Владимир Белобров - Наступление королей
Например, король Муслим IV по прозвищу Рыжий, на самом деле брюнет, а волосы у него крашеные. Все подданные об этом знают и не уважают его за это. Но говорить об этом открыто боятся, и, чтобы не попасть на галеры, зовут Муслима Рыжий. Или вот еще — король Иогафон Сильный. Это прозвище он получил за то, что сильно закладывает за воротник. Так что вернее было бы назвать его — Иогафон Пьющий.
Но кто же осмелится так короля называть? Или, скажем, король Анабабс XVIII Длинный, когда знакомится, говорит всем: «Очень приятно, Анабабс Длинный.» А на самом деле он никакой не Анабабс, а звать его Альберт. Альберт Длинный. Он просто для важности имя сменил.
Про Шокенмогена же Второго Страшного ничего такого не скажешь.
Во-первых, имя Шокенмоген у него подлинное. Ему это имя папа передал Шокенмоген Первый. А во-вторых, Страшным его прозвали не напрасно, он любит всех пугать.
Так иногда ночью идет какая-нибудь фрейлина по дворцу, идет себе спокойненько, про платье, к примеру, думает. «Надо бы, — думает, — на муаровом платье зеленую рюшку с груди срезать, а туда заместо нее коралловую брошку пристегнуть она мне больше к лицу, чем эта безвкусная-то рюшка… А то еще — думает, — герцог Курмонтский мне комплимент нынче сказал. Какая вы, говорит, мадемуазель, пухлая, нечто тарталетка с клубничным суфле… Впрочем, сколько я сегодня скушала?
Две тарелки бланманже, форель с картошкой скушала, полфазана, французский салат „Мизе“, компоту клюквенного кувшин и все… А еще мне Изабелла Фокинг-младшая говорила…»
Тут из-за портьеры как выскочит на нее Шокенмоген Второй Страшный в парике, руки расставил и в ухо ей:
— У-у-у! Я — Муслим Рррыжий! У-у-у!
Фрейлина:
— Ах! Мамочки! Караул! — И без сознания на пол. Платье задралось, панталоны розовые виднеются.
А Шокенмоген подошел, посмотрел поближе и, довольный, опять за занавеску спрятался.
Идет флигель-адъютант. Смотрит — фрейлина с задранной юбкой. «Бля! думает он. — Какая встреча!
Фрейлина Анжелика с задранной юбкой! Неплохо. Мне сегодня с самого утра везет. Сначала долг мне вернули, потом в карты еще выиграл, а теперь вот фрейлина лежит. Чего это она разлеглась?
Может, притворяется, артистка?»
Флигель-адъютант над фрейлиной склонился:
— Ан-же-ла! Открой глазки, киска! Я тебя нашел. Открой же, не притворяйся… «Да она и правда, кажется, в обмороке!» — Он взял ее за плечи и начал трясти.
Из-за портьеры послышался зловещий голос:
— Ты, мерзавец, нарушил вчерашний королевский указ Шокенмогена Второго Страшного, запрещающий под страхом смерти лапать фрейлин во дворце. Сейчас тебе башку оттяпают! У-у-у!
Флигель-адъютант побледнел и на фрейлину без сознания рухнул.
Шокенмоген из-за портьеры вылез и кинжал адъютанту подмышку вставил. А сам обратно за портьеру спрятался. Со стороны получилось — вроде как адъютант на фрейлине зарезанный в спину лежит.
Тут третий идет — граф, скажем, Кари Шницкнехт. Смотрит адъютант на фрейлине лежит зарезанный, на фиг, в спину.
«Майн Гот! — думает, — Убийство!» — И в обморок на них.
Шокенмоген тут из-за портьеры вылазит, руки от удовольствия потирает.
Как это, дескать, все складно получилось. Потом ножик из адъютанта достал и графу подмышку переставил. И — снова за портьеру.
Так у него к утру — целая куча-мала из придворных лежит. До потолка.
А на следующий день у всех головы болят, и никто ничего вспомнить не может.
Шокенмоген так привык всех из-за портьеры пугать, что с некоторого времени вообще оттуда не выходил. За портьерами, буквально, жил и питался всухомятку.
Как-то раз он за портьерою сидел на подоконнике, задремал и вывалился из окошка. А королем стал его сын — Шокенмоген Третий Лютый. Этот ходил по дворцу со зверской физиономией, щелкал плеткой и орал: «Запорю!» Не хуже, короче, папы.
ГЛАВА 10 СМЕРТЬ КОРОЛЯ РОБЕРТА ПЯТОГО НЕОБУЗДАННОГО
Благородному сэру Роберту Редникину посвящается.
После смерти короля Артура, невразумительные легенды и сомнительные домыслы о героических деяниях его и рыцарей Круглого Стола распространились по всему свету и дошли, наконец, до короля Гордоскриба V Необузданного.
Гордоскрибу Необузданному идея с круглым столом очень даже понравилась.
«Решено, — подумал он, — сделаю себе круглый стол, а посередине — с дыркой!»
Позвал приближенных и говорит им:
— Вот что, бездельники, старой жизни — конец. Будем жить по-новому.
Короче, вот тут я стол поставлю круглый, в середине — дырка, там я буду сидеть на крутящемся троне. А вокруг вы будете сидеть в рыцарских доспехах. Вы теперь будете Рыцари Круглого Стола. А я буду над вами король. Имя я себе присваиваю новое — король сэр Роберт Пятый Необузданный. Поняли?..
Ну-ка, герцог Гамзейский, скажи как меня зовут.
— Сэр Роберт, Ваше Величество.
— Не сэр Роберт, а король сэр Роберт. Повнимательнее слушайте, чего я вам говорю. Но, в целом, верно. Молодец. А ты теперь будешь называться рыцарь сэр Динадабр Жестокий. И вы все тоже переименовывайтесь. Ты вот, барон, например, будешь… э-э… Берсульд Увертливый. А ты, граф, отныне именуешься — сэр Саграмуд Благоуханный. На, целуй мне руку. А ты теперь будешь… Тебя как раньше звали?
— Жуилом де Мизье, Ваше Величество.
— Фу! Будешь теперь, де Музей, называтьсяблагородным именем сэр Аббласур Нетронутый. Понял?
— Так точно. Сэр Аббласур Нетронутый, короче, я. Разрешите, Ваше Величество, я на манжете запишу, чтоб не забыть.
— О, это отличная мысль! Надо бы все это записать, а то я и сам забуду, как вы, господа, теперь называетесь. Я составлю список, как кого теперь из вас кличут, и в коридоре повешу. К вечеру чтобы выучили! А завтра, короче, с утра — все за стол.
— Разрешите вопрос, Ваше Величество.
— Ты кто такой?
— Я — герцог Адам Кларусс.
— Будешь теперь — сэр Глеоберис Мутный. Пиши пока на манжете. Ну, что там у тебя за вопрос, сэр Глеоберис Мутный?
— Я, Ваше Величество, интересуюсь, как вы к дырке в столе подлазить будете — по столу или под столом?
— Вопрос по существу. Короче, по столу буду подлазить, понял? — Так точно, Ваше Величество.
— Так как тебя теперь зовут?
— Сэр Глеоберис Мудрый, Ваше Величество.
— Мудрый… Сейчас вот скипетром-то въебу! Не Мудрый, а Нудный!
Глеоберис Нудный. Видали, короля хотел одурачить! Короля сэра Роберта Пятого не одурачишь! Еще вопросы есть?
— У меня вопрос, Ваше Величество.
— Вопрошай, благородный рыцарь, как там тебя?
— Сэр Динадабр, Ваше Величество, Жестокий.
— Так. Погоди. С вопросами к королю рыцарей будете все теперь обращаться таким образом:
вопрошающий снимает шлем, подходит к королю, припадает на одно колено и, прежде чем открыть рот, целует свой меч. После чего обращается к королю рыцарей со следующими словами: «О, король рыцарей сэр Роберт Пятый, я, такой-то такой-то рыцарь, даю слово благородного рыцаря не погрешить против истины, и если я нарушу слово, пусть меня выгонят из-за стола и никогда не пустят обратно.»
Давай, прорепетируем. Давай, как там тебя, сэр, короче, Динажабр, начинай.
— Так у меня же, Ваше Величество, шлема нет и меча тоже.
— На тебе временно мою корону, заместо шлема. А вместо меча — кочергу вон из камина вынь.
— Она же грязная, Ваше Величество. Как я такую грязную целовать буду?
— Ты, ее, дурак, условно поцелуй. Понарошку. Это ж тебе, блядь, не меч! Держи корону.
Сэр Динадабр Жестокий надел корону, сунул за пояс кочергу и отошел в сторону.
— Начинай! — махнул рукой король.
Сэр Динадабр снял корону и, чеканя шаг, подошел к трону.
— На колено! — Приказал сэр Роберт. — И корону давай сюда, тебе она больше не пригодится…Целуй теперь кочергу.
Сэр Динадабр вытащил из-за пояса кочергу и, брезгливо морщась, чмокнул воздух.
— Неплохо. — Одобрил король. — Давай дальше.
— Э-э… О, король рыцарей сэр…э-э…Роберт Пятый, я…э-э…сэр Динадабр Жестокий, даю…э-э…даю, короче, слово…э-э…благородного рыцаря, не погрешить…э-э…против истины и…э-э… короче, пусть меня выгонят из-за стола в случае чего. И…э-э…я никогда туда не сяду.
— Память у тебя, сэр Держабр, нормальная. Ничего не пропустил.
Выкладывай, что там у тебя.
— Ваше Величество, вон тот вон благородный рыцарь сэр Саграмуд Благоуханный выпросил у меня полгода назад карету покататься и до сих пор не отдает.
— Это как это не отдает? — переспросил король.
— Не отдает, Ваше Величество. — Сэр Динадабр развел руками. Не отдает этот сэр Саграмуд и все! Во дворце он меня избегает, а когда я к нему домой приезжаю за каретой, прикидывается, будто его дома нет. А тут недавно ехал он мимо моего дома на моей же карете. Жена моя увидела и кричит ему…
