Тибор Фишер - Классно быть Богом (Good to Be God)
Говорят, что семейная жизнь – это когда ты застрял в одной комнате с кем-то, кто жутко тебя раздражает. И как ни старайся этого избежать, все равно ни черта не выйдет. Оптимальный вариант: найти кого-то, кто не так уж и сильно тебя раздражает, и кто время от времени дает тебе что-нибудь в качестве компенсации за неудобства: деньги, забавную шутку, вкусный ужин, моральную поддержку, когда ты пытаешься заставить себя заниматься физическими упражнениями. “Ты уверена, что так надо?”, – спросил я жену, когда она уходила. Она была уверена на сто процентов.
В прошлом люди были мудрее и лучше разбирались в жизни. Умели зрить в корень. Помню, бабушка как-то сказала: “Столько лет я ждала, что твой дед отбросит копыта, но теперь нам нужны деньги”. Дед тогда вышел на пенсию и стал подрабатывать помощником у слесаря по ремонту паровых котлов. Этот слесарь был мастером своего дела, но не умел ни читать, ни писать. Дед выезжал с ним на вызовы, чтобы вести всю канцелярщину. Заказчикам это нравилось, поскольку у них складывалось впечатление, что их обслужат быстрее и качественнее, раз на вызов приехали сразу два слесаря. Бабушка была из того поколения, которое понимало, что мы живем не за тем, чтобы получать удовольствие от жизни. В то время люди не разводились. Они надеялись на автобус с неисправными тормозами. Но бабушка выдержала, перетерпела и получила, чего хотела: покой в течение дня и несколько лишних фунтов стерлингов, которые, как известно, никогда не бывают лишними.
По-моему, жена ошибалась. А я был прав. Но я давно замечаю, что правота не приносит особой пользы. Будь ты хоть сотню раз прав, твоя жизнь все равно не изменится к лучшему. Правота в этом смысле не более эффективна, чем привычка ходить только в желтых носках.
– Пересядьте, пожалуйста, поближе к сцене, – говорит лама. – Согласно древней тибетской мудрости, сидеть в первых рядах – это полезно для кармы.
Похоже, лама был мастером своего дела. Не прибегая ни к каким сценическим эффектам, как то: дым, лазерная подсветка или живая музыка, – он “захватил” аудиторию буквально на первой минуте.
Дальше следует краткая история буддизма. О буддизме я знаю только, что он связан с Буддой и обычаем бриться налысо. Лама информирует нас, что в буддизме есть несколько направлений. Я всегда думал, что буддизм – это буддизм и есть. Был такой Будда, у Будды было свое учение… типа вот, получите и распишитесь. Но нет. Существует несколько направлений, большинство из которых лама весьма элегантно громит в пух и прах. Оно и понятно: когда собирается большая толпа, разногласия и распри уже неизбежны. Всякий бизнес – это прежде всего интриги и дискредитация конкурирующих компаний. И не важно, что именно ты продаешь, спасение души или корм для собак, твоя главная забота – не сделать дело, а растоптать конкурентов.
– Чем тибетский буддизм отличается от всех остальных направлений? Мы верим в реинкарнацию и храним древнюю традицию терма и тертонов, – вещает лама. – Тертоны, или раскрыватели сокровищ – это такие мудрые и просветленные учителя, которые призваны открыть миру давно утраченные или надежно сокрытые сокровища духа, а именно: священные тексты, именуемые терма.
Я с трудом сдерживаю смех. Не то чтобы я увлекаюсь религией, но я все же смотрю телевизор и поэтому знаю, что в истории было немало ретивых маньяков, стремившихся передать миру уточненные версии божьих заветов и списки товаров, предлагаемых к продаже от имени Господа Бога.
– И, как и во многих других городах, жители Майами попались в капкан опьяняющего дурмана: наркотиков и алкоголя, – говорит лама, неодобрительно хмурясь.
– Кокаин. Антрацит. Небесная пыль. Боливийский дурман. Иней.. Кокс. Снежок. Кока-кола. Тутти-фрутти. Мел. Марафет… Рафинад… Чарли… – Лама делает паузу.
– Кокаин, этоттропановый алкалоид, также известный, как белая леди… Белоснежка… Перхоть дьявола… Калифорнийский попкорн… Витамин С… Тетя Нора… Базука… Пауза.
– Генрих VIII… Свежий снег… Рассыпуха… Радость инков… Дар бога солнца… Ледышка… Кокос… Мука мечты… Порошок… Сахарная пудра… – Лама шмыгает носом. – Шмыг… Веселуха… Номер первый… Чума… Вертолет… Ускоритель… Нюхта…
Снова пауза.
– Я уверен, вы слышали и другие названия.
Лично я никогда не понимал тех людей, которые пьют, что называется, не просыхая, или методично гробят себя наркотиками. Вот в чем тут кайф? Я еще понимаю, когда в ранней юности – в хорошей компании, не так чтобы часто – раскуриться хорошим каннабисом… Это – да. Это даже прикольно. Но с годами я понял, что алкоголь и наркотики ничего не изменят. Как ни крути, но свою порцию бедствий и горестей ты непременно получишь. И потом, если честно, у меня просто нет денег на всякие опьяняющие препараты. У меня есть свой собственный способ: когда становится невмоготу, я просто ложусь спать. Во-первых, это бесплатно. Во-вторых, когда спишь, то вообще ни о чем не думаешь. И, в-третьих, когда ты проснешься, может быть, что-то изменится к лучшему.
– Не надо думать о не-бытии, потому что не-бытие – это просто еще одна форма бытия. Надо думать о не-небытии, – говорит лама с улыбкой и держит паузу, чтобы аудитория переварила услышанное.
Все-таки религия – забавная штука. Все религиозные учения рассматривают “путь наш земной” как нечто тягостное и гнетущее, как безотрадную полосу нескончаемых препятствий, как досадную помеху, выплюнутую кем-то жвачку, прилипшую к нашей чистой душе.
Я сижу, размышляю о том, к какой разновидности не-бытия стремился Холлис, когда опустошал винный погреб ночного клуба, в который я вложил все свои сбережения. Собственно, я вложил деньги в это сомнительное предприятие, потому что “владелец клуба” звучит интригующе и сразу же вызывает в воображении разгул гедонизма, юных прелестниц при минимуме одежды, международную мафию, свободные нравы, красивую жизнь – в общем, все, что является полной противоположностью недовольству, унынию и безысходности.
Я вложил в этот клуб не такую уж и запредельную сумму – у меня просто не было никаких запредельных сумм. Будучи акционером, я владел одним процентом всего предприятия, что в пересчете на материальные ценности означало все пепельницы и две небольших табуретки, но я вложил в этот клуб все свои сбережения, и, что самое главное, сделал это по собственному разумению, вопреки возражениям жены, которые она выражала, не стесняясь в выражениях.
Как известно, инвестирование в ресторан или клуб – дело рискованное. Не менее рискованное, чем женитьба. В любом веке, в любой части света, пары сопротивляются вечности, а отдельные личности объединяются в надежде на прибыль. Я до сих пор горжусь тем, что, когда был моложе, не побоялся поддаться этому авантюрному порыву. Наверное, в каждом из нас заложена страсть к приключениям. Скажем, в четырнадцать лет человек может ничтоже сумняшеся пробраться в клуб и пригласить на танец девчонку с роскошными сиськами. В четырнадцать лет ты ничего не боишься, потому что не понимаешь, что девчонки с роскошными сиськами не то что не будут с тобой танцевать, они даже не станут с тобой разговаривать. Я вот тоже не понимал, что мне нельзя вкладывать деньги в клубы. Кому-то можно, а мне – нельзя.
Ты видишь, как все вокруг очень успешно вкладывают средства в рыбные фермы, консервированные гранаты и революционные сумки для клюшек для гольфа, и говоришь себе: если у них получилось, у меня тоже получится. Но у тебя не получается.
Поначалу нам очень понравился Холлис.
Нам понравилось, что он нанял красивых официанток. Это один из секретов управляющих клубом: нанимай на работу красивых официанток, потому что ты можешь потом с ними спать, и это поднимет твой рейтинг в глазах владельцев. Кроме того, красивые официантки отвлекают внимание, так что никто не заметит, что ты проводишь все ночи в винном подвале и опустошаешь самые дорогие бутылки: коллекционные вина, виски тридцатилетней выдержки, коньяки, от одной только цены которых ум зашкаливает за разум. Конечно, клуб погорел не из-за пьянства Холлиса, но ведь и корабль идет ко дну вовсе не из-за маленькой дырочки в корпусе. Не пробоина губит корабль: его губит море. В нашем случае – банки. Несмотря на пагубные пристрастия Холлиса и некомпетентных бухгалтеров (которых, как и Холлиса, приняли на работу по очень хорошим рекомендациям), у нас почти получилось. Почти получилось. Но банки перекрыли нам кислород.
Жены категорически неспособны проявить понимание, когда их мужья теряют деньги. И особенно, если жены заранее предупреждали мужей, что этим все и закончится.
В общем, закончилось все печально. Сказать по правде, это было безрадостное предприятие. За исключением официанток, все в клубе было каким-то уродливым, сереньким и негламурным. Но зато когда все завершилось, я обрел своего рода уверенность в завтрашнем дне. Теперь я знал, что готов к концу света. Если наш мир начнет рассыпаться, цивилизация рухнет, а закон и порядок испустят последний вздох, я первым делом возьму тяжелый железный пруг и, смеясь, забью насмерть пару-тройку банкиров, а если они относительно молоды и сочны, я их съем – даже сырыми, если удастся найти подходящие приправы и специи. А еще я устрою сезон охоты на Холлиса и наших бухгалтеров. И на грузчика.
