Саймон Ингс - Бремя чисел
ДЖОЗЕФ АЛЕКСАНДР МЛОКОТЕ
1951–1983
Даты жизни опечалили меня.
— Он был так молод.
Должно быть, женился на Елене еще подростком.
— Муж погиб, ведя грузовик по проходу между минными полями, — сказала она.
За памятником ее мужу расположен участок крошечных могил. Я подумал, что здесь похоронены младенцы, умершие при родах или в результате выкидыша. Но Елена сказала:
— Здесь покоятся оторванные конечности.
В этих могилках лежали ноги. Обрубки ног. Кости, суставы и сухожилия. Подобных могил было так много, что я задался вопросом, а где же обитают калеки? На улицах мне они не встречались.
— Они обрабатывают свои поля, — пояснила Елена. — Где же им еще быть?
— А как же мины?
— А что мины?
Мне вдруг стало интересно, навещают ли калеки свои собственные могилы.
Елена отвела меня к тому месту, где покоилась ее подруга.
— Кеси, — сказала она, обращаясь к могильному холмику. — Это — Саул. Он был другом моего отца.
Я посмотрел на Елену. Та ответила мне улыбкой.
— Не знаю, зачем он пришел к нам, но догадываюсь.
— Ваша подруга, — произнес я, стараясь скрыть свои истинные чувства. — Кто она такая?
— Она была медсестрой, — ответила Елена. — Обычным гражданским лицом. По словам ее мужа, она была на шестом месяце беременности, когда на больницу напали матсангас.
Только без нервов. Я уже стал понемногу привыкать к подобным историям.
— Они вырвали у нее из живота еще не родившегося младенца и швырнули его в огонь.
Елена взяла меня за руку. Матеу, привязанный к ней складками капуланы, заморгал, глядя на белого человека.
— Я ведь получила вашу открытку, — сказала Елена, — и знаю, что привело вас сюда. Вы думаете, что это сделала я.
Она вывела меня с кладбища, мы вновь поднялись по склону и вернулись к ней в дом.
Пока мы шли, Елена рассказала о своем кратком участии в событиях мировой истории.
— Этого не должно было случиться. Я имею в виду бомбу, — проговорила она.
Дьявольский союз, объединивший людей из ПИДЕ и РЕНАМО, стал причиной убийства Жоржи Каталайо. Когда во ФРЕЛИМО просочились слухи о готовящемся покушении, Елена, известная тем, что порвала все связи с отцом, решила воспользоваться представившейся возможностью и сыграть роль провокатора. Ей хотелось сделать себе имя в освободительном движении. Всячески подчеркивая вражду между собой и отцом, она отослала группе заговорщиков полученную от меня энциклопедию и подсказала им, что бомбу можно подложить в посылку с книгами.
— То есть вы действовали в одиночку, как я понимаю.
Елена вздохнула. Очевидно, я ляпнул что-то не то.
— ФРЕЛИМО — большая организация. В ней много разных группировок и фракций.
Фракция, к которой она принадлежала, решила проследить маршрут одного английского моряка, которому поручили доставить посылку с бомбой. Смертоносный сверток можно было без особых трудностей у него похитить, когда он прибудет в Лоренсу-Маркиш. Бомбу предполагалось обезвредить руками старого резидента КГБ, который уже давно маялся от безделья на оперативной базе в столице Мозамбика.
— Значит, вы работали на русских?..
После того, как бомба была бы обезврежена, ее намеревались вручить Жоржи Каталайо: подарок в равной степени пугающий и безопасный.
Я не мог поверить своим ушам.
— Господи, но почему вы задумали такую очевидную глупость?!
Почему? Да потому, что останься Жоржи Каталайо в живых после неудавшегося покушения, руководство ФРЕЛИМО — теоретически — изменило бы свои взгляды и пошло на сближение с Советским Союзом. Дочь Жоржи Каталайо рассказывала все это с меланхоличной интонацией человека, который после долгих лет внутренней борьбы уже примирился с самим собой.
Бомбу должны были перехватить, сказала она, и, прежде чем доставить по адресу, обезвредить. Однако в спешке, желая все сделать за то время, пока вышеупомянутый моряк, что называется, спал без задних ног, женщина, которую они ему подложили, забыла адрес агента КГБ. После часа бесплодных попыток найти нужный дом она оставила сверток на скамейке в парке, где его подобрал пожилой португалец. (Елене очень хотелось, чтобы я в это поверил.) Адрес, написанный на свертке, оказался ему знаком, так как он сам жил неподалеку. В тот же вечер португалец отнес найденное адресату. Представляю его удивление, когда он обнаружил, что посылка предназначается чернокожему. Возможно, португалец подумал, что Жоржи — слуга какого-нибудь белого хозяина.
И тут я не выдержал.
— Откуда вы можете все это знать?
— Всего я, разумеется, не знаю. Мы не можем с точностью утверждать, как именно посылка с бомбой перекочевала со скамейки в квартиру отца. Но остальное нам хорошо известно.
— Женщина, которая украла посылку…
— Она говорила правду.
— Почему вы так в этом уверены?
Елена всплеснула руками.
— А какой смысл ей лгать?
— Но как, черт побери, адрес Жоржи оказался на посылке? Ее ведь не собирались отправлять по почте.
— Какой смысл ей лгать? — повторила она.
Для Елены весь смысл заговора состоял в том, что бомба не должна была сработать. Гипотетический теракт преследовал иную цель — запугивание и психологический нажим. Бомба не предназначалась для убийства.
Она коснулась моей руки.
— Знаете, будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы его повернула.
Что ж, пусть она мечтает о воздаянии. Какое это имеет значение? В летнем доме в пятнадцати милях к северу от Мапуту распрямляется скрученный штопором кусок металла.
Он будто сверло пробуравливает стену, устремляясь вон, и влажный гипс вновь запечатывает трещину толщиной с человеческий волос. Осколок пролетает мимо двери, ведущей в кухню, откуда доносится слабый, но явно различимый запах сжиженного газа, который просачивается из баллона, — так пахнет практически во всех загородных домах. Он летит мимо книжных полок, уставленных томиками Франца Фанона, Джорджетты Хейер, альманахами десятилетней давности «Кто есть кто в международной торговле», справочниками ООН по этому региону, брошюрками миссионерских обществ. Книги испуганно подскакивают. Осколок устремляется мимо них со скоростью, близкой к скорости звука, все быстрей и быстрей. Книги выстраиваются ровной шеренгой. Со второй полки из корешка томика «Пасынки Земли» вырывается еще один осколок и взмывает вверх.
За ним следует третий и так далее. Они вылетают из коврика на полу и тоже взмывают ввысь. Они вылетают из стен и потолка. Из того, что лежит как раз посреди комнаты. Чья-то голова: опознанию не поддается.
Снаружи песчаные львы раскапывают свои ловушки. Облачка песка принимают в воздухе форму конуса и общей массой устремляются в дыру, из которой пауки отчаянно пытаются выбраться до начала отлива. На борту самолета авиакомпании «ВОАС», совершающего ночной перелет из Дар-эс-Салама в Найроби, летят специалисты по ирригации, представители фирм, торгующих зерном, торговцы удобрениями и банкиры. Они старательно отделяют тоник от джина.
Солнце заходит под Занзибаром. С оглушающим ревом обрезки алюминиевой проволоки облаком взлетают над песчаной пустыней. Смертоносное облако возвращает к жизни все на своем пути — листья, стрекоз и даже птиц. Оно обрушивается на разбитое окно и застревает на нем, взорванном и сплавленном в тугую противомоскитную сетку.
Птица не замечает стрекозу.
В комнате, в ее геометрическом центре, не поддающаяся опознанию голова постепенно оживает. Мозг собирается в складки извилин, всасывая разлитую на полу жидкость. Мягкие ткани принимают былую форму и выплевывают застрявшие в них осколки в разгоряченный воздух. Голова начинает дрожать. Позвонки с хрустом встают на прежнее место. Плоть из белой превращается в красную. Во все стороны летят искры.
Джулиус в тапочках подходит к входной двери: «И что теперь, Жоржи?»
Письмо из фонда Фелпса Стоукса.
Его новая американская подружка, одежды на ней нет.
Его новая американская подружка раздевается.
Самора Марселино. Альберто. Жоаким.
Голова пока еще не обрела цельность. В ней живет сознание многих людей.
«А — К» и «Л — Я».
Магия белого человека!
Смех в зале.
Знаете, мы испытываем дефицит бумаги.
Голова и тело вновь становятся единым человеческим организмом. Череп дергается вперед; последний омерзительный хруст, сопровождающий воссоединение былых сцеплений. Сосуды срастаются, а глаза, к которым вернулось зрение, выплевывают гвозди, выстреливая их, как пули, обратно в посылку, лежащую на столе возле окна.
Внутри посылки мерцает розовый свет.
Человек — это мужчина, — пригнувшись, подается вперед, и упругое кресло не проседает под его тяжестью. Он тянется к открытой коробке и розовому свету, мерцающему внутри нее, ощущает запах пластита.
