Любовь Рябикина - Луна для двоих
Обзор книги Любовь Рябикина - Луна для двоих
Любовь Рябикина
ЛУНА ДЛЯ ДВОИХ
рассказ
С Чкаловского аэродрома вылетели на час позже. Снова ждали кого–то из начальства, а этот «кто–то» вовсе не торопился. От холодного ветра все забились в самолет, хотя там было не намного теплее, чем на улице. У многих замерзли ноги. Летевшие в Чечню откровенно постукивали ими друг о друга, стараясь усилить кровообращение. Один из летчиков плотно задраил дверь, втащив лестницу. Вскоре от теплого дыхания множества людей температура выровнялась и стало заметно теплее. Все свободное пространство по центру занимали какие–то ящики, коробки и тюки. Они уходили вверх на добрых полтора человеческих роста. От этого огромная внутренность грузового самолета значительно уменьшилась.
Наконец снаружи донесся невнятный шум. Спустившийся сверху штурман торопливо распахнул дверцу и сбросил трап. На борт поднялся не молодой генерал–полковник и два полковника, сразу же направившиеся наверх, к пилотам, где было теплее всего. Лестницу тут же втащили на борт. Самолет вздрогнул и начал медленно выруливать на взлетную полосу. Масса груза заметно поехала и мужчины дружно кинулись к коробкам, подпирая их спинами и твердо упираясь ногами в пол. Татьяна выглянула в иллюминатор и заметила отъезжавшую черную «Волгу». Мысленно выругалась: «Из–за таких вот начальничков все и идет наперекосяк! Опаздывают самолеты, приказы, помощь…». Самолет начал набирать скорость, гудение стало нестерпимо–громким. Уши на какое–то время заложило. Шасси оторвались от бетонки и шум заметно снизился. Слегка накренясь вправо огромный грузовой ИЛ‑76 начал взлет и плавный разворот. Военные вернулись на места.
Берестова внимательно разглядывала лица мужчин, стараясь делать это незаметно. За пару десятков командировок в Чечню она научилась отличать новичков от бывалых солдат и офицеров. Чуть дальше в ее ряду сидело пять молодых певиц, летевших в сорок шестую бригаду с очередным концертом. Журналистка услышала об этом перед заходом в самолет. Они весело и как–то манерно хохотали, перекрывая рев моторов. Со всех сторон их обступили люди в «пятнашке». Татьяна знала, что это командировочные, летевшие в бригаду с очередным гуманитарным грузом и через три дня вся эта компания вернется назад. Все певицы были в гражданской одежде: роскошных дубленках, шубах и куртках, отороченных мехом. Теплые меховые шапки лежали на их коленях вместе с маленькими сумочками.
Напротив, на коробках, лежали их сценические наряды в глухих темных мешках из плотного полиэтилена с молниями. Громоздились черные ящики с аппаратурой. Все песни давно исполнялись под музыкальное «фоно», чтоб не возить музыкантов. Пение было типичным караоке, только профессионально исполняемое. Певицы то и дело поправляли рассыпавшиеся волосы тонкими ухоженными руками с длинными ярко–накрашенными коготками. Да и личики были тщательно накрашены–напудрены.
Берестова невольно поглядела на свои не очень–то ухоженные и довольно широкие крепкие руки с коротко обрезанными ногтями. Подкрашиваться она уже давно перестала. Вздохнула. Времени постоянно не хватало, да и условия проживания журналистов бывали всякими. Она моталась по командировкам не успевая даже набыться с сыном. Вот и сейчас они успели побывать в «Макдональдсе», смотаться в «Третьяковку» и сходить на пару детских спектаклей. Юрка остался с дедом и бабкой, а она вновь улетала. Сын уже привык к ее постоянным отъездам, хотя прощаясь, Татьяна каждый раз слышала в его голосе тоску. От этого сжималось сердце. Родители беспокоились за дочь, не одобряя командировок в «горячие» точки. Они не раз принимались уговаривать ее сменить профессию, но Берестова решительно отказывалась, так как любила свою работу.
Одиннадцать лет назад она родила Юрку, не будучи замужем. Отец мальчика исчез из жизни Татьяны, едва узнав о беременности «любимой» и ни разу не объявился за все эти годы. Берестова из–за этого совсем не переживала и не комплексовала. Она теперь знала, зачем живет. Целый год сидела с сынишкой, мучительно скучая по работе. Василий Кузьмич и Елена Яковлевна, заметив, что дочь страдает, вышли на пенсию, хотя до этого работали, так как здоровье позволяло и взяли присмотр за малышом на себя. Сын был ее путеводной звездой. К нему Берестова возвращалась из странствий, порой весьма не безопасных. Вот и сейчас редактор пообещал выплатить крупную сумму за серию репортажей из Чечни. Борисову она доверяла и знала, что тот не обманет. Заранее решила, что отложит деньги и летом, с сыном и родителями, отправится на юга, чтоб отдохнуть…
Хохот слева усилился. Она оторвалась от воспоминаний и вновь поглядела налево. В руках высокого чернявого мужчины лет пятидесяти появились бутылка водки и бутылка газировки. Он угощал ими певиц, громко говоря о простуде. Они явно не отказывались. У каждой в руках имелся пластиковый стаканчик. Еще один командировочный держал в руках пакет с разными бутербродами, с широкой улыбкой предлагая их женщинам. Те аккуратно «ныряли» руками в пакет и кокетливо смеялись.
Берестова посмотрела в хвост самолета и заметила полупрезрительный взгляд подполковника лет сорока пяти с седыми висками, сидевшего у задней створки на ящике и смотревшего на эту развеселую компанию. Он был скуласт и симпатичен. Даже строгое выражение его лица не отталкивало, а наоборот притягивало. Ноги, стоящие на полу, достигали коленками груди, из чего она заключила, что офицер высок ростом. Отметила в памяти крепкую кость.
Рядом пристроился на коробках взвод солдат. По тревожным взглядам мальчишек догадалась, что они новички. Лишь летевший с ними младший сержант был из обстрелянных. Он сидел спокойно, не озираясь и о чем–то упорно думал. Время от времени подчиненные отвлекали его вопросами. Им все было любопытно. Парень отвечал коротко и вновь замирал, до следующего вопроса. Чувствовалось, что подчиненные с ним давно освоились и не стеснялись спрашивать. Татьяна снова посмотрела на офицера. Подполковник почувствовал ее взгляд. Удивленно окинул внимательным взглядом старенькую форму и бушлат, черную шапочку на голове.
Подполковник не понимал, откуда здесь взялась еще одна женщина. Татьяна была совсем не заметна в ряду таких же пятнистых бушлатов. Лишь спецназовская шапочка немного выделяла ее, но опять–таки в ее ряду сидело около десятка мужчин в точно таких же головных уборах. Большинство из них дремало, привалившись спинами к стенкам. Кое–кто наблюдал за веселой компанией, особенно за красивыми певицами. В полумраке самолета трудновато было определить какого цвета глаза у мужчины. Издали они казались черными. Этот подполковник, одним своим видом, задел в ее душе что–то давно забытое, да и она ему видимо приглянулась. С этого момента Берестова еще несколько раз ловила заинтересованный взгляд мужчины.
Сосед справа, молодой синеглазый капитан, долго искоса разглядывал симпатичное женское лицо рядом. Затем осторожно дотронулся до перчатки Татьяны, стремясь привлечь внимание. Когда повернулась, спросил, наклонившись к уху:
— Вы не с ними?
Указал головой в сторону поддатой компании. Он тоже не одобрял начавшейся пьянки среди гражданских, судя по его взгляду. Разговаривать из–за шума моторов было тяжеловато. Берестова, в свою очередь, тоже наклонилась к его уху и прокричала:
— Нет. Я журналист. Лечу под Шали. Вы не оттуда?
— Мы в Аргун! Видите, в конце самолета подполковника? Он оттуда. Поговорите с ним, если у вас бумага соответствующая имеется… — Немного помолчав, спросил: — Вы Берестова?
Татьяна кивнула головой. Капитан заулыбался:
— Мы не раз читали ваши репортажи. Здорово пишете! Я Олег Васильев. — Тут же повернулся к дремавшему и очень мрачному старшему прапорщику рядом с собой, то и дело «клевавшему» носом в собственные колени: — Коль, это Берестова! Та самая!
Дремота и мрачность мигом исчезла со смуглого лица, уступив место заинтересованности. Прапорщик тут же перегнулся через его колени и радостно спросил:
— Вы к нам, в Аргун? Если что, будете под моим покровительством. Я Коля Воронин. Меня там все знают!
Капитан ответил со вздохом:
— Под Шали!
Воронин покачал головой и с сожалением выдохнул:
— Жаль! Мы бы вам кое–что показали… — Оживился, о чем–то подумав: — А может на обратном пути заскочите? Вы сколько в Чечне пробыть планируете? Мы бы броню за вами отправили. Хоть на сутки!
Татьяна улыбнулась:
— Вообще командировка на неделю. Я подумаю! Как с вами связаться?
Профессионально, каким–то факирским движением, достала блокнот с ручкой из внутреннего кармана бушлата и протянула капитану. Тут же заметила заинтересованные взгляды сидевших поодаль мужиков и того самого подполковника. Васильев быстрехонько начеркал несколько фамилий с именами и отчествами. Крикнул ей в ухо: