Дж. Т. Лерой - Сара
Пирожок одобрительно кивнула.
Я ожидал, что вспыхнут фары или раздастся привычное шипение сжатого воздуха из тормозов, но мы почему-то тронулись с места в полной тишине.
— Глэд дал денег на специальные амортизаторы и глушители, — шепотом сообщила Пломбир.
Я выглянул за ветровое и ахнул: на нас надвигались деревья.
— Опа! — Пломбир ударила по тормозам, так же бесшумно остановив машину в сантиметрах от частокола стволов.
Вытащив из футляра толстые окуляры, она протерла стекла:
— Очки ночного видения. Глэд одолжил у одного клиента, из Отдела по борьбе с наркотиками. Ого! — видно как днем. — И она снова стронула тягач с места.
Я схватился за сиденье, когда Пломбир стала выруливать за деревья и кусты ежевики. Невольно затаив дыхание, мы в полной тишине беззвучно выехали на узкую разбитую дорогу, выводящую к шоссе. Я повернулся к боковому стешу и увидел Стейси, который все так же сидел у телевизора и смотрел душещипательные мыльные оперы, не заметив грузовика, едущего в полной темноте, с выключенными фарами.
— Черт возьми! Сработало!
— Еще бы — ведь Глэд все рассчитал. Хочешь выпить? — спросила Пирожок.
— Само собой! — Я тут же обхлопал себя, но вместо фляжки удалось отыскать лишь енотовый пенис в заднем кармане. Отбросив его, я еще раз обыскал себя. Тут меня охватила паника: я понял, что, должно быть, выронил фляжку при падении. Была какая-то доля секунды, когда я чуть не заорал: «Назад!»
В этот момент Пирожок достала серебряный термос.
С огромным облегчением смотрел я, как она отвинчивает маленькую блестящую крышечку.
— А ты превратилась в такого…
— Парня, — закончила за нее Пломбир. — О! Прости, не хотела тебя обидеть. Я совсем не то хотела сказать.
Пирожок наполнила крышечку чем-то похожим на темный подогретый бурбон.
— Нормально, — ответил я. — Вернусь домой — и все встанет на свои места.
— Да уж, конечно, — с преувеличенной любезностью откликнулась Пломбир. — Смотри, смотри!
Я оторвался от напитка и посмотрел на медленно надвигающиеся сверкающие огни федеральной автомагистрали.
— Боже, как я хочу домой. — Я глотнул и чуть не поперхнулся. — Что это? — спросил я, вытирая рот.
— Сливовый чай. Домашний. — Удивление Пирожка сменилось легкой обидой: — Специально для тебя делала. Слива — великолепное средство при расстройствах желудка. А здесь, в стране рампа, тебя небось и не кормили как следует.
— Мне здесь так не хватало кухни Болли…
— Недавно снялся для журнала «Гурмэ». Теперь они заказывают места в «Голубятне». Но, само собой, для всех, кто работает на Глэда, двери «Голубятни» распахнуты в любое время, и заказы по рации, из кабин дальнобойщиков, принимаются в первую очередь, — рассказывала Пирожок.
— А у тебя больше ничего нет выпить?
— Вроде виски? От тебя им уже и так несет.
— Причем даже на расстоянии, — рассмеялась Пломбир. — Нет, мы такого не держим. Только сливовый чай и бисквиты.
— Хочешь бисквит? — Пирожок наклонилась к коробке под ногами.
Я отрицательно потряс головой. Я жаждал. Я алкал. Мне нужно было выпить, чтобы выдавить из себя слова, вертевшиеся на языке, слова, которые лезли из меня с тех пор, как я понял, что все это — не иллюзия.
Я прокашлялся, чтобы не хрипеть:
— А как же Сара? Как моя мама?
— Смотри, смотри! — привскочила Пломбир. — Мы сделали это! У нас получилось!
Фонари на шоссе расплывчато мигали над нами точно яркое небесное гало. Пломбир вновь подпрыгнула, и в этот раз ее пятидюймовый каблук угодил в педаль тормоза. Ее резко бросило вперед, на руль.
Сигнал был единственным, что не имело глушителя. Казалось, рев пробрал грузовик насквозь, словно вопль басового тромбона.
— Меня зажало! — завопила Пломбир, пытаясь перекричать гудок. — Я не могу достать руку!..
Пирожок вскочила и дергала руку Пломбир, которая застряла в баранке. Теперь вопили обе, пока их не отбросило назад, когда рука наконец освободилась.
Молчание, когда смолк сигнал, казалось просто оглушительным.
— Давайте-ка сматываться отсюда поскорее, — предложила Пломбир.
Услышав сирену воздушной тревоги, я ничуть не удивился и мигом дорисовал картину. И тут же понял, что давно ждал, когда же это случится. Даже рассердился на себя за то, что с самого начала мог поверить в такую авантюру.
Пирожок и Пломбир тут же в панике откликнулись воплем — сигнал сирены напоминал вой приближающейся мины на излете. Их самоуверенность как ветром сдуло, и началась истерика.
— Но мы от них оторвались! — самонадеянно кричала оглохшая от гудка Пломбир.
Грузовик с ревом пробирался по горному кряжу выбираясь на серпантин. Камни будто пули летели из-под колес.
— Догоняют! — сообщила Пломбир таким тоном, словно ее любимой команде забили гол.
— Не думала, что нас поймают так скоро, — скуксилась Пирожок, поправляя в зеркальце прическу.
— Может, просто остановимся, и я вылезу, — предложил я, сразу вспомнив об оставленной фляге, и похоже, теперь неспособный думать ни о чем другом.
— Черта с два! — Пломбир произнесла эти слова скорее мужским, чем женским голосом. — Я уже не в том возрасте, чтобы назначать такие свидания!
— Дай сюда рацию! — рявкнула Пирожок, чей голос тоже вдруг обрел мужские интонации, и мигом вырвала из бардачка микрофон с энергией, какой я никогда не ожидал встретить в ее хрупком обличье гейши.
Тут меня озарило, что их резкие смены эмоционального состояния напоминают инвертированную метаморфическую трансформацию. Будто две бабочки прячутся обратно в кокон и затем превращаются в гусениц. Изогнувшись, я разглядел в зеркале заднего обзора следующий за нами красный пикап. Из него высунулось помповое ружье и увесистая харя Стейси. Пасть у него была злобно распахнута, как у собаки, воющей на Луну.
— Они прямо перед нами, — сказал я, пытаясь сохранить самообладание.
Я снова посмотрел и заметил еще один пикап, идущий следом. И тут же вспомнил, как Стейси рассказывал, что Ле Люп выплачивает ему по тысяче долларов за каждого беглеца. Причем Стейси хвастался, что солидную часть этих премий он тратит на всякие примочки для своей машины, чтобы у беглецов не оставалось никаких шансов.
— Мы пропали! — заявил я. — Нам никогда отсюда не выбраться.
— Не раскисай, — пожурила меня Пломбир. — Не будь мальчишкой, — и стала выруливать на дорогу над крутым обрывом, уводящим в гору Чит.
Пирожок тем временем вещала в микрофон:
— Нинах Вайя[20] племя один-девять, как слышите, один-девять, прием.
— Говори, приемщик, — донесся бесплотный голос по громкой связи.
— Как ваша двадцатка? — отозвался другой хриплый мужской голос, пробившись сквозь треск эфира.
— Иду в гору, у меня на хвосте конвой из пикапов.
— Вас понял.
— Черт! — закричал я, увидев, что Стейси прижимает нас к обрыву.
— На нас наехали! Какая-то коляска только что протаранила сзади, — доложила Пирожок по рации.
— Вас понял, — снова произнес все тот же бесплотный голос.
— У него ружье, — закричал я.
Стейси поравнялся с нами и сейчас старательно целился в кабину.
— Кажется, наступает охотничий сезон, — бросила Пирожок в микрофон.
— Не беспокойтесь. Он не посмеет открыть стрельбу на автомагистрали, — сказала Пломбир, старательно выруливая по серпантину, уводящему в гору. На ее лице заходили желваки.
— Я потерял там фляжку, — выложил я последний аргумент насколько можно спокойнее. — Может, я лучше вернусь вместе с ними и заберу ее, а вы приедете за мной в другой раз?
Лицо Пирожка, несмотря на обычно мягкие черты, вдруг стало холодным и отстраненным, как железная маска, когда она посмотрела в мою сторону. Затем на нем последовательно сменились жалость, сочувствие и разочарование. Я почувствовал себя вдруг таким потерянным и безнадежным, что невольно рыгнул.
И этому звуку раскатистым эхом ответил громкий выстрел, судя по всему, из М-80.
— Он стреляет по колесам, — будничным тоном сообщила Пломбир, — на мой взгляд, грубая и совершенно неподобающая манера поведения на большой дороге.
Крутанув руль, она ударила в борт пикапа Стейси.
— Эй, у нас здесь проблема. Пикап лупит по нашим покрышкам… Теперь пойдет автомобильное сумо — кто кого первым столкнет в пропасть.
Я заметил, как автомобиль Стейси вздрогнул. В воздухе повис запах паленой резины.
Нас оглушил еще один выстрел, за которым последовал взрыв. Грузовик стало сносить в кремнистое ущелье.
— Лопнул баллон, собака тяпнула по ногам, только что сбросили, — сообщила Пирожок в микрофон.
— Вас понял, как ваша двадцатка?
— Скоро выйдем к Жемчужным Вратам. Придется кое-что подлатать сзади и сбоку.
— Следуйте намеченным курсом. С кузовом разберемся потом.
