KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Контркультура » Алексей Цветков - После прочтения уничтожить

Алексей Цветков - После прочтения уничтожить

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Цветков, "После прочтения уничтожить" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Кульминация, финал-апофеоз и оргазм Форума это общая демонстрация. Она похожа на здешний фонтан Стравинского: всё непредсказуемо движется, шумит и блистает эклектикой, как танцующая баррикада. Двести тысяч человек под самыми немыслимыми флагами собираются на площади Республики, чтобы с песнями и фокусами протопать шесть станций метро, минуя площадь Бастилии, к площади Нации. Флаги и лозунги описывают всю панораму тех, кто сегодня считает свои права недостаточными: эксплуатируемые классы, подавляемые меньшинства, дискредитируемые народы, вытесняемые культуры. Для русской делегации я сделал пятиметровый черно-белый транспарант: «Capitalisme = cannibalisme!» с двумя большими черепами по краям. На лбу у мертвых голов клейма доллара и евро. Слова мои, шрифт и исполнение – жены. Уже через пять месяцев, кстати, многотысячная толпа «антисаммита» в Варшаве дружно скандировала этот лозунг. Если вспомнить «Капитализм – дерьмо!», получается, я даю определения капитализма с регулярностью раз в десять лет, и они всегда как-то связаны с пищеварением. Мой «каннибализм» стал передним периметром-брендом русской колонны. При всей незамысловатости он пришелся по вкусу многим. Первоначальное моё предложение написать «капитализм = капитализм!» на нескольких языках товарищи отклонили, как непонятное широким массам. Впереди нас шли неистовые палестинцы, которые везли с собой целую платформу бутафорских скелетов и дистрофичную статую международной Фемиды с усевшейся ей на шею тяжкой тушей финансового дьявола. Они три часа колотили в барабаны, выкрикивали, что Шарон и Буш — главные киллеры, и воинственно плясали, как будто они не люди, а джинны. За нами двигалась гигантская надувная кукуруза, протестующая против генетической модификации и надувной человек-глобус в цепях корпораций. Этот задевавший балконы дутыш идеально подходит для любого протеста и используется, наверное, не в первый раз. Хочется снять полуминутный фильм: в старой парижской квартире нарастают звуки уличного бунта/ хозяйка бежит с кухни в комнату и кричит там от неожиданности/её окно заполнено мягким невесомым нарисованным глазом протестующей куклы/ на кухне, пугая хозяйку, громко взрываются каштаны на плите/Вздрагивая от этих выстрелов, парижанка влюблено смотрит вслед уплывающему глазу. Укуренность антиглобалистов на демонстрации достигла пика — из растаманского автобуса на обочине желающим бесплатно раздавали косяки и один неопытный активист из русской колонны упыхался до такой степени, что упал головою о бордюр и уехал на скорой в парижскую больницу. А вообще это и без косяков очень круто: идти по Парижу и орать во всю глотку песню «Интернационал», слыша как тебе отовсюду подпевают, ведь текст переведен на все языки. Припанкованная часть демонстрации забирается на головы статуй, крыши остановок и фонари, пинает случайно оказавшиеся в соседних переулках машины, рисует на стенах цветные загогулины предположительно радикального содержания, но главное напряжение растет конечно же в хвосте шествия, где собрался анархистский «Черный Блок» и, значит, намечается файтинг. Пока умеренная и надеющаяся на реформы голова вползает на ту самую площадь, где впервые сверкнула гильотина, чтобы насладиться техно-версией «Марсельезы» и пиротехническим шоу, радикальный хвост начинает потасовку. Из урн достаются бутылки и всё, что поувесистее, и летят в колонну соцпартии, которая недавно была у власти, отсасывала у банкиров и олигархов и которая здесь, действительно ни к селу. Социалисты, не желая связываться, спешно покидают шествие. Турки, только что задешево кормившие кебабом мирных демонстрантов, утаскивают свои прилавки и мангалы на колесиках, потому что из них кое-кто уже пытается соорудить подвижные баррикады. Срочно вызванные CRS — местный ОМОН, пробуют заблокировать и отсечь от остальной толпы анархистов с их черными знаменами. Стритфайтеры готовы к этому: у уличных бойцов замотаны лица, чтобы потом не опознали на ментовском видео, короткие стрижки, боевая обувь, решительность на лицах, а в глазах свобода от реформистских иллюзий. Глядя на них, думаешь: вот как выглядит экстремальный спорт. Это «заводные апельсины» от политики. Воют несколько сирен. Брызжут стекла бензоколонки, принадлежащей компании, к которой здесь у всех достаточно претензий. Фыркает газ, больно обжигающий глаза. Кого-то тащат к машине легавые в пластиковых шлемах. Кто-то точно швыряет предмет в эту машину с государственным гербом. Сирены звучат всё громче, черные флаги над головами пляшут все неистовее, а демонстранты демонстрируют максимум скорости тире меткости. До финальной площади анархистская колонна не дошла. Потому что не собиралась.

 Отбывая небом назад с Форума, перелистывая ворох партизанских листков, подрывных инструкций, крамольных постеров и крайних книг, антиглобалисту кажется, что для будущего всё решено и готово, вот только нет пресловутой «объективной ситуации». В иллюминаторе он видит город, светящийся внизу как китайский иероглиф «кризис», т.е. слово «опасность», стоящее над словом «возможность».

Глава тринадцатая:

Как я всё рекламировал

 Несколько лет я был согласен с покойником Адорно и вообще с франкфуртскими марксистами: сегодня только искусство, отвязанное от так называемой «актуальности», «доступности» и прочего «формата», не будет чьей-то рекламой и останется территорией свободы. Но в этой блядской капиталистической действительности, созданной специально для того, чтобы нам было что ненавидеть, приходится продавать часть своего времени, чтобы иметь время на искусство. До недавних пор у меня это время выкраивалось, потому что я постоянно что-нибудь рекламировал.


Пока у меня были политические надежды, я рекламировал своих приятелей лево-радикалов. Писал про них в разных «комсомолках», а так же в «общих» и «новых ежедневных» газетах, а так как писать часто было решительно не про что, я привык выдумывать происшествия, людей, организации и их съезды, существование которых меня бы устроило больше, нежели то, что я ежедневно наблюдал. Кое-какой рекламной деятельностью я занимался и в самом движении. Я выдумывал сжигать всяких картонных буржуев в красных пиджаках, что, помнится, бесконечно показывали «До 16 и старше». Напечатал серию футболок с лозунгом «Eat The Rich!» на «веселом Роджере», где над костями вместо черепа, то есть вместо Роджера, контрастный портрет Ленина. Идеолог украинского «политического дзена» Дмитро Корчинский немедленно использовал этот мой рисунок уже на майках своего «братства», заменив английский лозунг местным: Усих паразитив ждёт беда!. Один раз (каюсь, за деньги!) я даже устроил на Пушкинской площади во время выборов рекламную акцию: «Поколение РЕЙВ выбирает КПРФ!», которая обеспечила моим друзьям-анархистам неделю безбедной жизни. После опыта рекламы такого инфантильного и беспонтового дела, как левизна середины 1990-ых я мог рекламировать, наверное, что и кого угодно, вопрос лишь в готовности. В лимоновской газете я изложил главные рекламные приёмы партийного активиста в виде лекций-инструкций, ну и выдумывал что-нибудь запоминающееся, вроде: «Делай историю вместе с нами!», «Мы — это вы!» или «Сядут в Риге наши МИГи!».

 Уже заканчивая институт, я заметил, что людей называют экстремистами по двум очень разным причинам: либо это неудачники, которым не светит карьера, либо наоборот: оверквалификейшн, слишком насыщенные существа, для которых карьера была бы слабоватым оправданием жизни. Большинство экстремистов неоправданно относит себя ко второму виду, объективно принадлежа к первому. Не делая резких движений, я ни к кому себя не относил, надеясь, что это выяснится само. Случай подвернулся: один мой во всех отношениях могущественный знакомый предложил попробоваться в качестве «аналитика-стилиста» в серьезном российском холдинге со слегка мафиозным имиджем. Это был вполне подходящий тест.


Я был единственным в этом огромном офисе, кто к возмущению охраны и недоумению коллег ходил в кедах и футболке. Иногда на футболке был тот самый Ленин с костями и приглашение к столу. По тому же адресу находился офис МТV, поэтому первое время мне все говорили, что я, наверное, ошибся дверью. Я так же был единственным, кому искренне нравился наш босс, благотворительную и меценатскую деятельность которого я всячески рекламировал. Остальные тихо ненавидели его, как и полагается холопам. Нравился он мне не тем, что спонсировал детские дома и хоккейные команды, проплачивал драгоценные побрякушки Патриарха, заграничную операцию Марка Захарова на сердце, иконописные артели на владимирщине и избирательные компании на орловщине. Он нравился мне своей подкупающей непосредственностью, вытекающей из непростой судьбы: немало отмотал за «экономические преступления» и целый год зависал под домашним арестом в Майями, как «русская мафия».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*