Марина Струкова - Мир за рекой.
У большинства людей всё было наоборот.
Свинская реальность в глазах обывателей однозначно ценнее небесной мечты. Потому что реальность осязаема, её можно хватать, рвать, жрать. И когда писатель извлекает своего персонажа из мира грёз и тычет мордой в дерьмо или сперму, критики одобрительно крякают. Рыцарь должен разлюбить Мадонну и отыметь кухарку на заднем дворе, чтобы толпа зааплодировала, и назвала это победой жизни!
* * *
В апрельский теплый день они сидели на пороге склепа — Света Лу, и Власта, напротив стояли Слэш и Крыс. Откупорили пиво.
— Смотрите, наша Эми! — Воскликнул Слэш.
Эми выглядела непривычно — ни корсажа, ни кружев, строгий костюм кремового оттенка, светлые туфли, легкий макияж, только прическа прежняя — волны и спирали светлых локонов до талии. Серебряный крестик на шее.
— Эй, ты странная какая-то! — Заметил Слэш.
— Привет, ребята. — Сказала Эми звонким голосом, её глаза сияли. — Как жизнь?
— Нормаль, — ответил за всех Крыс.
Эми словно ждала вопроса, и её не разочаровали:
— Ты чо такая гламурная? — Слэш подошел вплотную к Эми, демонстративно заглянул в декольте, хотя видел эту грудь более открытой в корсаже.
— Жизнь изменилась.
— Не заметно.
— Наверное, я должна с вами попрощаться.
— Это как понимать? — Глаза Слэша стали круглые как пуговицы. Такие глаза Света видела у плюшевых мишек.
— Я выхожу замуж на днях.
— Ни фига себе. Маша — не наша. — прокомментировал Слэш.
Остальные молчали. Как-то неожиданно всё получилось.
— Эми, а когда твоя свадьба? Ты ведь нас пригласишь?
— Понимаете, ребята, — мягко улыбнулась Эми. — Это семейное торжество, там будет узкий круг родственников и знакомых.
— Мы думали, что твой узкий круг это мы? — Недобро ухмыльнулся Слэш.
— Да, конечно, как же иначе. Но там будут люди совсем другой возрастной категории, ровесники моего жениха, а ему около сорока. Правда он прекрасно выглядит. И вам там будет неуютно. Но сейчас я приглашаю вас в ресторан. Мы должны красиво попрощаться. Я уезжаю в Германию.
— Нам это не нужно, — сухо сказал Слэш. — Лучше бы как раньше скинулись на портвейн и вмазали возле склепа. Ты забыла, с кем говоришь, Эми: Можно мы будем считать, что похоронили тебя? — Спросил он как-то беззащитно.
— Вы хотите, чтобы я умерла? — Голос Эми дрогнул.
— Нет, конечно. Слэш, ты — дурак! — Возмутилась Лалуна. — Мы желаем тебе счастья, мы любим тебя, Эми. Ты классная! Пусть у тебя родится мальчик, похожий на Вилле Вало. И вообще пусть сбудется все, что ты себе сама желаешь, как пишут в открытках.
— Спасибо, Лу. Удачи, ребята, — и Эми побежала к выходу, взрослая яркая женщина. Все смотрели вслед.
— Она нас предала, — сказала Власта. — Ей западло пригласить нас, своих друзей. Она боится, что в своём прикиде скомпрометируем её, леди из высшего света.
— Не смей так говорить о ней, просто Маша выросла из этой фигни. — Вызверился Крыс.
— Фигни? Это наша жизнь! — Закричала Власта, — это наш образ мышления, если ты и Эми в это играли, мы этим жили.
— Вы помните, как Эми, то есть Маша, с нами нянчилась? Как её предки нас из тюрьмы вытаскивали, нам ведь сроки грозили за хулиганство? И если сейчас она решила жить, как все, то не виновата. Вообще удивительно, как она оказалась здесь, на кладбище.
— Конечно, богатенькой девочке хотелось острых ощущений, чего-то утонченного и изысканного до боли. Она поиграла и свалила, интеллигентно нас послав. Чего ты трясешься, Крыс? Ты ведь из-за неё к нам пришёл. Панк.
— Да, из-за неё. — Сказал Крыс. И Света удивилась, каким он выглядел взрослым и строгим. И поняла, что между ней и Крысом что-то безвозвратно потеряно, какая-то возможность на примирение с реальностью.
— Давай посмотрим, кого там похоронили, — попробовала отвлечь всех от грустных мыслей Власта. Они подошли к свежей могиле. Надпись была короткой "Иванов Сергей Алексеевич".
— Добро пожаловать, Сергей Алексеевич. — Сказал Крыс, плеснув на могилу пива. — Здесь никто не будет тебе мозги ебать.
* * *
— Ты опять таблетки пила? — Без осуждения спросила Света Лалуну, когда та, с растерянной улыбкой и плывущим в сторону взглядом, сказала: "Пойдём на крышу".
— Пойдём.
Они сидели на крыше.
— Хочешь колёсико?
На бело-розовой ладошке Лу лежала белая капсулка.
Света покачала головой — водка надёжней.
— Ох, как торкнуло. — Восхищенно прошептала Лу. — Крыша едет — дальше будешь…
Света тоже прислушивалась к своим ощущениям. Они с Лу тащились от разных вещей — в белокурой Светиной башке шумела русская водка, а под черной шевелюрой Лу ум за разум заходил от заграничной дряни с подпольной фабрики.
Все изменялось с какой-то плавной силой, словно Свету накрыл плотный прозрачный вал, сквозь чуть искажающую линзу которого всё сложное стало казаться простым, а все простое наоборот приобрело какой-то особенный смысл — смысл был в останках мертвого голубя, лежащего у двери чердака, в блестящем на солнце стекле машины, стоящей на другой стороне улицы, в теплом порыве ветра. Всё вокруг словно силилось сообщить ей нечто важное, и она старалась понять язык неведомого царства, призрак которого вставал вырезанный из оплывающего стекла между ней и явью. Это было царство духов, тонкий мир.
— Прыгнем вместе. Будет, как в Японии, двойное самоубийство… И ты, наконец, узнаешь всё. Давай прыгнем вместе!
И Лу, растопырив руки, покачивалась на краю крыши, в короткой крылатой курточке, ослепительной белизной горели её стройные ноги под черной кожаной юбчонкой.
И Света не знала, чем объяснить свой отказ. Казалось, стать самоубийцей — словно проехать безбилетником, попытаться украсть вечность.
— Саше бы не понравилось. — Вяло оправдалась она. — А ты не дури. Какой смысл? Во всём должен быть смысл.
Лу отступала всё ближе к краю, Света хотела схватить её за майку, удержать, но рука сжалась на медальоне, который носила Лу. Шнурок медальона оборвался. Лу, откинувшись навзничь, исчезла за краем крыши. Послышался глухой стук внизу. А Света осталась сидеть на ржавом железе у чердачной двери. В конце концов, каждая дружба себя изживает, исчерпывает себя. "Никого не жалко, никого, ни тебя, ни меня, ни его".
Потом она медленно поплелась по лестнице вниз, поняв, что если кто-то застанет здесь, на неё может пасть подозрение. — А ведь это я виновата, так взвинтившая эту страсть к смерти у неуравновешенной Лу. Лу была жертвой, попыткой вызвать, как красная роза на надгробье. В кулаке был намертво зажат черный шнур с анкхом, который Лу, внимательная к символике, конечно, носила на шее. Он был выхвачен Светой из бездны, поглотившей подругу.
Света поспешно вышла из подъезда, заметив Лу, лежавшую на асфальте, возле которой уже стояли люди. И спокойно направилась к автобусной остановке.
Пришлось сосредоточиться — чтобы вспомнить номер автобуса. Долго стояла у подъезда, невпопад набирая код, пока не вышла какая-то женщина, открыв дверь. Когда оказалась в квартире, сразу закрылась в собственной комнате. Удивлённая своим состоянием, попробовала сказать вслух: "А сейчас включим музыку", получалась какая-то абракадабра.
Раскрыв окно, легла грудью на подоконник, и поняла, что нестерпимо тянет прыгнуть вниз, похожее, только более слабое ощущение у неё было в детстве. В коридоре, там, где стоял шкаф с книгами, возле двери была розетка без пластмассовой оболочки, поблёскивал металл. Семилетнюю Свету нестерпимо тянуло прикоснуться к металлу, именно потому, что знала — там ток, может убить. И она прикоснулась, и потом прикасалась не раз — пальцы обжигала холодная ломящая боль, которая быстро проходила. Также её, пьяную, притягивало окно седьмого этажа, искушала бездна. И словно защищаясь, она достала из ящика одну из Сашиных фотографий, поставила на подоконник. Легла на диван, шепотом несвязно проговаривая текст, который так здорово рычал немецкий рокер в её наушниках. Пытаясь сконцентрироваться, хваталась за рубленый ритм музыки… А у Лу не было брата…
Всё-таки Свету зацепило это дело. Отец Лу тряс всех друзей дочери, пришлось и Свете и Эми, и Слэшу и Крысу побывать в милиции. Следователь называл Лалуну Еленой. Но из двух имён правильным было то, что нравилось их обладательнице. Из обрывков фраз отца Лу, следователя и родителей Эми, которые почему-то стали активно общались с Региной, для Светиной матери сложилась новая картина мира дочери. Это стало для неё неприятным сюрпризом.
— Значит, ты мне лгала, что сидишь у подруги. Почему лгала?
Света не была расположена к исповеди. Но вид разрисованной под вампира Власты, которая пришла в милицию в гриме и с бутылкой пива, озадачил Регину настолько, что повезла дочь к психологу.
