Алистер Кроули - Дневник наркомана
Эта мысль захватила меня с силой откровения; эта девушка была таинственным образом мне знакома. Словно я видел ее во сне или в каких-то грезах. Меня вывела из оцепенения рука, фамильярно тронувшая меня, и голос, сказавший мне на ухо:
- Мы можем прогуляться до трапезной на ланч. Вы так и не ответили на мой вопрос, как же получилось, что вы стали летать.
- Когда вы спросили меня, мое сознание было еще недостаточно прояснено, но теперь цепь следствий и причин полностью восстановлена.
Я никогда не относился благожелательно к медицине. Ее антинаучные методы, ее высокомерие, снобизм и засилие эмпирики все это вместе отвратило меня от нее. Мне пришлось отправиться работать в госпиталь, просто потому что мой отец сделал все возможное для этого, и не собирался вкладывать деньги во что-либо иное. Я же хотел стать инженером. Я быстро схватывал все, что касалось велосипедов и автомобилей. В юном возрасте у меня даже была собственная своеобразная мастерская. Величайшим удовольствием моего детства были редкие визиты к отцу моей матери, который в свое время считался великим изобретателем и в огромной степени способствовал техническому совершенствованию железнодорожных перевозок.
Когда разразилась война, я отправился прямо в инженерные мастерские; но стал пилотом против моей воли, из-за моего веса и нехватки летного состава.
Я внезапно оборвал свою исполненную энтузиазма речь, потому что Царь Лестригонов остановился на склоне холма, отделявшего дом для гостей
Аббатства от его основных построек.
- Вы запыхались при подъеме, - сказал он. - Примите понюшку вот этого; она приведет вас в порядок за секунду.
Я раздраженно оттолкнул его протянутую руку, и небольшая горстка порошка просыпалась на землю.
- О, вот как, оказывается? - спросил, смеясь, Бэзиль.
Я осознал грубость своего поступка и начал извиняться.
- Все в порядке, - сказал он. - Но, конечно, вы не сможете избавиться от него так просто. Вы ведь не прекращаете есть баранину, потому что однажды днем съели слишком много и получили несварение желудка. Вы найдете героин довольно полезным, когда поймете, как использовать его. Тем не менее, ваш жест сейчас был автоматическим. Это свидетельство того, что ваша бессознательная или истинная воля возражает против приема героина. С негативной стороной пока все в полном порядке. Но нас волнует вопрос, чего желает ваша истинная воля в позитивном смысле?
- Сбить бы с толку этого типа с его вечной метафизикой, - подумал я.
- Не имею ни малейшего понятия, - ответил я резко, - и более того, не могу терять время на эти ваши оккультные штучки. Не подумайте, что я груб. Я очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали.
Странным образом воспоминания последних нескольких месяцев внезапно вернулись в мое сознание. Однако они оставались лишь фоном для бушующего пламени мысли, переполнявшей мой ум.
Бэзил не ответил, и пока мы вместе спускались с холма вниз, я начал объяснять ему мои идеи по созданию нового геликоптера. Незаметно для себя, мы достигли двери большого дома, которое Аббатство использовало как трапезную, сели на каменные скамьи, стоявшие в ряд у его северо-восточной стены, и взглянули на открывшийся нам изумительный вид.
Трапезная располагалась на крутом откосе. Земля резко уходила вниз под нашими ногами. Слева вздымалась огромная скала, которая отсюда впечатляла даже больше, чем с другой стороны; а справа, холмы вдоль береговой линии терялись в багряной дымке. Напротив виднелся странный зубчатый мыс, коронованный фантастическим скоплением скал, а внизу простиралось безбрежное море, слившееся с небом в разводах зеленого, голубого и фиолетового там, где несколько вулканических островов тускло дремали на горизонте.
Бэзиль чрезвычайно меня раздражал своими замечаниями о красоте пейзажа. Я, похоже, совершенно не заинтересовал его геликоптером. Неужели я и в самом деле нес какую-то чушь?
- Я слишком стар, чтобы обижаться, сэр Питер, - (Ах да, сейчас я был сэром Питером! Ну конечно я им был!) небрежно заметил он, вежливо касаясь моего плеча.
Я молчал, вычисляя в уме размеры одного из вентилей.
- И я должен напомнить вам, что вы джентльмен; и что, когда вы приехали в это Аббатство, первое, что вы сделали, это подписались под торжественным обещанием.
Он повторил эти слова:
- Я торжественно объявляю, что принимаю Закон Телемы, и посвящу себя всецело, тому чтобы обнаружить мою Истинную Волю и осуществить ее.
- Да, да, конечно, - сказал я поспешно. - Я не собирался открещиваться от этого; но на самом деле, я в настоящий момент ужасно занят обдумыванием геликоптера.
- Спасибо вам, этого достаточно, - оживленно молвил Царь Лестригонов. - Теперь собрание можно считать открытым.
Я почувствовал легкое раздражение из-за его бесцеремонных манер, но все-таки последовал за ним на ланч. Он встал за одним концом стола лицом к Сестре Афине, занявшей место за другим.
- Сегодня к ланчу подадут шампанское, - сказал он.
Эта ремарка была встречена взрывом бурного веселья, которое показалось мне положительно непристойным, и не соразмерным сделанному объявлению. Все Аббатство словно обезумело от восторга.
Следуя примеру Большого Льва, каждый устремил свой указательный палец по нисходящей линии влево, и резко перевел его направо. Жест был повторен три раза и сопровождался словами:
- Эвоэ Хо! Эвоэ Хо! Эвоэ Хо!
Они начали хлопать в ладони, но резко останавливали руки перед соприкосновением и позволяли себе громко хлопнуть лишь на третьем слоге великого восклицания
И А О
За этим последовали очень быстрые хлопки три раза по три в общей тишине.
Я был полностью озадачен этим обрядом, но не имел возможности задавать вопросы, так как Сестра Киприда тут же объявила вместе с Гермесом "Волю", и ланч начался в неизменном молчании, которое каким-то немыслимым образом сопрягалось с необычайным весельем всего собрания.
Шампанское не вязалось со всем этим. Необузданное ликование напомнило мне о моих первых впечатлениях от кокаина. Тем не менее, у меня имелось над чем поломать голову.
Что за польза в правиле молчания за едой, когда каждый нарушает суть его, если и не букву? Я был озадачен. Мне стало жарко, я раскраснелся. Все от Большого Льва с бокалом, полным шампанского, до Диониса с ликерным стаканчиком с тем же напитком, протягивали их ко мне, как будто пили за мое здоровье. Я воспользовался правилом, позволявшим нам покидать стол без церемоний. Я собирался перейти в другое здание и продолжить там работу.
Однако неожиданная мысль озарила меня, как только я вышел за дверь. Я снова сел на одно из каменных сидений, вытащил свою записную книжку, и начал вычисления. Я увидел путь к решению задачи, кратко записал идею, и захлопнул книжку в триумфе.
Именно тогда я вдруг осознал, что Большой Лев сует сигару мне в рот, и что все столпились вокруг меня и пожимают мне руку. Что это, очередная глупая буффонада?
- Итак, мы прошли весь путь до конца? - спросил Большой Лев, давая мне прикурить.
Я откинулся назад на скамье в своего рода ленивом восторге. Ничто сейчас меня не беспокоило. Я четко видел путь разрешения моей проблемы.
- Ты должен сказать "Савершен великий трут", - сказал Дионис тоном величественного упрека.
- К черту Великий Труд! - ответил я раздраженно, но мне тут же стало стыдно за свои слова.
Я поднял моего Языческого друга, посадил его на колено и начал гладить по головке. Он восторженно прижался ко мне.
- Вы должны нас извинить, - сказал Гермес очень серьезно, - но мы все так рады.
ГЛАВА VII
ЛЮБОВЬ ПОДЧИНЯЕТСЯ ВОЛЕ
Я принялся хохотать вопреки собственным намерениям.
- Ладно, - вымолвил я, попыхивая сигарой. - Я действительно желаю, чтобы вы рассказали мне, что все это значит. Подал в отставку Ллойд Джордж?
- Нет, - ответил Большой Лев, - все это только из-за вас!
- Почему из-за меня? - переспросил я.
- Как почему? Разумеется потому, что вы победили, - сказала сестра Киприда.
Нечто вполне очевидное для них, было сокрыто от моего притупленного понимания.
Я посмотрел на Бэзила в упор.
- Какая удача? Ну да, я разобрался в беспокоившей меня формуле, это верно. Но я не понимаю, как вам стало об этом известно. Или в число достижений Гермеса и Диониса входит знание дифференциального исчисления?
