Николай Куликов - Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!
Николай Куликов - Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес! краткое содержание
Николай Куликов
Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!
Глава 1. Встреча у отметки 24-07
26 декабря 1944 года. Балтийское побережье, 60 км к северу от г. Лиепая
Капитан Горячев Федор Алексеевич
— Впервые на подводной лодке? — спросил меня командир.
— Я и по морю плыву впервые, товарищ майор!
— Не майор, а капитан третьего ранга.
— Никак не привыкну к вашим флотским званиям, — посетовал я, виновато улыбнувшись.
— А вам и не надо привыкать: через несколько часов расстанемся, — заметил Травин.
Последняя фраза прозвучала в его устах несколько суховато, и он дружелюбно добавил:
— Пока можете поспать — располагайтесь, как дома!
— Но не забывайте, что в гостях, — отпустил я бесхитростную шутку.
Командир вежливо улыбнулся и уже в дверях каюты нравоучительно произнес:
— А по морю, между прочим, не плавают, а «ходят» — так-то!
Потом он задвинул дверь (на лодке они закрывались на манер купейных в поезде), и я остался в одиночестве.
Меня должны были видеть как можно меньше людей — именно поэтому капитан уступил мне свою крохотную каюту. Он же предупредил, что переход до Лиепаи займет не меньше девяти-десяти часов, причем последние двенадцать миль пойдем в погружении.
Я мог как следует выспаться, что было очень кстати (последние двое суток почти не смыкал глаз). Сняв пиджак, я выключил свет и улегся прямо в брюках и рубашке поверх синего полушерстяного одеяла, которым была застелена узкая командирская койка. Несмотря на сильную усталость, долго ворочался с боку на бок: очевидно, сказывалась смена обстановки — хотя я давно привык к кочевой военной жизни. Впрочем, спать на подлодке мне еще не приходилось. Как-то сами собой накатили воспоминания… Вспомнились Смоленск, друзья и сослуживцы по оперативно-розыскному отделу: Петрович, Сынок, подполковник Горобец… Как они там?..
— Просыпайтесь, товарищ Иванов! Через час с небольшим будем на месте.
Я открыл глаза. В каюте горел свет, и около койки стоял командир: во время морского перехода общался со мной только он — таковы были правила. Еще на берегу полковник Фролов представил меня как «товарища Иванова» — все по тем же конспиративным соображениям. Но, судя по всему, Травин не в первый раз перевозил подобных «пассажиров», поэтому был крайне сдержан и лишних вопросов не задавал.
— Сейчас чайку попьем и перекусим, чем бог послал, — сообщил он, увидев, что я проснулся.
— Спасибо, насчет чайку не откажусь, — сказал я и сел на койке. — А вот есть не хочется.
— Укачало с непривычки? — рассмеялся капитан.
— Похоже на то… Вроде подташнивает, и совсем нет аппетита.
Когда Травин вышел, я обулся и критически осмотрел себя в маленьком зеркальце на стене каюты: небольшая щетина, неухоженная прическа — это нормально. Так и должен выглядеть бывший псковский полицейский, спасающий свою шкуру бегством с отступающими немецкими войсками. Взглянув на наручные часы, отметил: половина первого ночи…
В этот момент в коридоре за дверью прозвучал сигнал, напоминающий трель электрического звонка. Сразу послышались какие-то команды, топот ног бегущих людей и вслед за этим — сильный шипящий звук (как потом объяснил командир, это воздух выходил из специальных цистерн по мере их заполнения забортной водой). Вскоре палуба сильно накренилась на нос, и даже я, сугубо сухопутный человек, понял: мы погружаемся. Через несколько минут лодка выровнялась и перестала раскачиваться — очевидно, пошла в подводном положении.
Открылась дверь, и в каюту вернулся Травин. Впереди себя он пропустил матроса в белой поварской куртке, который внес на подносе два стакана чая в красивых подстаканниках, сахарницу и тарелку с печеньем. Все это «повар» сноровисто выставил на небольшой квадратный столик в углу узкой (двоим не развернуться) каюты, после чего молча удалился.
— Ну вот, товарищ Иванов, как и обещал — погоняем чайку! — сказал командир и сел на круглую вертящуюся табуретку, привинченную к палубе рядом со столиком.
Я расположился на краю койки.
— Зовите меня Виктором, — попросил я Травина в нарушение той самой конспирации (безликое «товарищ Иванов» мне изрядно надоело).
— Ну, а мое имя тебе известно. Не против, если обойдемся без отчества и на «ты»?
— Конечно, — согласился я.
Командира звали Петр. Когда он представлялся, пошутил: «Имя и фамилия подлинные — мне ведь не надо конспирироваться!» Сейчас он заговорщически подмигнул:
— А не «замахнуть» ли нам граммов эдак по пятьдесят — за твое успешное возвращение? Как, Виктор?
— Когда вернусь, тогда и «замахнем» — ты уж не обессудь!
— Было бы предложено… — спокойно отреагировал Травин.
Минут через десять, когда чай был выпит (к печенью мы так и не притронулись), он выдвинул из-под крышки стола ящик, откуда достал небольшой тетрадный листок в клеточку и простой карандаш. Потом он склонился и начал рисовать какой-то чертеж.
— Потерпи немного, — пояснил с улыбкой, — сейчас кое-что изображу…
Этот Травин внешне очень напоминал мне знаменитого Валерия Чкалова — летчика-героя, кумира мальчишек и юношей моего поколения. Такой же крепко сбитый, с открытым лицом и зачесанными назад русыми волосами. Закончив рисунок, он расстегнул темно-синюю морскую тужурку, под которой была полосатая тельняшка (в каюте стало душновато — шли-то под водой), и повернулся ко мне на вертящейся табуретке:
— Твой полковник просил познакомить тебя с лодкой — конечно, в общих чертах. В Лиепае, по данным нашей авиаразведки, базируются немецкие подлодки седьмого проекта…
— Знаю. Даже чертежи их видел, вернее, общие схемы, — не удержался и «щегольнул» я своими познаниями.
— Вот-вот, схемы. А «вживую» на лодке первый раз. Тем более моя «щука» очень похожа на немецкую «семерку» — только размерами немного меньше.
— Как ты сказал, «щука»?
— Так мы называем наши лодки класса «Щ». Вот смотри, я набросал эскиз: корпус подлодки разбил на семь отсеков. Впереди, в носовой части, — торпедный. И так до дизельного в корме. Сейчас прогуляемся, и сам все увидишь…
Через полчаса я вернулся назад, получив некоторое представление о внутреннем устройстве боевого подводного корабля: Травин вполне профессионально и, самое главное, доходчиво провел эту короткую, но весьма важную для меня «экскурсию».
В Москве, когда полковники Фролов и Громов познакомили меня с оперативными разработками по «Урагану», они поставили передо мной следующие задачи: первое — установить контакт с Валетом, поступив в его распоряжение и обеспечив бесперебойной связью с Центром. Второе: по возможности помочь ему добыть схемы и чертежи управляемой «ФАУ». И, наконец, третье: содействовать уничтожению «ракетной» подлодки. Не знаю, как насчет чертежей, но по поводу «уничтожения» задача была хоть и сверхсложная, однако, на мой взгляд, отнюдь не безнадежная. Если Валет сумеет выяснить точное место стоянки вражеской лодки, то можно будет навести на нее нашу авиацию. Это как основной вариант. Далее: если удастся установить точное время выхода «ракетной» лодки в море, то в этом случае ее могли бы «встретить» наши подводники. Но не исключено, что придется полагаться только на свои силы. С этой целью меня снабдили новейшей миниатюрной магнитной миной огромной разрушительной силы. А для того чтобы установить ее в нужном месте — в такой точке того или иного отсека, где бы ее взрыв нанес подлодке максимальное поражение и даже привел бы к гибели, — надо было четко знать наиболее уязвимые места подводного корабля. Поэтому моя недавняя «экскурсия» по травинской «щуке» была вызвана не одним только праздным любопытством…
Сжатый воздух начал с шумом выдавливать воду из балластных цистерн — лодка качнулась и, задрав нос, пошла на всплытие.
— Собирайся, подходим к району высадки! — заглянул в каюту командир.
Я натянул теплый свитер, надел видавший виды пиджак, предварительно проверив документы в боковом кармане, намотал теплые байковые портянки и обул кирзовые сапоги. Вернулся Травин и с ним коренастый широколицый офицер азиатской наружности в кожаной зимней куртке и шапке-ушанке.
— Мой старпом доставит тебя к берегу, — сказал командир. — С мостика только что доложили: есть условный сигнал!
«Как и запланировали, ровно в два ночи», — отметил я, взглянув на часы. Потом быстро облачился в черное драповое пальто, в боковой карман которого сунул пистолет — компактный австрийский «штейр». В другой положил «лимонку»: неизвестно, какие «сюрпризы» могут ждать на берегу. В довершение надел темно-серую кепку и набросил клеенчатый плащ-дождевик — его на время высадки мне предоставили подводники.
Старпом подхватил мой объемистый рюкзак с рацией и прочим снаряжением, и мы двинулись на «выход».
