Георгий Злобо - Румбо
— Мы опровергнем аксиомы центральных уровней и используем радиоактивные металлы для повышения сопротивляемости, как завещал великий Румбо!
— Вы верите в существование Румбо? — искренне удивляюсь я.
— Я видел Румбо собственными глазами во время 2-ой Главной Шизопровокации. Я находился в подвижном колодце времени и в моменты рассоединения пространств мог перемещаться в прошлое.
— Вы видели Великих Предков? С ума сойти… почему я должен вам верить?
— Ты не должен. Ты волен покинуть помещение тем же путём, и болтаться опять по степи в хищных выхлопах.
— В хищных выхлопах?
— Этот жёлтый туман. Он живой. Его капли вызывают коррозию. Никакие присадки не спасут от этой дряни. Он жрёт тебя, словно стая пираний.
— Альтернативы нет? — с сомнением я смотрю в люк.
— Тебе решать. Да только ты сам давно уже всё для себя решил. Осталось последнее: вступительная жертва и клеймение.
Я понимаю всё сразу, без запинки.
Отступаю, высвобождая фаллос, а затем обрушиваю на шею Мамочки сабельный удар рабочим полотном рук.
Голова Мамочки катится по перламутровому полу.
Я насаживаю её трепыхающуюся глотку и возвратно-поступаю, легонько посвистывая.
— Клянёшься ли ты отворить фистулу, когда Грибы захотят укоротить тебя в мясорубке? — вопросительно вспыхивает @.
— Пэссарь! — отвечаю ему, с лёгким шелестом.
— Клянешься ли «спрашивать за дозволенное» только по выкатыванию шара одним из Тощих?
— Пэссарь!
— Клянёшься ли сечь непослушных?
— Пэссарь!
— А теперь, сотвори ключом!
Я выхожу из тела Мамочки (оно золотисто всхлипывает), продолжая потеть и прерывисто вздрагивать.
Впервые убеждаюсь в том, что женщина может жить без головы.
Выжимаю из вены клапан, распускаю «бантик», затем прокусываю целку, вскрываюсь.
В глазах мигает, перламутр стен невыносим.
Высверливаю утробно-серебряным голосом:
Глиной буду — не просрусь
Сукой буду — не проснусь
На хуе вертел я брови
Ваш на веки — брат по крови
Буду резьбы рвать — казните
Будут плавить — помяните:
«Был негибок, срал в упряжке,
И сорвался на растяжке.»
@ мерцает кабелем, а затем испускает горловой фистулой тонкий прерывистый скрежет.
Скрежет включает подъёмник и открывает вмонтированный в стену прокатный агрегат (ПА).
Дрозд набивает код.
Стальные катки приходят в движение.
Мы цепляем дрожащее тело Мамочка ручными крюками и загружаем вместе с головой в судно.
Тело поступает в ПА и медленно плющится.
Из продолговатой щели выползают полосы тонкой розоватой фольги.
Намоточный вал накручивает фольгу ровным тугим рулоном.
Я касаюсь рулона: он липкий от крови.
Я смотрю на @: @ потирает щуп.
— Эта ячейка — на самом деле вагон циркуля, — сообщает он мне с желтоватой вспышкой.
— Вагон циркуля?! Здесь?!.. А лицензия… без лицензии целку повредить можно…
— Лицензии нет. — @ разматывает рулон, отрывает изрядный кусок фольги и протягивает мне с мелодичным свистом, — но её заменяет смекалка. Держи — намотай на целку, да поторопись: мы отстали от графика.
шумы священного
грибное разотождествление
Створ внешнего контура бесшумно отъехал, открыв вход в овальный тоннель с зеркальными стенами. Острый фиолетовый свет приторно сочился из невидимых человечьему глазу отверстий, пропиленных в виде направляющих дорожек дренажным лазером.
Румберт всосался, вяло перебирая пальцами в складках плаща из чёрной местами кучерявой кожи, проскользил к пропускному клапану, зажал в кулаке радиевый код-шарик, представил левое щупало.
Щупало углубилось в отверстие. Пропускное устройство сканировало шарик. В случае несоответствия специальный механизм либо отсекал конечность, либо зажимал гидравлическими тисками, так что вырвать её никогда уже не представится возможным.
Выкрикнуло сигнал о-п, и Румберт извлёк жирно вспотевшее щупало из пропускного клапана.
Зеркальная плита за спиной свернулась спиралью, впуская на Грибной этаж: стены из танталовых плит с арт-полировкой; хромированное кружево пола пульсирует утверждающим пси-излучением.
Румберт скользил, зная, что десятки электронных глаз следят за ним, десятки уловителей считывают мозговую карту, десятки пси-инфильтрантов пытаются потревожить и без того издёрганное за последние фазы тонкое тело.
Хорошо, что путь недолог: вот и приёмная.
Здесь сидит Мо-Бру, сквозной секретарь Бнильбо.
Сам Гриб-907 Углегандон Бнильбо ожидал посетителя в кабинете о-п, сконструированном из сумрачного оттенка мрамора, коим отделывали до зимы склепы и опочивальни. Здесь возвышался молибденовый стол, с подсветкой микшированного лазера, гусь-гроб, трафаретник «viii»; сияющий золотом каркас таил витые дисковые норы. Водородные подсвечники яростно тлели во рту и гениталиях железной кобылы, чью освинцованную с иттриевым сердечником статую венчала корона из цельного куска гигантского био-бриллианта. В углу на ванадиевой подставке маслянисто вращалась стильная треугольня.
Бнильбо полулежал на просторном топчане палладиевой стружки, вертя руках пульт пневмо-подачи.
— Румберт 99999 в приёмной, — сообщил Мо-Бру тюнингованным под звон серебряных пластин голосом.
— Пэссарь. — кивнул в оповещающий шар Бнильбо.
Невидимая ядовитая бахрома убралась в стены, открывая пульсирующую разрядами дверь-жало.
— On-булдысвич, — высверлил пароль Румберт.
Дверь втянула его вспышкой магнитного поля.
Бнильбо сдержанно поздоровался, серебряный буж выполз из седла титановой струны кресла.
— Кирнёшь? — Углегандон явил левитационный бар.
— «Урановый штепсель».
— Такого не держим… — Бнильдо с недоумением загрузил инфо-спираль, — что это за дрянь? типа ториевой колбы?
— Помощнее… — уклончиво прогудел Румберт, ловя форсункой пузырёк «либидо».
— Собрался в Парк Оргий? — подрезал Углегандон после паузы.
— Сегодня вечером «резкий» маскарад намечается, я приглашён… думал, ты тоже?
— Возможно… я не проверял сквозную почту. Не до резкого мне сейчас. Для того и тебя позвал: посоветоваться.
— Ясно, что не «либидо» сосать, — сдержанно сверкнул кабелем 99999.
— Не «либидо». А хуй. Соси, давай!.. впрочем, шучу. Шучу, а мне ведь не до шуток. Только что ознакомился с результирующим файлом анальной разведки: положение очень серьёзное.
— Что такое? опять Д%?
— Они строят сетевые бригады. Вербуют отчаянных, недовольных старейшинами румбо, снабжают микро-чипами, сурьму молотят по-разному.
— Но у вас же есть канал информации… хотите сказать, что до сих пор не внедрили лазутчиков? Собери Совет ХХХ, требуй дать вам АА-полномочия… я поддержу вас… организуйте локальную некро-атаку — и о-п!
— Это всё так, так! — свинцово загремел Бнильбо, — лазутчики давно действуют, но мы не поспеваем за ними! Всюду опаздываем! Службы неповоротливы, на каждой ратификации системы повисают… а таких ратификаций даже для самой простой оборонной инициативы требуется не менее полутора тысяч… можешь себе представить?
— Раздутый административный аппарат? Это мне знакомо, — усмехнулся 99999, — пока не перешёл на легко-сплавные маятники, так и рубил тупым лезвием. А потом заменил весь каркас на бледноголовых — и дело продвинулось феноменально!
— Прописные истины заставляешь меня повторять: бледноголовым выше BB путь закрыт. Это — совсем не та категория граждан. Тотальная роботизация считается стратегией высоко-рисковой.
— Высоко-рисковой… вы же не на бирже играете. За роботами — будущее, это же очевидно. У меня 4 жены — последнее поколение. Я — счастливый семьянин, как ты знаешь. И Д% использует бледноголовых вовсю…
— Блядь, не до этого сейчас, говорю тебе! — сверкнул кабелем Бнильбо. — Роботы-хуёботы. Это сейчас не поможет. Они уже готовы осуществить дерзкий план: массовое убийство грибных чиновников.
— Так усильте защиту. Неужели нет возможности?
— Защита давным-давно усилена… Боюсь, у нас остаётся единственный выход…
Напряжение повисло над треугольней, подёргиваясь, словно человек в петле.
Треугольня ускорилась, стрелы её свились мерцающим диском, исходя маслянисто проникающим зудом.
— Разотождествление? — тяжело-цепочно переспросил Румберт, — тогда чего де вы ждёте?
Бнильбо вздрогнул всем телом, так что треснувшая искра едва не погасила влагалище статуи.
— Не ждал от тебя такого вопроса, — наконец проскрипел он фольгой.
Био-плинтус по углам помещения налился кровью и едко вспотел.