Light Smoke aka Дым - Дневник московского пАдонка
Неловко как-то осознавать что у меня впервые в кои-то годы несколько обострений сразу — и со здоровьем и с психикой сразу…
Идя седня на работу солнечным и достаточно приветливым утром, смотрю по сторонам и наслаждаюсь. В краю контрастов живем мы. Еще совсем недавно, подняв воротники, под лютым ветром спешили домой, не глядя никуда, кроме как под ноги — а теперь, блаженно щурясь на солнце, можем себе позволить неторопливо прогуливацца где придецца.
Бесформенные тела, сбрасывая кочаны пуховиков и шкуры шуб, приобретают рельефные очертания. Перемены снаружи — перемены внутри. Спешка, суетливость и сумрачность куда-то исчезают — на смену им приходит расслабленность, созерцательность и умиротворенность. После холодных черно-белых будней на неподготовленную голову сваливаецца столько новых цветов и ощущений, что даже слегка одуреваешь от такого разнообразия. Апрель и май — мои самые любимые месяцы.
Каждый год мир умирает и затем возрождается заново, и каждый раз мы, как дети, радостно ведемся на забытые за время спячки яркие картинки и вкусные запахи. Наивно, с широко раскрытыми глазами. А чем плохо? — ведь, в конце концов, именно эти три-четыре месяца самозабвенного барахтанья в чувственно — гедонистическом коктейле и заряжают многих из нас энергией для последующего серьезно-рационального существования — кроме тех, кто весь год живет в атмосфере легкого лаунджа.
7 апреля.
Пашел с мамой ко врачу, нашей участковой. Мамае надо было вымутить рецепт на какие-то лекарства, заодно послушать чего со мной делать. Полчаса в коридоре с полуживыми на вид бабульками и дедульками (неужели и я когда-нибудь стану таким… ужас), и я на приеме. Поскольку и в момент приема меня некисло крутило, я горестно провыл про боли в пузике и прочих радостях — у меня еще и поясницу ломит и ваппще вчера даже заснуть не мог из-за болей….. 'Ничо, вылечим! — обрадовала врач. Надо сказать, что наша участковая обладает именно тем нечасто встречающимся вообще среди людей даром, который, при его наличии, делает врача настоящим дохтуром, даром, который не приобретешь ни в какой медицинской академии. Есть такие люди — они могут поднимать настроение самим своим присутствием, словами. Есть такие врачи — посмотришь, поговоришь чуть — и сразу легче, то есть, вроде бы не все так и плохо сразу кажецца. Наша тетенька умеет взбодрить — я сразу с ее слов поверил, что сдам анализы, посижу на диете, попью таблеточки и буду в строю:).
В пятницу гастроскопия….кишку глотать (мама, роди меня обратно!!!!: ()… что ж мне так не везет… это все на нервной почве наверняка, из-за неприлично затянувшейся неопределенности с армией и опускалова на работе…
Еще я ехал домой с большим крюком из-за дел, через Автозаводскую, забыл что сегодня мясо играет, в результате был очень неприятно 'обрадован', после Театральной подняв глаза от свежекупленной 'Команды' Дуги Бримсона и обнаружив с десяток тел в красно-белых шарфах и еще большее количество без оных, без особого интереса изучающих меня и с любопытством обложку моей книшки. Кстати, двое рядом стосов обсуждали ехать им встречать коней из Ростова или нет… Сипец щщи — я подумал о том, как бы было прикольно развернуцца и с ноги прописать кому-нить в солнечное с зарядом 'ЦСКА уже здесь!!! , но поскольку я сам себя чувствую так, будто мне кто-то в живот вставил с ноги скользящим по пупку и я не лишен мозгов и инстинкта самосохранения, делать этого конечно не стал. Несколько неприятных минут я также пережил, пока вышел из метро, с кишашей мясными платформы (кто из фанатья так попадал в такие дни в гущу фанов ненавистной с децтва команды, еще и неожиданно для себя — поймет меня), и двинул знакомым с децтва маршрутом, гадая — а не встречу ли я кого из местных бандерлогов среди хрюшек, шныряющих в окрестностях. Не встретил. И чудненько.
Зато кумиры натянули Ростов. РСМ-ЦСКА — 1–3. Наконец-то, лед тронулся!!!!!!Уряяя!!!!!
9 апреля.
''Я не боюсь никого-ничего
Кроме себя самого — ВО!!
Встаю. Утро. Собираюсь, полотенце, полис. По дороге в больнице заскакиваю в поликлинику сдать анализы — сипец щщи, со мной поздоровалась девочка, с которой я учился еще в первом классе. Просто подошла и сказала — 'Привет, Саш! Не узнаешь? Я узнал, даже имя вспомнил, мдя… я в четырех школах поучился и большинство людей, с которыми я учился либо не узнают меня либо делают такой вид, а подходить самому у меня обычнонет желания… А тут девочка, которую я последний раз лет в 10 видел….. Потроцкили и разбежались. Она дальше со своим гриппом домой, я на гастроскопию.
Иду под дождем по территории больницы, грустно фтыкаю на серые дома, лужи под окнами, смотрю на корпус терапии, в котором я провел месяц, а вот и хирургия — суда я попал несколько раз, сбоку приемная, куда привозят на скорой — я приходил сюда сам несколько раз (до травмопункта на Таганки ехать куда дольше, чем дойти сюда), с ожогом на руке, когда мне ее прижгли автоприкуривателем из-за некоторых разногласий 'друзья' (никогда до этого не нюхал как пахнет собственное паленое мясо. Хорошо не убили, сейчас понимаю, что еще легко отделался, связался не с теми людьми — я тогда ахуенно пересрал, чего говорить… по крайней мере не показал этого), со сломанным носом — всегда помогали.
Сейчас колбасит, как перед махачем, хоть мне и делали эту процедуру лет в 10, я уже забыл, знаю, что не смертельно — все равно стремаюсь. Повторяю про себя строчки песенки, вынесенной в эпилог.
Я знаю все о страхе. Я понял давно одну тему — я ведь боюсь не трубки с лампочкой, которой мне сейчас достанут до кишок, которую уже запихивали тысячам людей и ничего — все живы и не паряцца — я боюсь себя, своих ощущений. Как и в драке — страшно ее ожидание, страшно ожидание боли, но как только она начинаецца — все становицца параллельно.
Это тема интересная, насчет ощущений и общего состояния. Я вот подозреваю, что получил на нервной почве свои нынешние проблемы со здоровьем.
Кому ж не известно, что горе, радость, страх сильно влияют на человека, могут менять его самочувствие: от горя можно заболеть и умереть даже, от счастья — выздороветь (да, блин, чег омне надо — чтоб мне счастье было!). Меняется обмен веществ, работа всей эндокринной системы. Страх может парализовать, лишить способности действовать даже для спасения своей жизни — а может, наоборот, вызвать небывалые силы: тут дохлый стос огромные тяжести ворочает и валит здоровых стосов со страху, через стены перепрыгивает (гыгыгы, я бегал как-то от злой собачки. кадр. Стена 2 с лишним метра, к ней бегу я — за мной злая псина, у меня только в памяти осталось — вот я перед стеной, следующий кадр — сижу на попе по другую сторону стены на какой-то колючей растительности и глупо улыбаюсь. Потому что штаны хотя бы сухие и не врубаюсь как я тут оказался… сзади, за стеной лает собака…..) Когда очень-то надо! Недаром многие любопытствуют: пустить за спринтерами разъяренного тигра — пролетят стометровку за девять секунд, это круче любого допинга будет.:)
Получаецца, что ощущения могут менять границы возможностей организма. Влияют на его первейшие потребности — вплоть до усиления или ослабления самого инстинкта жизни в целом.
Дождался своей очереди, зашел. Тетенька прыснула мне в рот ледокаин. Все свело и замерзло, слюна пошла. Неприятно. Ложусь, меня оборачивают принесенным полотенцем, в рот пластмасску, чтоб челюсти сжать не мог. Трубка. Сердце бьецца, наверное, раза в два быстрее чем обычно. Пропихинули сквозь горло. Я контролирую себя на 100 процентов, все свое тело — не дергаюсь, вообще стараюсь не шевелицца, хотя хочецца дергацца. 'Молодец' — ласково говорит мне медсестра, — 'сейчас, потерпи'. Конечно, я не облажаюсь — я конь и должен вести себя как мужик. Внутри вертят этой штукой, я терплю. Хуево. Стараюсь думать о том, что я не здесь. 'Видел я каком-то фильме, в каком-то старом фильме, как льецца солнце на золотые пляжи, но вряд ли вспомню, теперь я вряд ли вспомню — дождливый полдень мне не подскажет…
Шланг вытаскивают. Только что я немножко породнился с туевой хучей несчастных, которыъх трахнули в кишки тем же девайсом. Правую часть рта не чувствую вообще — ледокаин действует.
Тетенька, которая смотрела мне в живот что-то очень увлеченно пишет на моем листе, не самая приятная у нее работка — чужие желудки рассматривать. Каждому — свое. Говорить нормально сложно из-за обилия слюней во рту и замороженного рта, но я умудряюсь проблеять — Чего там у меня? она улыбаецца — 'Ничего страшного'. Учитывая, сколько она наверняка видела всего, для нее и заурядная язва может быть нестрашной. Все лечицца. Когда я вышел, я был спокоен.
Переодеваю обувь, забираю куртку и выхожу на улицу. Поднимаю лицо. Дождик. Капает. Чертовски хочецца закурить, но я, конечно, этого не сделаю. Улыбаюсь и иду. День только начинаецца.
