф берегов совсем иной. А что два километра для ваших машин! Послать одну роту в обход, пусть бы она даже воспользовалась переправой соседа, а затем вернулась на маршрут батальона, захватила выгодный рубеж и удерживала до вашего подхода с главными силами. Вот вам второй шанс, который вы не реализовали.
На обветренном лице молодого комбата выступили розовые пятна, он неуверенно спросил:
– Но, товарищ генерал, как мог я самовольно изменить маршрут движения хотя бы одной роты батальона? Взять на себя такую ответственность…
– Эх, дорогой мой капитан, – вздохнул генерал, – своим вопросом вы себя с головой выдаете: учения, мол, они и есть учения, стоит ли брать на себя лишнее? Действуй, как тебе заранее предписано, и что бы там ни случилось – головы не снимут. Куда хуже, если своё придумаешь, да не дай бог что случится. А на войне, брат, ответственностью командира определяется исход боя. Там голову клади, за любую ниточку хватайся, а бой выигрывай. Попытайтесь свои действия с этой точки зрения оценить. Учения ещё не кончились – так что желаю вам трудных ситуаций.
Комбат ушел озадаченный. Генерал медленно складывал карту. Кто-то из офицеров штаба заметил:
– Молодой. Хватки маловато, решительности – тоже. Жизнь научит.
– Жизнь? – Генерал Рязанский глянул на собеседника, на минуту задумался. – Жизнь, дорогой мой, не всегда учит тому, чему надо бы. С кем ведь поведешься. Вот вы сказали «молодой». А молодому только и дерзать. И парень ведь неглупый, и батальон сколотил, что надо, чего бы, кажется, ходить с оглядочкой? Набрался, значит, от иных премудрых пескарей. Предписано тебе идти по мостику – вот и сиди, не высовывайся, жди, когда его наведут. Бой-то все равно условный. На войне там и рядовой необстрелянный не забывал первой заповеди: упредил – победил. У нас в корпусе, случалось, и двадцатилетние командовали батальонами. Конечно, опыта не хватало, знаний, обжигались в боях, но вот такого, чтобы командир сложа руки поджидал, когда ему кто-то путь-дорожку проложит, ей-богу, не упомню.
