Ирвин Уэлш - Преступление
— Что ты имеешь в виду? Тебя тошнило на яхте? — спрашивает Леннокс. С моря тянет солью.
— Да, но как бы во сне... а на самом деле не во сне, — произносят девочка, от внезапного осознания у нее кружится голова.
Ленноксов пульс учащается, поршень кадыка в очередной раз срабатывает вхолостую.
— Может, это был просто дурной сон.
Тианна с готовностью кивает. Чувствуя, что ей необходимо остаться со своими мыслями, Леннокс не задает вопросов. Через некоторое время Тианна сама спрашивает:
— Рэй, а тебе снятся плохие сны? В смысле, по-настоящему плохие, гадкие, о которых ты никому не можешь рассказать?
Леннокс потрясен. Смотрит вверх. Ожидает увидеть темную каменную стену вместо располосованной закатом синевы. Текут секунды.
— Да, — наконец выдавливает он. — Да, снятся.
— Расскажи, что тебе снится.
— Потом как-нибудь, дружок. Потом.
Тианна вновь откидывает волосы с лица. В бледном лунном свете, процеженном сквозь кроны, она походит на эльфа — или на пророчицу.
— Честно?
— Ну да... — Леннокс не узнает собственного голоса — не то шепот, не то выдох. Желая отвлечь Тианну от своего смущения, он жестом просит бейсбольную карточку, читает:
ХЭНК ААРОН
(род. 5 февраля 1934 г. в г. Мобил, штат Алабама)
- 755 мячей в 23 сезонах. Абсолютный рекорд в Главной
Бейсбольной лиге. Превзошел легендарного Бэйба Рута.
Хэнк Аарон был любимым сыном Молила, его родители переехали на юг из Селшы, чтобы работать на верфи Аарон, первоначально игравший в Негритянской лиге, помнит, как официанты разбивали тарелки, с которых ели он и его товарищи Карьера Аарона, в Главной лиге продолжалась & течение Звух триумфальных десятилетий, разделенных между «Милуоки Брюэрс» и «Атланта Брейвс».
Знакомое имя. Леннокс смутно припоминает шумиху вокруг Аароновых достижений — якобы он допинг использовал.
— Похоже, Аарон сильный человек. Такие не позволят совать себе палки в колеса. Где теперь уроды, что били после него тарелки, внушали ему, будто он — пустое место? Где? Кого их мнение интересует? — Леннокс делает паузу, возвращает карточку. — Понимаешь, к чему я клоню?
Тианна не отводит глаз, не моргает.
— Кажется, да.
— Запомни мои слова. Навсегда запомни.
Леннокс просовывает руку в окно машины, заводит мотор и включает радио. Они с Тианной слушают волну 105.9, классику рока. Звучит «Дюран Дюран», композиция «Ну, так чего еще я не знаю?». Затем Леннокс ловит другую волну, с латиноамериканскими мелодиями, ритмичными, заводными. Сразу хочется текилы или мохито.
Леннокс и Тианна оба рады отвлечься, но вот звучит печальная баллада, и Тианна возвращается к разговору.
Меня никто замуж не возьмет, — скорбно начинает она, вскидывая бровки. — Вот ты, Рэй — представь, просто представь, что я была бы старше, а ты моложе — ты бы на мне женился?
Леннокс натянуто улыбается.
- Ну и вопросы у тебя. Ты же не знаешь, какой я был в юности. — Перед глазами из нескольких возможных вариантов почему-то возникает тот, который в джинсах «Фалмер», в свитере с капюшоном и с длинной запущенной челкой. И с усами.
С идиотскими усами, за которые Леннокса гнобили все кому не лень, даже сослуживцы. Усы отрастали параллельно с кокаиновой зависимостью. Труди чуть не прыгала, когда он их сбрил, он же, сбрив, немедленно раскаялся. Без усов Леннокс сам себе казался незащищенным — гнилым и грязным. Как если бы у него слюни постоянно текли.
В полицию он пришел, успев несколько лет простажироваться в столярной мастерской строительной компании в Ливингстоне. Два вектора — возможность учиться дальше и юношеская мечта — пересеклись на программе повышения квалификации за счет полицейского департамента, Леннокс был направлен в университет Хериот-Уатт, откуда вышел бакалавром информационных технологий. Ленноксов друг детства, Лес Броуди, учившийся на водопроводчика, примкнул к фанатам «Хартс», чтобы дать выход тестостерону. Впрочем, служба в полиции была средством, а не целью. Цель Леннокс имел другую — подспудная, лишенная формулировки, она давила масштабом, в последние же несколько месяцев обрела наконец контуры.
Поначалу в полиции пришлось нелегко. Ярлык мизантропа,полученный Ленноксом еще в школе и подтвержденный в столярной мастерской, казалось, будет висеть на нем до конца дней. Леннокс был первым из нового поколения полицейских — полицейских образованных, считающих, что для их работы необходимы знания во многих областях: психологии, социологии, криминалистике, информационных технологиях, судебной медицину связях с общественностью. Его убеждения вызывали ярость полицейских старой закалки, вводивших свою профессию к патрулированию улиц и уверенному владению дубинкой. Один из самых мучительных моментов Рэй Леннокс пережил во время дежурства в участке в Хэймаркете. Леннокс тогда только поскулил на службу. В участок втолкнули Леса Броуди и еще нескольких зачинщиков потасовки по случаю футбольного матча. Глаза Леннокса и Броуди встретились, в следующий миг бывшие друзья одновременно отвернулись, но поздно: каждый успел стать свидетелем унижения другого. Леннокс остаток дежурства прятался и терзался кишечными коликами, а на следующий день, выйдя из подполья, вздохнул с облегчением — Броуди успели выпустить.
Теперь же, на обочине фривея, обрывающейся в залитое лунным светом болото, Тианна еще не определилась с выражением лица — смущенное оно должно быть или снисходительное.
— Ты наверняка был ужасно милый.
— Твои слова уйма народу с готовностью опровергнет. — Голос почему-то хриплый. — В любом случае, мы не знаем, какой ты станешь, когда вырастешь. Может, ты поступишь в колледж, найдешь хорошую, перспективную работу, — обнадеживающе предполагает Леннокс и спрашивает, глядя ей прямо в глаза: — Почему ты решила, что на тебе никто не женится?
— Потому что Винс... а потом и Клемсон... говорили, если я кому-нибудь расскажу, что я наделала... то есть что случилось, меня никто замуж не возьмет.
— Ты ничего не наделала. Виноваты эти мерзавцы, а не ты. — Леннокс шарахает кулаком по капоту, багровеет от ярости. — Всегда об этом помни. Всегда.
Тианнины огромные глаза в лунном свете кажутся почти мечтательными, но Леннокс знает: его ярость страшит девочку в той же степени, что слова — ободряют. Он берет себя в руки, говорит мягко:
— Тебе встретится хороший парень, вы поженитесь, и он будет любить и уважать тебя.
— Как ты любишь и уважаешь Труди, да?
— Ну да, — выдыхает Леннокс:
— А у Труди хорошая работа? Перспективная?
— Нуда, пожалуй. В смысле, да, хорошая. — Леннокс лебезит перед собственным высокомерием. Он привык скептически относиться к успехам Труди. Она хорошо проявила себя в своей коммунальной корпорации, пару раз получала повышения, считалась успешной. А он считал, что важнее его работы ничего в природе нет, самомнение лезло у него из ушей, презрение к окружающим превышало допустимые нормы. Леннокс мучительно раскаивается — будь Труди здесь, он бы попросил прощения, не для галочки, а от всего сердца попросил бы.
Разговоры с Тианной, даже вот такие, обрывочные, —- словно пулеметная очередь. Леннокс измочален, изорван в клочья; общение с жертвами сексуального насилия в полицейском участке никогда его так не изматывало. С Тианной нельзя играть роль, прикрываться полицейским значком. Зато, пока девочка с ним, она избавлена от цепких лап тварей типа Диринга, Джонни и, пожалуй, Чета. Карточка Хэнка Аарона не идет из головы.
— А скажи, когда твоя мама болела, Стэрри с тобой хорошо обращалась? — Мимо проносится автомобиль, у Леннокса екает сердце.
— Да, нормально, — отвечает Тианна, впрочем, без особой уверенности. — Только рядом все время ошивался этот Джонни ее брат. Гадости говорил. Ненавижу, когда он приходит к
маме или к Стэрри.
— Так Джонни — брат Стэрри?
- Угу. Мне жалко Стэрри — ее сына застрелили возле ларька на заправке, и вообще. Только мне не нравится, что мама водит дружбу с ней и с Джонни.
Леннокс не заметил ни малейшего сходства между Джонни и Стэрри.
— А что тебе известно про Ланса?
— Ланс — полицейский. Ты, наверно, думаешь: раз полицейский, значит, честный человек, да?
— Вроде того, — мямлит Леннокс, глядя вверх, на шумящие кроны. «Куда Джинджер запропастился, мать его?»
А журнал-то на яхте. Вопрос времени. «Идеальная невеста». Его визитная карточка, повод вернуться в педофильское гнездо. Причин хоть отбавляй. Речь теперь не об одной Тианне. Пусть только попробуют ему воспрепятствовать. «Пусть только попробуют».
— А ты любишь Труди?
Простой вопрос выбивает почву из-под ног. Кружится голова.
— Любил раньше, точно знаю, — произносит Леннокс, собравшись с духом. — А сейчас мне кажется, что наши отношения зашли в тупик. Видишь ли... в общем, между нами... между нами столько всего было. Теперь я уже не уверен, любовь это или просто некий образ жизни, к которому мы оба привыкли. Иногда я думаю...
