Саймон Ингс - Бремя чисел
Дверца автомобиля открывается, и изнутри доносится жуткий вопль. Ник Джинкс машинально щелкает затвором дробовика.
Джордж Бриджмен, пошатываясь, выходит на дорогу. Его бледное, покрытое потом лицо искажено агонией, руки раскинуты в стороны, чтобы сохранить равновесие. Из ширинки, словно груша, вывалился набухший окровавленный пенис. Испуганный и беспомощный Джордж не в силах бежать. Он неуклюже движется навстречу своей судьбе.
С проворством, обретенным в результате долгой практики, Ник моментально оценивает ситуацию. Взгляд охотника, преследующего добычу, останавливается на нижней части тела незнакомца. Еще ни разу его враг не проявлял таких чудес изобретательности! Крыса ухватила этого типа за пах и теперь болтается, забрызганная кровью.
В следующую секунду Ник видит все совершенно по-другому. Его чувства мгновенно обостряются. Он не утратил способности логически мыслить. Он стряхивает с себя навязчивый образ крысы и видит, какая беда приключилась с незнакомцем. Весь этот процесс происходит так быстро и так бездумно, что Ник даже не может вспомнить, почему он нажал на спусковой крючок.
Как бы там ни было, но прогрохотал выстрел.
Джордж Бриджмен падает на дорогу. Его пах залит кровью — дробью разорвало бедренную артерию. Смерть мгновенно настигает его: вот она, склонилась над ним. Джордж Бриджмен видит, что его юный убийца — сама Смерть, и Смерть эта имеет ангельский облик. У него маленький поджатый рот и гладкое круглое личико херувима. Он мог быть ангелом, если бы не глаза. Они буравят Джорджа, странные и безжалостные. Сознание начинает покидать Бриджмена, а близко посаженные глаза ангела с каждым мгновением становятся еще ближе и ближе друг к другу…
Ник Джинкс стоит над телом незнакомца и беспомощно смотрит на него. Что делать? Мальчик холодеет от страха. Неужели именно этого так боялся его покойный отец? Неужели он понимал, на что способен его сын? Под ногами Ника растекается лужа крови. Его начинает сотрясать дрожь. Зачем он выстрелил? Об этом Ник не имеет ни малейшего представления.
Глаза незнакомца стекленеют. Ник подходит к «форду». В гараже имеется телефон, но он давно отключен. Мальчику приходит в голову неожиданная мысль — доехать на машине до ближайшей деревни и обратиться за помощью к местным жителям.
Канава, в которую заехал автомобиль, не очень глубока, да и задние колеса все-таки более или менее касаются дороги. Ник в свои четырнадцать лет прекрасно разбирается в технике и умеет водить машину. Кроме того, от отца ему передалась вера в могущество всевозможных механизмов. Он выкатывает автомобиль обратно на дорогу, врубает первую скорость и покидает место происшествия.
Мальчик проезжает через первую деревню, стиснув ягодицы, выпрямившись и приподнявшись на полдюйма над сиденьем, лишь бы казаться выше, лишь бы никто не понял, что за рулем ребенок. Минуя вторую деревню, он чувствует себя уже более уверенно. Когда Ник подъезжает к Ипсвичу и делает первый глоток морского воздуха, то чувствует: ему нет нужды притворяться, будто он собрался чистосердечно сознаться властям в содеянном. Да и как такое возможно? Мальчик даже не в состоянии объяснить, почему спустил курок. Наверное, он все-таки убийца.
Отъехав на порядочное расстояние от дома. Ник впервые в жизни понимает, насколько велик окружающий мир. Он может на пальцах сосчитать, сколько раз его нога ступала за пределы родного графства. Если не принимать во внимание несколько выходов в зоопарк и выездов на берег моря — все это было так давно, что уже почти стерлось в памяти, — Нику Джинксу не ведом другой пейзаж. Его жизнь протекала в замкнутом пространстве заваленного хламом двора.
Мальчик въезжает на улицы Феликстоу, видит портовые краны, которые высятся над крышами унылых домов, и неожиданно понимает, что впервые в жизни свободен. На его плечи нежданно-негаданно свалилась свобода, настоящая свобода. У Ника не просто появилась возможность сбежать — нет, он обязан это сделать, и чем быстрее и дальше, тем лучше.
Джинкс находит дорогу в гавань. Там он останавливает машину и вылезает наружу. Соленый морской воздух наполняет его легкие энергией и надеждой.
Почему бы и нет?
Корабли, пристани, портовые здания как будто наполнены монотонным ритмом незнакомой, но деятельной жизни.
Почему бы и нет?
Его надо лишь слегка подтолкнуть, и судьба Ника Джинкса будет предрешена.
Вот он, этот толчок.
Еле слышное царапанье. Еле слышный писк.
Мальчик напрягается и застывает на месте.
Старое проклятие преследует его. Где-то в недрах «форда» сидит старое серое проклятие — и прихорашивается. Это оно зря, его потуги напрасны. Оно оторвалось от своего источника и теперь лишено силы. Всего лишь одна мерзкая крыса, угодившая в брюхо старого автомобиля.
Еще одно движение, и Ник Джинкс навсегда освободится от проклятия.
Мальчик отходит от машины. Он улыбается, слыша, как проклятие зовет его, слышит его слабый отчаянный голосок, похожий на мольбу насмерть перепуганного ребенка.
320 июля 1969 года
10:30 утра, воскресенье
Один человек готовится ступить на поверхность Луны, другой — встретить смерть от взрыва бомбы. Но в данный момент в Лоренсу-Маркише обычное утро. Уличные торговцы выкладывают свои нехитрые товары — игрушечные автомобильчики, вырезанные из консервных банок, просроченные лекарства и открытки с Элвисом Пресли. Вдоль набережной выстроились девушки, торгующие своим телом.
Ник Джинкс проходит мимо них и думает, какую из них выбрать. Та, на ком он останавливает окончательный выбор, совсем не похожа на проститутку. Во-первых, она на добрый десяток лет старше всех остальных. Наверное, именно по этой причине вокруг них столпились, шипя, конкурентки. Они действительно шипят: из двух десятков юных мозамбикских ртов доносится одно нескончаемое ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!
Ник заводит девушку в дверь закрытой по воскресеньям парикмахерской. То, что он уже забыл ее имя, вряд ли можно поставить ему в вину. У них у всех тут сплошь дурацкие имена. Двух девиц, которых Джинкс уже приводил сюда, звали Мэджести и Хоуп…[4]
Поток его сознания прерывается, стоило Джинксу почувствовать, как руки проститутки трогают холщовую полевую сумку, которую он обещал своим хозяевам не снимать с плеча. Это неизбежно влечет за собой первое из многочисленных, хотя и незначительных осложнений, которые постоянно возникают в подобных ситуациях («не целуй меня в губы», «не прикасайся к моим ногам», «ты отлежишь мне руку»). Ник вынужден следить, чтобы в соответствии с инструкциями сумка оставалась на спине. Он ни за что не снимет ее, пока не уйдет с улицы и не окажется в надежном месте.
Джинкс отталкивает руки проститутки, и тогда они опускаются к его паху. В это время он расправляет плечи, прижимаясь ими к сумке, висящей за спиной — интересно, что там за херня такая? — и ощупывает тело женщины под складками капуланы. Полоска пота под маленькими грудками, линия волос под крепким животиком переходит в густой куст растительности на лобке, стрелой сходящейся к клитору, где ощущается жесткая щетина. Ник размышляет, не предложить ли ей подбрить заросли новеньким лезвием «жиллетт» — если попросить вежливо и с улыбкой, то она вряд ли откажется. Эта стрела, которую даже самые заскорузлые пальцы могут читать как шрифт Брайля… загрубелые, мозолистые подушечки пальцев рыбаков и докеров. Отыскав кончик стрелы, Ник Джинкс безжалостно нажимает на него до тех пор, пока женщина не начинает пищать от боли, он же по-пиратски хохочет и разбухает в ее руках.
А тем временем в Англии какой-нибудь молодой амбициозный детектив открывает папку с делом Ника Джинкса: разыскивается за убийство, разыскивается за насильственное похищение ребенка. Ни одно из этих обвинений пока не доказано. О подозреваемом практически нет никаких сведений — даже фотография отсутствует, — и кроме того, обстоятельства обоих преступлений настолько запутаны, что трудно представить себе, как к такому обвинению отнесется скептически настроенный судья.
В свою очередь Ник внимательно следит за британской прессой, он озабочен судьбой ребенка в той же степени, что и собственной. В свое время в газетах много писали о похищении маленькой девочки. Но в этой истории столько же темного, сколько ужасающего. Что за ребенок? Да и был ли ребенок? И какое отношение эта история имеет к его жизни? Гротескные подробности беспокоят Джинкса в той же степени, как и возможный риск быть ложно обвиненным.
Прошло восемь лет с того дня, как Ник полюбил открытое море. В нем уже почти не осталось того, что напоминало бы о юном крысолове далеких дней его юности. За годы, проведенные в океане, Джинкс огрубел и вместе с тем стал счастливее. Он кое-что узнал об окружающем мире и теперь гораздо меньше боится самого себя. Ник знает, как выглядят хладнокровные убийцы, он повидал их в Сингапуре и на борту контейнеровоза, шедшего рейсом из Японии в Сан-Франциско. Он понимает, что не относится к их числу. Осознав это, Ник постепенно стал забывать о том жутком происшествии. Сейчас он называет себя Ником Джиггинсом — и вместе с новым именем обрел-таки оптимистический взгляд на жизнь.
