Стив Айлетт - Наука убийства
— Берлога взорвалась, — заметил водитель не оглядываясь. — Наверно, Паркер.
— Наверняка он много лет пытается затащить меня под мост — помнишь последний раз, Бенни? — Блинк ударился в воспоминания. Баррет 82 Светлые Пятидесятые взорвался у входа в берлогу, стрелок оставил снаряжение на дороге и увизжал в кастомном кабриолете. Брут Паркер считал, что «пассивная агрессия» означает стрельбу в людей из шезлонга. — Да уж, доставка пуль с подлинной щедростью.
— Он обеспечит вам глаз трески, Шеф, — подколол водитель.
— Мне нет. Кто-нибудь отправит этого шутника охладиться на столе в морге — никто иной, как бог в своей бесконечной мудрости. — Блинк размышлял об атаке раннего Паркера, а Бенни летел как на крыльях. Те, в кого стрелял Паркер, обычно больше выстрелов не боялись. — Кто-то заигрывает с демократией, Бенни. Демократия в своих моднейших штанах.
Бенни сидел напротив, на лице его нельзя было увидеть ничего — даже глаз.
— Проснись, Бенни, чёрт, или я тут говорю сам с собой?
— Извините, Шеф, — замотался.
— Замотанность не вариант, танкист, — что, если бы мы не вызвали подкрепление и застряли бы в Молоте? Мы бы избавлялись от преступников, только чтобы они снова выпрыгивали по зову трубы. — Он говорит это без осознанной иронии. — Скука вроде предупредила нас, Бенни, не обходить её.
Танк дёрнулся, останавливаясь, и Блинк распахнул люк, свесился языком и пошёл к позициям копов через шпаклёвку следов пуль. Бенни шёл в кильватере, обходя тела и костры.
Парень с лицом, как у спаниеля, поспешил к Блинку.
— Чертовски рад встретить вас, мистер Блинк. Я следил за вашей карьерой с изумлением и ужасом. В самых страшных своих кошмарах я и не мечтал пожать вам руку.
— Предвидение стало бы даром более умного человека, — заметил Блинк, проплывая мимо предложенной конечности и разглядывая фасад здания на Торговой Улице, где сотрудники выкликали требования и выбрасывали своих мертвецов. Полицейский бульдозер сгребал трупы в сторону, чтобы обеспечить свободный обмен выстрелами. — Испытываешь ощущение дежа вю, а, Бенни?
Спаниелистый человек заорал в вопилку:
— Насилие, что вы демонстрируете, скомпрометировано самим фактом своего появления!
Блинк остановился в процессе раскуривания сигары.
— И что на субатомном уровне это было?
— Тестируют новую стратегию для верхнего округа, Шеф, — смущённо заёрзал Бенни. — Феноменология.
— Феноменология, топтать мою тушу! — взревел Блинк, погромыхав назад к баррикадам.
— Бросайте оружие — объект остаётся объектом лишь до той степени, до какой он напоминает то, что у вас в руках, — завывал спаниелистый человек, дружелюбно прервавшись, когда появился Блипк.
— Тебя как зовут, солдат?
— Тредвел Подследственный.
— Что ты мне тут сказал?
— Своё имя, сэр.
— Имя, он говорит. Это не имя, Тредвел, это нож в спину для сил света. Все пари закрыты. Я беру на себя это расследование. А это что ещё такое? — Блинк выхватил пакет у Тредвела. — Туристическая смесь[3]? Ты взял туристическую смесь на ограбление банка? Я должен бы шлёпнуть тебя по слюнявой морде.
— Шеф, проявите уважение, он хотя бы пытался, — внёс свою лепту Бенни.
— Пытался что? Отравить меня? Давай сюда пончики и кофе, Тредвел, — и багеты, багеты Макферсона, с рыбными палочками и жареным мясом. Пасту тащи. Потом жди в служебном фургоне. Дай мне гадский мегафон. Вали отсюда. — Блинк поднял вопилку и издал глубокий, отвратительный гогот. — Всё кончено, ребята, прекратите стрельбу. Вы считаете до десяти на итальянском.
Смиренный голос от фасада банка выразил страх перед тупым братством, которое прославилось арестами виновных и невинных вместе, со странной уверенностью.
Блинк вытащил сигару и снова поднял вопилку.
— И вы осмелитесь защищать себя, так? Господи, ляпните это в комнате судоложества, и список экспертов проголосует за вашу смерть. Мы усадим вас в кресло и запечём до готовности. И я буду ржать до потери пульса — гы-гы-гы, — вот над чем задумайтесь.
Он отдал вопилку Бенни, потому что прибежал Тредвел с подносом.
— Пончики, мистер Блинк? — Он с тревогой принялся изучать лицо Блинка.
— Это из ларька? — спросил Блинк, вгрызаясь в первый. — Если бы я не знал наверняка, я бы сказал, что ты и твои лакеи использовали здесь неподслащенное тесто. Но это, конечно, не так.
Тредвел неуверенно хихикнул, глаза его бегали. Блинк тяжело уставился на него.
— Ты — пустая трата волос, Тредвел. Ты не произвёл бы эффект на гадскую подушку. Вали отсюда, пока я не вырвал тебе позвоночник и не воткнул его в глаз. — Тредвел потрусил прочь. — В этот раз мы напали на собственные ноги, Бенни. Такой острый обмен выстрелами — зов трубы для тех, кто поклялся укрепить лихорадочный сон правосудия.
— Правильно, Шеф, — сказал Бенни голосом плоским, как собака, сбитая на шестидесяти.
— А? — Блинк переключил на Бенни всё своё угрюмое внимание. — Мы как, Бенни, клялись или нет укрепить лихорадочный сон правосудия?
Реакцией Бенни оказалось горячее варево из безразличия и нейтральности.
— Ты живой, Бенни? У тебя глаза застыли, как этот пончик. — Он трясёт им перед Бенни, пока пули и шрапнель хлещут по земле вокруг них. — Как этот пончик, Бенни.
Бенин отсутствующе думает, что пончик, который Блинк держит на фоне ночного неба, напоминает гигантскую клетку крови, когда его центр пронзает белая молния баллистического следа. Этот вид выжигается у него в коре мозга, словно эмблема некоего забытого крестового похода.
6. В служебном фургоне
В служебном фургоне Тредвел Подследственный изучал гистограмму побоища. Никогда не было так легко получить в лицо мягконосую пулю. Вместо наркотиков целые скелеты хлынули вниз по Джона. Лев убежал из зоопарка и был съеден ребёнком. Старик ослепил постового, выплюнув желчный камень. Самолёт совершил аварийную посадку на порнотеатр, убив сотни адвокатов. Именно в этот день Светлопив принимал слёт снайперов. Тредвел чувствовал, что он в эпицентре дела.
Из-за высокой доли удушения начальников в верхнем округе и официального расследования, которое в качестве причины указало «стресс и ненависть», начальников в верхах теперь назначают на срок в один месяц из более низких звеньев. Тредвел быстро скакнул воображением из настоящего мира в тот, где его любят и уважают. Ребята даже придумали ему прозвище — Душецеп.
— Давай убьём разжиревшего тельца, Бенни, — впузиваясь, сказал Блинк. — Объявим, что здесь Базука Джо, и спишем аферу на него.
— Оно вот на что похоже, сэр, — страстно начал Тредвел.
— Сильно сомневаюсь, — громыхнул Блинк, тяжко падая в кресло.
— Управляющий не появился — это первая странность. Потом местные подкатили в рыдване прямо перед закрытием. Мы перехватили трансляцию охраны.
На заляпанном мониторе появился видеоскан банковского этажа. Тредвел увеличил юное несчастье в майке «АНТИЦИКЛОН» и остановил картинку.
— Финдли Таз, — кивнул Блинк. — Энтропийный Малыш.
— Что он держит? — спросил Бенни.
— Заявки на глаз трески, — сказал Тредвел.
— И он будет паковать Кафкапушку — патронную обжору. Малыш — беглый пулеголовый, Бенни. Живёт жизнью, опасной для окружающих. У него такой психоз, что на него можно повесить шляпу.
— Мог приехать в город на слёт, Шеф.
— Ты ставишь телегу поперёд лошади. Я видел, как Малыш взял пистолет-пулемёт Узи на оркестр пальмового двора. Его интеллект удивит и восхитит тебя. Тащите сюда Спектра — он хитрюга тот ещё.
Бенни вышел, а Блинк задумчиво вгрызся в пирог.
— Это меняет всё. Кроме меня.
Гарпун Спектр щурился на огонь и чувствовал радость от того, что изображает свою работу в городе, где правосудие стало вербальной роскошью. Его счастливые звёзды за годы потускнели от благодарностей. Ночь танковой погони окончилась его псевдопредставлением богатой бабушки — свидетельницы того, как братство сломало шею ребёнку. Отрицание достигло таких высот, что стало противозаконно не только обдумывать преступление, но и помнить его потом. Теперь же он взял портфель и пошёл следом за Бенни в служебный фургон, потрепаться с Блинком и его сопровождающими продуктами питания. Войдя, он вытащил стул и оскорбил Блинка с таким уровнем детализации, какой сделал ему честь.
— Ты попал в точку, Гарпыч, — просипел Блинк, разражаясь хохотом. — Ненавижу, когда именно мне приходится это говорить. Глянь на этого адвоката, Бенни, — он может найти доказательство там, где его сроду не было.
— У тебя научился, Генри, — ответил Спектр. Обладатель широкой души, он брал за пользование ею почасовую оплату. — В первый раз, как я увидел твои забавы с фактами, слёзы мои текли словно вино.
