Питер Найт - Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»
Страх перед черной планетой: «Черная паранойя» и эстетика заговора
Как, по-вашему, крэк попадает в страну? У нас нет самолетов. У нас нет кораблей. Не мы привозим это дерьмо сюда по воздуху или по морю… Почему в этой общине на каждом углу есть магазин, где торгуют оружием? Я скажу вам, почему. По той же причине, почему на каждом углу в черной общине торгуют спиртным. Почему? Они хотят, чтобы мы убивали себя сами. Сходите в Беверли-Хиллс, там вы этой гадости не увидите. Но они хотят, чтобы мы прикончили себя сами. Да. Самый лучший способ, которым можно уничтожить какой-нибудь народ, — это отнять у него способность размножаться. Кто умирает на этих улицах каждую ночь? Молодые братья, как вы… [убивая друг друга] вы делаете именно то, чего они хотят от вас.
Парни из Южного Централа[Существует] «культурный заговор», просачивающаяся нетерпимость, подпитываемая нападками белых политиков на позитивную дискриминацию и иммиграцию.
Джесси ДжексонПопулярность конспирологических теорий в черных общинах, как и вовлеченность в риторику заговора в феминизме, в сегодняшней Америке свидетельствует о существенном отходе от увязывания «параноидального стиля» с правыми белыми, как это делал Ричард Хофштадтер.[294] Как и в развитии американского феминизма со времен 1960-х годов, конспирологическое мышление сыграло существенную роль в формировании различных форм политического и культурного активизма афроамериканцев. Более того, говоря в общих чертах, как движение за освобождение женщин использовало конспирологическую риторику, чтобы помочь сформулировать понятие патриархата как узаконенного сексизма. так и разные черные общины используют язык заговора, чтобы сформулировать теорию узаконенного расизма.
Конспирологические теории в Америке традиционно служат для поддержания ощущения мейнстрима («мы, люди»), которому угрожает разнообразные «чужеродные» опасности — от католицизма в XIX веке до коммунизма в XX. Как объясняет Дэвид Брайон Дэвис, «таким образом, движения против заговоров являются главным средством восстановления коллективной самоуверенности, установления американской идентичности по контрасту с чужими «другими» и достижения единства через противостояние общему врагу».[295] Но чем дальше, тем заметней такое единодушие мейнстрима исчезает. Отдельные конспирологические теории — особенно после возникновения новых социальных движений, таких, как радикальный феминизм, движение гомосексуалистов и «власть черных» в 1960-х годах, — стали обращать внимание не на угрозы так называемому американскому образу жизни со стороны чужих и «других», а на то, что идеализированное и идеологизированное нормальное большинство представляет собой неизменную и конспиративистскую угрозу указанным группам.
Есть и другие важные черты сходства между ролью конспирологии для феминизма и движения черного протеста. В отличие, скажем, от огромного архива подробно документированных исследований, посвященных убийству Кеннеди и основанных на исторических и научных доказательствах, которые как раз и оспариваются, для сторонников конспирологических теорий из числа феминисток и черных единственным доказательством, которое стоит принимать в расчет, чаще всего является авторитет опыта.
Хотя сегодня конспирологические теории оказывают очень большое влияние на афроамериканцев, подробных и основательных работ, посвященных обвинениям и расследованиям, черной общиной опубликовано относительно немного.[296] Здесь эти теории распространяются устно, их пересказывают на улицах, выражают в форме слухов и шуток, их можно услышать в магазинах и в рэперских песнях, равно как с кафедры проповедника или из уст лидера общины. Когда звучат цитаты, обычно они берутся из хорошо известных работ на тему конспирологии, часто о Новом Мировом Порядке и/или о стремлении белых к господству. Так, вебсайт hiphopmusic.com адресует желающих узнать побольше об источниках конспирологических теорий, упоминаемых в гангстерском рэпе, в книжный Интернет-магазин, где среди прочего значится всесторонний конспирологический опус Уильяма Купера «Смотри, конь блед!» и работа А. Ральфа Эпперсона «Невидимая рука: Введение в конспирологический подход к истории». Как мы выяснили в случае с феминизмом, конспирологические теории в черной Америке чаще всего циркулируют не в форме определенных и тщательно подкрепленных документами обвинений, но скорее в виде обычных предположений, занимающих промежуточное место между буквальным и метафорическим. Тем самым оспаривается возможность существования универсального, здравомыслящего подхода к ситуации, которым должен верить каждый правый американец. Для многих афроамериканцев повторение конспиративистских слухов, в котором осведомленность смешана пополам с сомнением, похоже, имеет смысл.
Между конспирологическим мышлением в феминизме и черном активизме существует поразительное сходство, но в то же время есть между ними и важные различия. Притом, что оба этих движения акцентируют внимание на уязвимости тела, особенно в сфере сексуальности и воспроизводства, в афроамериканских теориях заговора обычно рассматриваются атаки на чернокожих мужчин. Так, одна популярная образовательная серия книг для афроамериканцев называется «Как противостоять заговору с целью истребления чернокожих мальчиков».[297]
Мы, народ, обвиняем геноцидХотя афроамериканские конспирологические теории приобрели новые функции и новую известность в конце эпохи борьбы за гражданские права, конспирологическое мышление в черной Америке насчитывает долгую историю. Как пишет Патрисия Тернер в своем исследовании о роли слухов в черной культуре, расовые различия стали осмысляться в форме конспирологической риторики и черными, и белыми, начиная с момента их первой встречи.[298] Страх перед каннибализмом возник с обеих сторон, и с тех пор история взаимных подозрений продолжается, проходя такие вехи, как рабство, период реконструкции, подъем первого и второго Ку-клукс-клана и расовые волнения XX века. Тернер показывает, что распространенные среди черных слухи о скоординированной враждебности белых обычно оказываются более чем обоснованными, если и не на отдельном примере, то уже точно в более широком контексте непрекращающейся истории расовой несправедливости и санкционированного насилия. Исторические примеры, которые приводит Тернер в своей книге «Я слышал об этом из третьих уст», демонстрируют поразительную живучесть подозрений в заражении и заговоре, многие из которых замешаны на страхах перед сексуальным и медицинским вмешательством.
Вместе с тем, важно признать, что с конца 1960-х годов в конспиративистской культуре чернокожей Америки произошли существенные сдвиги. Эпоха борьбы за гражданские права принесла с собой возросшее понимание того, что расистские законы сегрегации и молчаливое соглашательство с насилием по отношению к чернокожим на Юге вылились в согласованную и полуофициальную политику превосходства белых, в заговор на деле, если не по названию. В провокационной петиции, адресованной Организации Объединенных Наций в 1951 году, Пол Робсон, У. Э. Б. Дюбуа и другие члены Конгресса гражданских прав доказывали, что разгул террора на Юге попадал под установленное ООН определение геноцида. В этом докладе содержались подробные документы, свидетельствующие о линчеваниях, случаях превышения полномочий и экономическом пренебрежении. Все это позволило авторам петиции заявить: «Мы, народ, обвиняем геноцид. Мы, негры и белые, подписавшиеся под петицией, заявляем, что расистские мероприятия и сегрегация являются политикой геноцида, которую правительство проводит против негритянского населения». Хотя сам Робсон продолжил в марксистском духе, утверждая, что «главной движущей силой громадного и умышленного заговора с целью геноцида против негров в Соединенных Штатах является монополистический капитал», доклад «Мы обвиняем геноцид» (хотя и нетипичный из-за прямоты, с которой в нем высказывались обвинения) во многом был написан в духе традиционного для правозащитников требования покончить с государственной политикой и практикой расовой дискриминации.[299] Однако к концу 1960-х годов сторонники власти черных стали настаивать на том, что правозащитный проект, целью которого были изменение законодательства и указание на вопиющую несправедливость, в действительности мало что изменил. В отличие от петиции 1951 года, поданной в ООН и делавшей упор на законно и сознательно санкционированную политику и деятельность, в условиях завершившейся эпохи борьбы за гражданские права многие комментаторы обратились к конспирологической риторике, пытаясь объяснить, что безотчетные мысли и поступки белых (а также соучастников-чернокожих) равносильны заговору с целью продолжать угнетение черных. Эти авторы утверждают, что жизнь в гетто — это то же самое, как будто бы существует умышленный заговор; высказывается предположение о том, что если «Они» все спланировали, ситуация уже не может быть хуже. Так, в работе «Власть черных» представители «черных пантер» Стокли Кармайкл и Чарльз В. Гамильтон утверждают, что «группы, пользующиеся доступом к необходимым источникам и имеющие возможность вносить изменения, получают политическую и экономическую выгоду от того, что негритянская община продолжает оставаться в подчиненном положении». Далее, однако, они предупреждают:
