Джонни Псих - Красавица Леночка: обаяние Зла
Но, как бы там ни было, Джонни не решился упоминать всё это в разговоре с Леночкой. Вместо этого он, рассмеявшись ей в лицо, сказал, что НЛП — обман и шарлатанство, за которым не стоит никаких особых знаний. Естественно, Леночке была неприятна такая характеристика того супер-знания, которое, по её же словам, оказалось эффективным в применении к ней и которое даже она сама хотела освоить. Леночка язвительно спросила: да? Почему же тогда столько девушек режут вены, попадая в любовную зависимость от молодых людей, применявшим к ним соответствующую технику?
Ответив Леночке с напускным спокойствием, что девушки эти просто дуры несчастные, которых семья и школа не научили даже ценить собственную жизнь, Джонни снова погрузился в мрачные размышления. Он неожиданно осознал, где его истинные враги. Это не лежащая сейчас с ним на одной кровати чужая подстилка с наиболее опасной патологией личности. И не её «собратья по разуму» — психопаты. Несомненно, они представляют собой угрозу для тех, кому довелось столкнуться с ними на жизненном пути. Но всё это, по сути, больные люди, у которых нет в жизни особого выбора, кроме как обманывать других и паразитировать на них.
Куда вреднее для общества, на самом деле, расплодившиеся последнее время инструкторы НЛП, гуру пикапа и так далее. Эти мрази растлевают юные души, проповедуя за деньги обман и манипуляции. Они поучают молодое поколение, что настоящая любовь — удел слабых людей. Учат своих последователей искусственно формировать у своих жертв такую эмоциональную зависимость, дабы использовать их для удовлетворения своей похоти, корыстных и иных эгоистических интересов. Джонни собирался добраться и до этих гадов, когда он разделается с психопатами как классом. Он научит всех хороших, добрых и доверчивых людей не попадаться в ловушки, расставленные говнюками. Дабы все курсы НЛП, пикапа и прочего дерьма обанкротились из-за отсутствия клиентов ввиду неэффективности.
С этой обнадёживающей мыслью Джонни уснул, а на следующий день они с Леночкой сели в автобус и поехали на экскурсию в Иерусалим. Слушая женщину — экскурсовода, которая рассказывала про царя Давида, Джонни думал о том, как подобно битве с Голиафом, ему предстояло сражение с силами зла. Неожиданно, кинув взгляд на воплощение зла, сидевшее на соседнем сиденье, Джонни заметил, как очаровательное лицо Леночки выражало дискомфорт и внутреннюю борьбу. С одной стороны, она не хотела признаваться в слабости, что она не перенесла спокойно эту поездку. С другой, очевидно, блевать в автобусе ей хотелось ещё меньше. Наконец, она сказала ему: ты можешь там попросить, чтобы ехали помедленнее?
Пытаясь понять, почему Леночка не могла сказать об этом сама, Джонни вспомнил не только о характерном для содержанок по жизни стремлении, чтобы их проблемы за них решали другие. Ей как психопатке также претили любые проявления слабости. А потому она стремилась делегировать такие проявления действительно слабым людям, в данном случае Джонни.
Когда они приехали в вечный город, настала очередь Джонни испытывать сильный дискомфорт. Иерусалим расположен на возвышении, а потому помимо дискомфорта от перепада давления, Джонни испытывал страх и головокружение, глядя с этой высоты вниз. Он даже не мог нормально сосредоточиться, чтобы фотографировать. К сожалению, такое физическое и психическое самочувствие Джонни наложило сильный отпечаток на его восприятие этой удивительной экскурсии. На всём протяжении экскурсии он ходил словно в состоянии какого-то дурмана, окутавшего его дымкой. Он мало фотографировал — только в Гефсиманском саду и ещё паре мест. И, поскольку его больная голова неважно чувствовала себя на протяжении значительной части мероприятия, он запомнил немногое.
Тем не менее, была как минимум пара вещей, сильно поразивших его. Джонни с трудом ориентировался в этих святых местах, в которые попал впервые. Запомнил только большой храм, где было много людей. По-видимому, в связи с этим было трудно дышать. Повсюду горели свечи, очевидно, дополнительно расходовавшие кислород. Зачем все эти люди стояли такую длинную очередь? Джонни слишком неважно чувствовал себя, чтобы заниматься выяснением подробностей, но уяснил общий принцип: вот ящичек для пожертвований, а вот сюда кладёте свои записки, где указано, чего вы хотите от Всевышнего.
Джонни был изумлён, пусть и неприятно, простотой и вместе с тем экономической эффективностью найденного решения. Никаких тебе скрижалей завета, заповедей и Нагорных проповедей. У деловых, практичных людей нет времени на такую ерунду, — удел слабых и неимущих. Соответственно, оглядывая очередь страждущих, Джонни искал глазами и не находил скорбных, смиренных, истерично-юродивых женщин типа Лены — свидетельницы Иеговы, которая жила в его в подъезде на первом этаже. Ведь именно они ассоциировались у Джонни с образом истинно глубоко верующего человека. А впрочем, у такой даже денег не хватит слетать в Израиль, — думал Джонни, пытаясь найти хоть какое-то объяснение.
Вместо таких блаженных женщин Джонни наблюдал вполне себе солидных мужчин, приехавших в качестве туристов со своими семьями. Характерным для них деловым тоном они обсуждали со своими супругами, кого включать и кого не включать в записку. И Джонни не мог удержаться от мысли, что господь Бог для них наподобие шлюхи, каких они трахают в своих офисах. Которым они вот так же швыряют деньги и ожидают, что им в ответ сделают нечто приятное.
Собственно, за примером офисной шлюхи далеко ходить не надо было. Учитывая, какая у Джонни в этой туристической поездке была компания. Наблюдая за тем, как Леночка целует священные символы христианской религии, Джонни думал о том, как она с таким же точно выражением лица лобызает детородный орган своего начальника Петра Ивановича. Нет-нет, естественно, Джонни там свечку не держал, однако мог прекрасно это себе представить.
Но Леночка была, по сути, больным человеком, обиженным богом. Бог христианской религии, такой справедливый в сладких речах продажных служителей церкви, непонятно за какие и чьи прегрешения обелил её живым человеческим сердцем, способным сжиматься от сострадания, когда другому больно. Сочтя, очевидно, что Леночке будет вполне достаточно насоса, тупо разгоняющего кровь по жилам. Бог также не дал ей терпения, сделав невыносимо импульсивной, постоянно изнывающей от скуки. Зато господь не поленился дать ей лживые уста и срамную дырку, которыми она (за неимением других реальных возможностей себя обеспечить) торговала налево и направо. Благо душевная пустота гарантировала отсутствие препятствий, которые на этом пути могла бы встретить приличная женщина.
Таким образом, у Леночки, в силу её природных дефектов, по сути, выбора особого не было. А вот у её начальника Петра Ивановича выбор был. И он его сделал. Когда его жена была на сносях в ожидании их второго ребёнка, а потому не могла совершать с ним регулярные половые акты, составлявшие едва ли не главную радость его по большей части пустой жизни, Пётр Иванович счёл, что супружеская верность — неоправданно суровое, а потому неуместное, испытание для успешного мужчины. Ему просто необходимо было куда-то временно (или не очень) пристроить свою свербящую залупу. И Пётр Иванович нашёл эффективное решение. Он продолжал платить зарплату (госбюджет всё стерпит — ему не привыкать!) совершенно дисфункциональной сотруднице, неспособной работать по существу, из-за чего содержательную часть её работы были фактически вынуждены делать другие. Более того, доплачивал ей из своего кармана, благо различные финансовые махинации, подделка документов и подлоги, а также разнообразные откаты с лихвой обеспечивали ему такую возможность.
Оглядывая вереницу солидных мужчин, стоящих в очереди к святыням, Джонни думал о том, сколько же ещё на многострадальной Руси таких Петров Ивановичей. Правоверных христиан, крестящих в церкви свои многочисленные выводки. Офисно-чиновничьего ворья, подкармливающего своих шлюх на украденные у народа деньги.
Совсем иные были мысли у Джонни при въезде на территорию Палестинской автономии. В принципе, он ничего не имел против евреев. Евреями были, например, Карл Маркс и Альберт Эйнштейн. А также многие другие люди, которых Джонни уважал, и которые внесли важный вклад в развитие человеческой цивилизации. Однако на эмоциональном уровне, Джонни всегда был на стороне неудачников.
Например, в Москве он обычно испытывал чувство сострадания к алкоголикам и бомжам. И в то же время старался держаться от них на расстоянии. Когда кто-то из этих несчастных обращался к нему «помоги, брат», Джонни думал про себя: «у меня нет братьев, а таких, как ты, мне точно не надо!». После чего с отвращением отворачивался и уходил прочь. Почему он не хотел помочь материально этим людям? Не было смысла? Отсутствие лишних денег?
