Андрей Рубанов - Великая Мечта
– Знаю. Качал. Пару раз. Но не с оружием в руках. И не с миллионерами, имеющими по двадцать человек личной охраны. Сам знаешь эти рамсы в общей хате. Не то сказал, не туда полотенце повесил... Нельзя сравнивать.
– Можно.
– Ладно, испугаю я его, унижу, словесно опущу – а как пойду обратно? Через охранников с автоматами?
– Будь уверен – ты выйдешь спокойно. Так же, как зайдешь. Окончишь беседу, повернешься к нему спиной, спрячешь машинку за пояс и исчезнешь. Кстати, секретарше как раз можешь улыбнуться. Знаев будет приходить в себя не меньше минуты. – Юра философски осклабился. – Я же видел его рожу. Она слишком круглая и сытая... Не думаю, что к нему каждый день приходят гости с огнестрельным оружием, чтобы объяснить ему, кто он таков есть... Он не отдаст охране никакой команды. Он не будет знать, что твой ствол – фуфло. Побоится, что ты устроишь пальбу в его заведении. Он попытается достать тебя потом.
– Он меня посадит. Мы же вместе читали кодекс.
– Не посадит.
– У него в кабинете наверняка ведется видеозапись.
– Ну и что? Твой пистолетик – считай, муляж. С таким же успехом ты можешь идти с пластмассовой игрушкой своего ребенка. Это первое. Второе – ты оружием не размахивал, в рожу не совал. Разговаривал более или менее спокойно. И потом, одной видеозаписи мало. Должны быть свидетели. По закону – двое. А видео можно было сфабриковать еще в девяносто первом году, в мои времена...
– Пришли.
Иногда можно простить московским банкирам всю их жадность и снобизм только за то, что они умеют красиво облагородить свои резиденции. Покрасить фасад, накрыть нарядной крышей, подсветить разноцветно и ярко, закатать близлежащие тротуары опрятной плиточкой. Заплатить деньги специальным людям, чтобы те мгновенно убирали городской мусор: бумажные пакеты, окурки, бутылки и банки. За то, что способны отвоевать у хаоса и дикости хотя бы несколько квадратных метров пространства.
В другие моменты за то же самое банкиров презираешь. Почему только несколько метров? Почему не весь город? Почему не всю страну?
– Давай выкурим по сигарете, – предложил друг. – Психуешь?
– Ты психуешь больше.
– Дурак ты, – печально констатировал Юра. – Нет у тебя криминального мышления. Одно дело – когда у вас с Сережей Знаевым отношения должника и кредитора. Тут ты в проигрыше. Ты внизу, он наверху. Ты в говне, он в белом костюме. Другое дело – если ты его на хуй пошлешь. Пойдешь на принцип. До конца. Тогда отношения складываются полностью равноправные: ты враг ему, а он – тебе...
– Он мне никогда не простит.
– Да и черт с ним! – возопил друг. – Посмотри на его банк. Твой должок для него – копейки. Семечки. К тому же, как я понял, он уже на тебе заработал.
– Ты прав.
– Кстати, я с тобой не пойду.
– Я так и понял. И, кстати, это правильно. Говорить надо один в один...
– Слушай, тебя трясет.
– Холодно. К тому же я сегодня не опохмелился.
– Час назад в машине адвоката Сергеева ты глотнул коньяку.
Мне стало весело.
– Дружище, моя доза – полкило в день.
– Хочешь – можем зайти в магазин. Возьмем водки. Согреешься и успокоишься.
– Я в порядке...
Юра напоминал тренера, участливо бубнящего подопечному боксеру советы в перерыве между раундами.
– Думаю, тебе хватит пяти минут... Ты же не собираешься там лясы точить... Повторим еще раз?
– Хватит.
– Нет, – упрямо возразил друг. – Повторим. Вламываешься, достаешь пушку – и погнал сходу: ты чего, Сережа, все на свете перепутал? Или за кого-то другого меня принял? Ты что, решил последнее у меня забрать? А ты знаешь, как называются такие движения? А ты знаешь, как называется тот, кто такие движения совершает? Может, знал раньше, но забыл? Клянусь – я тебе память освежу в любое время! Мозги твои прочищу! А если не прочищу, то вышибу! Могу – прямо сейчас! Не веришь – давай проверим! Чего ты глазами сверкаешь? Злишься? Так ты на себя злись! Ты же сам меня на край поставил! Ты сам меня к черте подвел! Над кем ты решил поглумиться – надо мной? Отвечаю – у тебя не получится! Ни у кого не получалось – и у тебя не получится! А теперь – сядь на жопу ровно, тихо будь и слушай сюда: не дай Бог я в ближайшие полгода тебя в поле зрения увижу, или твой голос в трубе услышу, или запах твой рядом учую, или твоих псов! А через полгода – я сам тебя найду. Долг – остается за мной. Я его признаю. Но отдавать начну – когда дела налажу. И буду отдавать частями. Так, как удобно мне, а не тебе... Я все сказал. Теперь – ухожу. А ты думай, в кого ты превратился и правильно ли ведешь себя с людьми... Если по нормальному рассудить, надо бы серьезно спросить с тебя – за твои корявые жлобские ходы, за гнилые разговоры, за предъявы козлиные, за жадность, за то, что мусоров на меня навел и жену побеспокоил, – да только добрый я, и не стану с тебя спрашивать. А ты цени. И на полгода, повторяю, испарись с моего горизонта... – Юра перевел дух и улыбнулся. – Примерно так. На весь наезд – меньше двух минут. Еще пару минут – на дорогу туда, и столько же – обратно. Итого, повторяю, пять-шесть минут, не больше. Коротко объяснишь дураку, что он дурак, – и прощайся. Иди, брат.
– Постой. У меня телефон звонит.
– Не бери трубку! – выкрикнул Юра. – Плохая примета.
– Это сын.
– Ладно. Иди. Я буду ждать тебя здесь.
– Папа, – сказал ребенок. – Ты ничего не забыл?
– В смысле?
– Значит, уже забыл...
– Что именно?
– Как «что»? Мы же сегодня вечером идем в кино... Ты обещал...
Как всегда в такие моменты, раскаленный лемех стыда развалил мою душу на составные части. Действительно, было. Утром. Наобещал, идиот, с три короба. И велосипед, и поход в кино. А раз обещал – надо сделать. У нас с сыном только так. У меня всегда со всеми только так.
– Обещал – значит, пойдем.
– Когда ты вернешься домой?
– Вечером.
– А какой фильм будем смотреть?
– Сам выберешь.
– Я бы посмотрел ужасы.
– Ужасы – стало быть, ужасы.
– А ты? Что хочешь посмотреть ты?
– Слушай, мне сейчас немного неудобно разговаривать. Я перезвоню тебе минут через пять, и мы договоримся обо всех деталях. Мама с нами пойдет?
– Не знаю. Надо спросить.
– Предлагаю пойти втроем. Организуй это. Семейный культпоход по полной программе. А после – все вместе сходим в ресторан и как следует поужинаем.
– Точно! Я закажу себе чипсы и мороженое.
– А я – большой кусок жареного мяса.
– Наверное, и я тоже буду мясо.
– Тебе давно пора начать есть мясо. Ты же мужчина.
– Только мама, наверное, с нами не пойдет. Она допоздна работает.
– Жаль. Придется идти вдвоем. Без мамы.
– Тогда пока, папа. Удачи тебе. Жду тебя вечером.
– Я перезвоню, сынок...
Пока я говорил, Юра не сводил с меня внимательного взгляда, и едва телефон был выключен, он упер ладонь в мою грудь.
– Не ходи никуда.
– Это еще почему?
– Ты не готов. Я сам пойду. А ты – стой здесь. Думай об ужасах и мясе.
Прежде чем я успел что-нибудь возразить, он подмигнул мне, широко улыбнулся, кинул в рот новую пластинку жвачки и легко взбежал по ступеням.
Подступы к парадному входу банка наверняка контролировались видеокамерами. Поэтому не стоило рисковать и в очередной раз поправлять проваливающийся в трусы пистолет. Пришлось идти навстречу своей судьбе слегка сутулясь, придерживая зловещий механизм мышцами живота.
6
Он вежливо поздоровался с охранником и показал пропуск.
– Как дела?
– Нормально, – вежливо ответил секьюрити. – А у вас?
– Не твое дело. Не болтай, а давай работай. Собеседник в черном был лет на десять старше Юры и счел нужным оскорбиться.
– А ты мне не груби, – покраснев, произнес он. – И не указывай.
Юра цыкнул зубом. Он чувствовал возбуждение и наслаждался сознанием того, что может, если только захочет, тут же, начиная со входа, инициировать процесс разрушения всей этой гнилой конторы, возглавляемой гнилым человеком. И чем большее отвращение овладевало им, тем обаятельнее делалась его улыбка.
– Что значит «не указывай»?! Надо будет – укажу, расскажу и на жопу посажу, понял? Где тут лифт?
– Сам найдешь! – с ненавистью бросил оппонент.
– Ладно. Будем искать.
Пошагал дальше. Развлекаясь, подставил плечо под проходящего мимо субтильного паренька в громко скрипящих ботинках – очевидно, одного из клиентов банка, – тот жалобно, несколько по-заячьи, вскрикнул и уронил свой кейс. Рассыпались какие-то бумажки, и Юра с наслаждением наступил в них. Развязно воскликнул:
– Извините! Случайно вышло.
– Осторожней надо быть!
– Спасибо за совет. Важные документы, да?
– А как вы думаете? – возопил клерк.
– Ага. Так ежели в твоем чемоданчике важные документы – держи покрепче свой чемоданчик!
Не найдя, что ответить, паренек упал на колени и стал подбирать испещренные синими оттисками печатей листы, а Юра стоял над ним, намереваясь перешагнуть и тем окончательно унизить незнакомца. Неизвестно, что бы еще натворил гость из прошлого, – но тут подоспел я. Регбийным приемом ударил корпусом в корпус. Его восемьдесят пять килограммов сопротивлялись, но мои шестьдесят пять обладали большей кинетической энергией. Он был весел, я же – разъярен, и тем победил. Схватил за локоть, оттащил, замахал оскорбленному клерку пятерней.
