Ирвин Уэлш - Дерьмо
Леннокс недовольно морщится и качает головой.
— Мы расследуем дела, связанные с насилием в семье. То, о чем ты говоришь, называется оскорблением действием и наказывается по законам этой страны.
— Фи, — ухмыляется Гиллман. Так, как ухмыляется он, не ухмыляется никто другой. Скажу честно, я бы сошел в могилу счастливым человеком, если бы мог кривить рожу, как Гиллман. Между ним и Ленноксом пять футов, тем не менее Рэй бледнеет. — Я получаю достаточно пинков на работе, чтобы сносить их еще и дома. — Он смотрит на меня. — Наставь этого распиздяя на истинный путь, Брюс.
— Улетаю. Проблемы с женщиной, — притворно улыбаюсь я. — Но вообще-то эта тема требует отдельного разговора.
(0000000000000000 Теперь нас только двое, Брюс, ты и я 000000000000000 нас только двое. 00000)
Они кивают, и я, мы, я… все мы запрыгиваем в машину и на всей скорости несемся к пабу «Джинни Динс» в Саут-Сайде. Мы едем через Квинс-Парк и любуемся величественной статуей Солсбери Крейга. Город по-настоящему красив, и нам особенно нравится эта его часть, где не встретишь никакой шпаны. Ну почему невозможно убрать весь хлам, все вонючее дерьмо к чертям собачьим, на край света, например, в Глазго, где этим подонкам самое место? Если подумать, не этим ли мы и занимаемся, когда плетем интриги, строим козни и играем в игры? Отправляем их куда подальше, но не слишком далеко.
У нас еще осталось немного кокаина, примерно полграмма, и мы втягиваем его в себя. Лицо моментально немеет. Так надо, потому что впереди встреча с Ширли, и мы знаем, что эта тварь обязательно попробует предъявить на нас свои права. Но мы не собираемся уступать требованиям слабых. Это не в нашем характере.
Ширли сидит за отдельным столиком в углу пустого бара и похожа на шлюху, у которой впереди еще вся дневная смена. Подойдя ближе, мы распознаем горе за покрасневшим, распухшим лицом. Очевидно, наша свояченица только что плакала.
— Брюс, у меня брали мазок… мазок из шейки матки… Там что-то есть… придется пройти еще несколько тестов…
— Очень жаль, — говорим мы, — но ведь такое же случается довольно часто. Пока нет результатов других тестов, беспокоиться не стоит.
— Я просто не могу с этим справиться… Дэнни уехал, и я совсем одна… Ты нужен мне, Брюс. Я… мне нужен кто-то… мне нужно на кого-то опереться…
Нам хватает одного мимолетного взгляда, чтобы понять — наших сил здесь слишком мало. Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
— Извини, — говорим мы. — Даже не знаю, чем могу помочь. Придется тебе разбираться самой.
А я еще вылизывал ее поганую пизду. О Господи!
Начинаем думать о другом: Стронаку явно не светит выйти на поле, когда на скамейке скучает тот молодой, как его там, тот, который играл в конце сезона. Парень в форме, так что никаких ссылок на слабую селекцию быть не может.
— Брюс, пожалуйста, — говорит она, хватая нас за руку. Мы уворачиваемся. — Извини, Ширли. — Она вот-вот откроет шлюзы, и мы поспешно поднимаемся. — Ничем не могу тебе помочь. Срочное дело. Разбирайся сама и держи меня в курсе. Выше голову! Чао!
Легко и изящно пересекаем бар, ловко обходя два попавшихся на пути стула и, обернувшись, видим круглую черную дыру ее рта. Она еще кричит что-то, но мы уже вворачиваемся в дверь, и она встает и устремляется вслед, но мы несемся через парк, насвистывая мелодию из «Шоу Бенни Хилла».
Нас преследуют по пятам, и пронзительное «Брууусссс» звенит в ушах, и мы вдруг ловим себя на том, что взяли неверное направление и удаляемся от машины. Мы оглядываемся, замедляем ход, восстанавливаем дыхание и поворачиваемся, встречая улыбкой ту, что приближается, дыша, как загнанная лошадь. И когда она уже совсем близко, мы делаем обманное движение, ловим ее на финт в стиле Чарли Кука и уходим, оставляя ее в дураках, так что будь она защитником, ей пришлось бы приплачивать за возможность выйти на зеленый газон!
Есть!
Куда там Тому Стронаку!
Она падает на колени, скуля от отчаяния, а я — мы ныряем в машину, врубаем мотор и устремляемся прочь, наблюдая в зеркале заднего вида уменьшающуюся фигурку.
Ширли сама виновата в своих несчастьях. Болезнь в манде — воздаяние за неверность. У нас вот сыпь — это наша расплата. Но мы же не перекладываем на других свои несчастья. Мы из другого теста.
Чертова пизда!
Наша, моя… голова кружится, но я испытываю одновременно и эйфорию, и тошноту. Куда угодно, только не на работу, где меня будут продолжать изводить эти драные сучки. Утро вечера мудренее. Правила для всех одинаковые. Звоним Тоулу и сообщаем, что отрабатываем кое-какие версии. Заскакиваю в офис, чтобы пополнить припасы, потом мчусь к Гектору. У него есть весьма специфического характера книги, которые должны помочь нам, мне, с пользой и приятностью провести сегодняшний вечер.
Гектор встречает меня в бодром расположении духа. Он покуривает трубку, что всегда придает ему вид довольного собой и жизнью мудака.
— Знаешь, Брюс, ты свел меня с Клэр, и это самое лучшее из всего, что ты когда-либо сделал. Я превратился в настоящего спонсора этой юной прелестницы. Фантастическая девушка.
Чтоб тебя!.. Чувствую укол ревности и напоминаю себе, что она всего лишь блядь и что мы просто совершили торговую сделку, не более того.
Мы уже прощаемся, когда на меня набрасывается тот самый пес-извращенец.
— Лежать, Энгус! Это же Брюс!
Гектор оттаскивает колли, и я уезжаю, все еще злясь на Клэр за то, что она так приклеилась к этому старперу.
Женщины
Не могу
Кэрол
Ширли
Не могу
Ширли, найди кого-нибудь посильнее, покрепче. Эта работа, эта работа… они измотали меня… вытянули из меня все соки… Мне не нужны неудачники… я не собираюсь никого тащить на буксире…
На перекрестке сигналит какой-то мудак, и я уже подумываю, не пуститься ли в погоню, но чувствую, что такое усилие не по мне.
Мы слабеем.
(0000 есть 0000000 есть 0000 есть 000 не налегай!)
Еду по напр(на кокаин, Брюс 000000) надоедливый голос настойчиво при(00 не налегай на кокаин) кокса совершенно испортился аппетит, и мне уже насрать на жратву — организм требует дури.
Кокс — топливо, кокс — энергия. Нюхай, колись и улыбайся. Кокаин — тот же уголь, но только белый, а не черный, и чистый, а не грязный. Его не надо жрать. Его просто вдыхаешь.
Вдыхаешь и вдыхаешь…
Навдыхался… ничего не осталось. Пытаюсь подрочить под взятое у Гектора видео, чтобы отвлечься от мыслей о кокаине, но не могу сконцентрироваться. Кровь требуется всему телу, и хую достается слишком мало, так что в конце концов я отправляюсь к Рэю Ленноксу. Колочу в дверь до тех пор, пока на пороге не появляется фигура в халате.
— Рэй, — с улыбкой говорю я, — выручай. Нужен кокс. И побыстрее, приятель.
— Брюс… я… у меня нет…
— Выручай, Рэй. Праздник на носу!
Я скрежещу зубами. Вечер только начался, еще вся ночь впереди.
Из глубины дома доносится женский голос:
— Кто там, Рэй? В чем дело?
— Все в порядке! — не оборачиваясь, кричит он.
Голос. Есть в нем знакомые нотки. Напоминает Драммонд. Наверно, все эти сучки, когда чем-то недовольны, звучат одинаково раздраженно. Может, у него там та пташка Труди?
— Расслабляешься, Рэй? — ухмыляюсь я.
— Подожди минутку, — говорит он, качая головой, и уходит.
Подождать здесь? На холоде? Ну уж нет, парень. Переступаю порог и оказываюсь в прихожей. Рэй возвращается очень быстро, буквально через пару секунд, и приносит дозу. Один грамм.
— Это все, Брюс. Больше нет.
— Как знаешь, — говорю я и ухожу, а он остается на крыльце, похожий на долбаного Нодди[38]. Вот же наглая скотина.
Сажусь в машину. Хочется так, что нету сил, но кругом слишком много народу. И все же нужда сильнее осмотрительности. Нюхаем. Крепок, как хуй знает что. На службе приходится проверять дурь в полевых условиях, жертвовать собой, экономя рабочее время — не ждать же, пока порошок пройдет все тесты в лаборатории. Хорошая получилась понюшка. Уже начинает колотить. Еду через город домой и даже не знаю, чем займусь. Сполоснуть горло? После кокса меня всегда тянет на выпивку. Останавливаюсь возле бара, который частенько посещал до того, как мы отправились в страну Оз.
А кредитки-то остались дома!
ЁБАНЫЙ МУДАК! РАЗДОЛБАЙ! ПЕДРИЛА!
Колочу по приборной панели, пока рука не распухает и пальцы уже не могут держать руль. Выходим и шлепаем в бар. Выгребаем из карманов все, что есть: только-только на пинту светлого. Вхожу в тесный полуподвал, чувствуя себя последней швалью. Устраиваюсь неподалеку от двери, в закутке за деревянной перегородкой с окошечками из матового стекла. Рядом пьяно хохочет какая-то блядь, а я даже не могу поставить ей бакарди. Беру пинту пива и жадно заливаю в бак. В углу четверо пожилых мудаков играют в домино. Одинокий хрен читает «Ивнинг ньюс». Приглядевшись, узнаю в нем полицейского. Быстренько приканчиваю пинту и выхожу из бара, залезаю в машину и давлю на газ. Думаю только о кредитных карточках, которые лежат во внутреннем кармане пиджака, который висит на стуле, который стоит в гостиной.
