Ирвин Уэлш - Клей
Об этих моих стонах сучка б лучше не распространялась. Парни думают, что тёлки об этом между собой не разговаривают, что у них всё о чувствах, хоть бы хуй. Они такие же, как мы. Даже ещё хуже, если по правде говорить.
Я нотаранил её ещё немного, всё равно через десять минут я снова буду готов, но она как будто в трансе. Нечего время терять.
– Пойду отолью, – говорю.
Я встаю, натягиваю трусали, джинсы, футболку, а она уставилась в никуда, собрала и закуталась в свои кишки.
Я поднимаюсь на второй этаж, перескакивая через ступени, покрытые истёртым ковролином. В унитазе плавает неспущенный кал, и мне чего-то расхотелось в него писать, как будто говно поднимется по струе прямо мне в хуй, поэтому я поссал в раковину и подмыл свой прибор. Закончив, я засёк паука, он полз по ванне. Я прихлопнул его затычкой, смыл гондона в канализацию и отправился в соседнюю спальню.
Гейл лежит на кровати лицом вниз. На ней наушники, длинный провод тянется из музыкального центра, спускаясь по спине до красивых ягодиц и дальше, она даже не слышит, как я вошёл. Какая великолепная жопа у неё в этих белых штанах, шов, проходя меж булок, прячется в расщелине ништяка. Она читает книжку на подушке, длинные тёмные волосы закрывают лицо. Тело у неё что надо, поплотнее, чему у Мэгги, такая вся женственная сучка.
Над ней на стене висит большой постер Гэри Глитнора. Охуенный чувак. Мне нравится его тема, там такие слова: я завожу банды и развожу тёлок. Он такой и есть. Теперь-то я слушаю «Джем» и «Пистолз», но он и «Слейд» из тех старичков, что нравятся мне до сих пор.
Какое-то время я стою и просто наблюдаю да подмигиваю Гэри. Я покажу ему, как заводить тёлок. И вот мой опять напрягся, твёрдый как камень. Я подошёл к центру и убрал громкость, она обернулась и сняла наушники. Она мне нисколько не удивлена. А вот я удивлён – на ней очки в золотой оправе.
Кого другого это могло и обломать, только вот меня разобрало пуще прежнего.
– Ну что, четыре глаза, – говорю.
– Я одеваю их, только когда читаю, – отвечает она и снимает очки.
– По мне, очки – это сексуально, – говорю, а сам направляюсь прямо к кровати и думаю, что если я её прижму, а она взбрыкнёт, то просто отпущу и скажу, что это была шутка. Но беспокоиться тут не о чём, она уже заглотила мой язык, и никакого сопротивления, так что я достаю свой перец, а она берёт его в руку, резвая сучка.
– Только не здесь… сейчас нельзя… – говорит, но сама не торопится отпустить мою шишку.
– Да ладно, хуй с ним, Мэгги знает, во что вписалась, – говорю.
Она смотрит на меня секунду, но я уже стягиваю кишки, да и она не отстаёт. Мы уже под покрывалом. Мне заебись, круто, что шняга у меня дымится, несмотря на то что не так давно я выпустил здоровенный заряд молофьи в малютку Мэгги. Такие как Карл или малыш Голли отправились бы в отделение интенсивной терапии в Королевский госпиталь, только подрочив, не говоря уже о ебле, а мне по барабану, я сутками могу ебстись.
Такое отношение к вопросу меня приятно поразило, она не юлит, стащила сразу и лифчик, и трусы. Многие телы оставляют трусали, считая это залогом того, что их не лишат прелюдии, но только тупорылые придурки сразу стараются запихнуть девчонке промеж ног, тогда как и до этого можно отлично оттянуться.
Старина Гэри Глиттер смотрит на нас, а я уже вожу языком ей между ног. Сначала она пытается отпихнуть мою голову, но вот уже натирает мою черепушку, тянет за волосы, я начинаю работать языком, и она ослабляет хватку, и ей охуенно. Мои руки у неё под ягодицами, я прихватил её как надо за батоны, и мой палец скользнул ей в пихву, и я принялся слегла её надрачивать. Я пытаюсь перевернуться, чтоб она всосала мою шишку своими большими губами, но тут с нас соскальзывает покрывало. Фокус в том, чтобы продержать её в точке кипения, заставив при этом взять в рот. Уговаривать её, однако, не приходится, она не отпускает моего молодца, оттягивая крайнюю плоть.
– Круто, Терри. Просто безумие, мы сумасшедшие… – задыхаясь, лепечет она.
– Соль жизни, – фыркаю я в ответ, – я хочу проткнуть языком твои дырки, одну за другой, – говорю я, как тот чувак из порнухи, что была у Донни Несса. Я всегда стараюсь запоминать лучшие реплики и лучшие прихваты.
И вот я расставил её в позицию «69», мой перец у неё во рту, и она насасывает его что есть мочи, и боже, как она сосёт! Я раздвинул её губки и сперва лизнул её пихву, как почтовую марку, поработал пальчиками, потом принялся за сразу, которая пахнет сырой землёй, и снова вернулся к клитору, он такой большой и напряжённый, что сошёл бы за мини-перец, а она вынула мой изо рта, и я было решил, что она задыхается, но нет, это она кончает, её скрутило резкими неровными судорогами, когда мой палец заклинило на её бутоне любви, как на кнопке громкости, когда по радио вдруг пускают клёвую тему.
Она ловит воздух, и приступ её стихает, но я-то с ней ещё не закончил, и вот я выкручиваюсь и поднимаю её, и у неё на лице шок и безумие, и вот я уже на кровати, а её голова в районе моего члена, и она сосёт его, как сука, и смотрит снизу вверх своими большими глазами, источающими благодарность, потому что она знает: это было только начало и через секунду-другую, она ещё получит хорошего хуя. Я хватаю её за волосы, сжимаю чёрные локоны и притягиваю к себе, потом от себя, настраиваю темп и амплитуду, чтоб она врубилась, чего как, но она знает, что делает, потому что голова сразу принимает нужный ритм, и мне даже не нужно самому дёргать тазом, ничего подобного. Поработав головой, она отстраняется, и это даже к лучшему, потому что я уже подумывал, не кончить ли ей в рот и припасти фачилово до следующего раза, чтобы шлюшка вся изошлась покуда. Но я подумал: нет, отфачу её как следует прямо сейчас. Я сверху, ввожу свой, и тут она говорит:
– Нет, Терри, мы не должны это делать, не сейчас…
Слыхал я эту песню.
– Так что, ты хочешь, чтоб я остановился, – выдыхаю я. Не нужно быть Бамбером Гасконем из «Университетского вопроса», чтобы знать ответ. До меня доходит только – «О Терри», – и я принимаю это за сигнал к наступлению.
И вот я сверху и уже начинаю работать в полную силу, и тут Гейл смотрит в сторону и вся такая напрягается, потом издаёт тихий смешок и притягивает мою голову к себе, и лицо у неё какое-то странное. Я поднимаю голову и вижу, как в комнату входит Мэгги.
Мэгги складывает руки крестом на груди, как будто её подстрелил. Какое-то врмя она стоит молча и кривит свой ротик.
– Вам придётся уйти, пришёл мой дядя Алек, – в итоге шепчет она нам. Вид у неё при этом очень напряжённый.
Гейл снова отворачивается лицом к стене и говорит:
– О боже, как меня всё заебало! – Она подхватила одеяло и натянула на себя, как грёбанная кошка.
Однако у меня дрын ещё горит, и ни одна сука не уйдёт, пока я не выпущу заряд.
– Заткнись, Мэгги, – говорю я, а сам смотрю на Гейл, пихать не прекращая, – иди спустись к дяде Алеку… мы скоро…
Хлопнула дверь, и Гейл снова прижимается ко мне, я делаю несколько выпадов, и она уже начинает постанывать. Я хотел подержать её в топе и потом, может даже запихнуть ей в другую дырку, чтобы кончить, но с этим придётся повременить, всё из-за тупой коровы Мэгги, да и хуй с ним, пусть это будет повод для следующей встречи. И вот она кричит и воет, и я тяжело дышу, и она кончает, как артиллерийская батарея, и я тоже кончаю, и, слава яйцам, Мэгги выпучилась и выбежала из комнаты, потому что Гейл разошлась как бутылка молока, оставленная в пустыне Сахара.
– О Терри… ты просто животное... – кричит она.
Ёбыррррь…
Я хватаю воздух, вставляю ей по самые гланды и выпускаю из себя всё до последней капли. Потом, восстанавливая дыхание, я представляю её в булочной и как я трахаю её на лотках со сдобой. Я целую её в большие влажные губы, потом поднимаюсь на руках и смотрю ей прямо в глаза.
– У нас с тобой химическая реакция, детка. Ты не можешь закрыть на это глаза. Понимаешь, о чём я?
Она кивает.
Отличная реплика, это из фильма, который, я смотрел в «Классике» на Никольсон-стрит. «Прогресс Перси», так, по-моему, он назывался. Там про белого парнишку, которому достался перец черномазого.
Я слезаю с неё, и мы начинаем одеваться.
Тут снова входит Мэгги.
– Вам придётся уйти, – почти вопит она, глаза красные, вертит на пальцах завиток волос.
Гейл ищет свои трусы, но я нашёл их первым и зажал, сунул себе в карман. Сувенир. То же самое было с той Филиппой из Хаддерсфильда, которую я фачил в мотеле. Сувенир из Блэкпула. А почему нет? Каждому своё. Лучше ездить на тёлках, чем на трамваях, и прикладываться лучше к пихвам, чем к каменным развалинам. Я так считаю, по крайней мере.
Однако Мэгги напряглась не на шутку.
– Да ладно тебе, Мэгги, чё за проблемы? Твой дядя нам здесь нисколько не мешает, – говорю. – Не ревнуешь же ты меня к Гейл?
– На хуй, – сплёвывает она, – пиздуй отсюда, сынок!
