Виктор Светиков - Вершины
Обзор книги Виктор Светиков - Вершины
ВЕРШИНЫ (документальная повесть)
Почему всё не так?
Вроде всё как всегда,
То же небо, опять голубое,
Тот же лес,
Тот же воздух
И та же вода.
Только он
Не вернулся из боя.
Настроение у капитана Александра Черножукова испортилось сразу, как порой в яркий солнечный день наплывает на ясный небосклон невесть откуда взявшаяся туча. Брови резко сдвинулись, губы сжались.
Александр попытался было улыбнуться, чтобы не выглядеть белой вороной на фоне оживленных лиц подчиненных: только что завершилось учение, и батальон, которым командовал он, получил высокую оценку. Но улыбка, Черножуков представил себя со стороны, получилась довольно вымученной.
— Командира третьей — ко мне! — приказал он.
Командир третьей роты, чуть располневший, с потухшими глазами капитан, прибыл не сразу. И Черножуков, пока ждал офицера, раздражался еще сильнее. Хмурилась и природа. По небу поплыли тяжелые облака, заслонившие послеобеденное солнце.
— Товарищ капитан, по вашему приказанию...
— Почему не пошли вброд? — комбат обрезал ротного на полуфразе. Голос его звучал строго, словно у бывалого старшины. Получилось это непроизвольно, и Александр начал в душе сожалеть, что взял, как говорится, с места в карьер. Ему вовсе не хотелось подчеркивать свое начальственное положение, а особенно в отношении к подчиненному старше его по возрасту. Однако происшедшее сильно растревожило комбата. С утра батальону, участвовавшему в учении, поставили задачу: захватить населенный пункт. Разведка доложила, что «противник» создал сильную в инженерном и огневом отношении оборону. Прорвать ее было нелегко. В таких случаях командиры всегда думают о возможностях захода в тыл «противника», фланговых ударах, отвлекающих маневрах.
Размышлял над этим и Черножуков. Но сколько ни прикидывал, обходных вариантов не находил. Разве что попробовать через горную гряду справа... Правда, там, за грядой, — речка. На карте она — едва-едва различимая синяя жилка. Обычно воды в ней, знал комбат, не много. Пять лет назад ему, в ту пору командиру взвода, пришлось ее преодолевать. Тогда он здорово поволновался. Речушка оказалась норовистой. Одну из боевых машин пехоты ее сильное течение снесло в сторону от брода, и она, выстрелив из-под воды облаком дыма, заглохла. Выполнение поставленной задачи, можно сказать, первой в его офицерской биографии, оказалось под угрозой. А ему очень уж хотелось на том учении доказать, что взводом он управляет ничуть не хуже предшественника, назначенного с повышением.
И все же он тогда успел. Приказал механику-водителю уже переправившейся машины дать задний ход, сам выхватил конец буксирного троса и потащил его, преодолевая тугое течение воды, к заглохшей БМП. Вытащил довольно быстро, а упущенное время наверстали скоростью в пути. В общем, к моменту атаки прибыли в указанное место.
Вечером тогда к нему подошел один из офицеров и спросил, почему, мол, так сильно взмок, что даже сапоги сушить повесил. Александр в двух словах рассказал ему, как форсировали речку, как снесло БМП и как он с подчиненными вытаскивал ее.
— А зачем ты вброд-то попер? — удивился товарищ. — Там же неподалеку мост есть.
— Так он взорван был, — ответил Александр. Тот хохотнул:
— Условно же!
Александр потом не раз вспоминал этот случай и разговор, когда станет служить в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Там, в отрогах Гиндукуша, он каждой своей клеточкой проникся пониманием: учебный бой условен лишь до поры.
Тот мост, конечно же, и теперь соединяет берега речушки. Но для Черножукова он не существовал: на карте его пересекли выведенные черным карандашом прямоугольники — мины «противника». Подходы к нему — в условных знаках инженерных заграждений... А брод чист. Да, чист. Вот только пару дней назад здесь шли дожди. Реки, бегущие с гор, обычно после этого разбухают, так что там, где вчера еще было воробью по колено, порой несутся потоки мутной, бурлящей воды.
И все же, думал Черножуков, обходной маневр надо совершить через горную гряду справа, во что бы то ни стало преодолеть речушку вброд. Такой маневр для «противника» был бы неожиданным: ведь обороняющийся наверняка считает, что тот, кто наступает, вряд ли станет рисковать людьми и техникой.
Командир третьей роты, офицер, который, казалось, уже устал командовать подразделением, на этот раз слушал задачу внимательно.
— Переправитесь здесь, — комбат нацелил карандаш в точку, где речушка делала изгиб. — Дно твердое, проверено. Воды, как понимаете, сейчас в ней больше обычного, но преодолеть можно.
На секунду замолчал, а потом с ударением произнес:
— Надо преодолеть.
Капитан козырнул и отправился в роту, боевые машины которой, фыркнув на прощание, унеслись к виднеющимся высоким горам. В утреннем полумраке они выглядели таинственными и оттого притягивали к себе взор. «Ничего, ему это не впервой, справится», — подбадривал сам себя Черножуков. Ротный был уже немолодым офицером, потому, возможно, и казался вялым в движениях. А Черножукову, по правде сказать, нравились люди деятельные, с упоением преодолевающие трудности...
После огневой подготовки батальон дружно перешел в атаку. В критический момент во фланг «противнику» ударила третья рота. В бинокль комбат видел, как люди четко, на ходу покидали машины и занимали места в атакующей цепи. Еще немного времени, и рота зашла бы обороняющимся в тыл. Об этом только и мечтает любой командир. Но «противник» срочно перегруппировался и начал отступать, оставляя населенный пункт.
«Виктория!» — услышал Черножуков чей-то ликующий голос. Сам он улыбался сдержанно. В свои молодые годы Александр сумел избавиться от приступов тщеславия, а это все равно, что выйти из темной комнаты на свет, к солнцу.
И тут взгляд комбата упал на боевые машины третьей роты. Как и в других подразделениях, они были в белесой пыли — различий между ними Александр не увидел. А ведь несколько минут назад им пришлось форсировать водную преграду, стало быть, не пыль, а грязь должна лепиться к их колесам, броне. Вывод напрашивался сам собой: через речушку рота переправилась по мосту. В этот момент настроение у капитана Черножукова сразу же испортилось и он вызвал командира третьей роты.
— Почему не пошли вброд? — с еще большим раздражением переспросил он молчавшего офицера.
— По такой воде мы бы застряли там, — часто моргая, спокойно ответил ротный. — А у меня есть новички, побоялся, что стушуются...
— «Застрянем», «стушуются», — Черножуков покачал головой. — И это говорит командир роты... Что же вы в реальном бою делать будете? Тушеваться или бить врага?
По лицу капитана словно пробежало ярко-красное пламя. Видно было, как от напряжения под его щеками ходят желваки. Он считал, что действовал в интересах батальона, старался, чтобы молодой комбат не сплоховал на учениях. Мог бы оценить его шаг, на худой конец промолчать, тем более, что ни разведки «противника», ни посредников у моста не было. Выходит, и знать-то никто об этом не будет. А он, комбат, принципиальность свою показать решил. Не понимает, задержись рота с атакой во фланг, неизвестно, чем бы все кончилось. Во всяком случае, о хорошей оценке батальону и мечтать не пришлось бы.
— Пойдемте, — бросил Черножуков командиру роты, заметив по его глазам, что в душе тот не согласен с ним и оправдывает свой поступок.
И снова третья, не отдохнув после «боя», устремилась к обозначенной на карте тонкой линией речушке. Переправилась по ней уже по знакомому мосту, затем резко повернула направо и вскоре оказалась у той самой точки, где комбат приказал ротному форсировать водную преграду вброд. За пять прошедших лет после памятной Черножукову переправы здесь ничего не изменилось. «Пожалуй, берег на той стороне стал более пологим, — подумал Александр. — Знать, немало по нему прошло техники, стесавшей гусеницами и колесами каменистую почву». Только скалистый обрыв чуть левее выглядел так же внушительно и неприступно.
Река бурунилась, быстрым течением подмывая берега. Не отсвечивались солнечные лучи в ее темных от песка и ила водах. Черножуков сел на место механика-водителя боевой машины и нескоро, словно в замедленной съемке, повел ее к урезу реки. Тут машина будто замерла, потом, фыркнув, пошла, как бы наперекор быстрому течению. На середине, когда, казалось, мутный поток вот-вот снесет БМП, комбат прибавил газу. Машина увеличила ход и вскоре передок ее был уже на суше.
Наблюдавшие за переправой солдаты, сержанты и офицеры роты волновались не меньше Черножукова: не застрянет ли БМП? Не снесет ли ее к скале? Даже ротный, забыв на минуту, ради кого комбат устроил этот «спектакль», переживал вместе со всеми. «Мастер», — уважительно отозвались вслух о своем командире подчиненные.
